стр. 5
АЛЕКСАНДР ШИРЯЕВЕЦ
ПАЛАЧ
(ПЕСЕННЫЙ СКАЗ)
стр. 6
[Пустая страница]
стр. 7
I.
День ласкался весел и лазорев,
Малым, старым будоражил кровь.
В этот день он по цареву слову
Пять удалых отрубил голов.
Четверо то были супостаты,
Кровянили все пути и Брынь;
Пятый был веселый, кудреватый,
Не хватался в страхе за вихры,
Не скулил, как те, на комья глины
Не упал, не плакал, не просил...
Вышел к плахе, словно именинник,
Поклонился нищенской Руси:
- Вы простите, сирые и смерды!
Не вините, - ради вас я сгиб!
- Посытнее царь-отец обедай,
Голову возьми - на пироги!
Оттолкнул попишку в черной рясе,
Усмехнулся палачу - ему:
- Ну-ка, братец, половчее хрясни!
И скатился в земляную тьму.
День плескался лаской и лазорью,
Девьи щеки рдели, что кумач.
Веселились и луга, и взгорья,
Но не весел был седой палач.
стр. 8
Ночью месяц заиграл на скатах,
Вспыхнули кресты у покрова,
А ему все снился кудреватый,
Чудились последние слова.
II.
Кажет солнышко
Лицо вешнее,
В зарянице
Купола.
- "Что ты, жонушка,
- Не прежняя,
- Отчего не весела?
- У божницы
- Хороводиться
- Со свечами али прок..?
- Брось угодников и угодниц то,
- Государев вспень медок!"
Молча жонка снеди ставила,
Полнит чару до краев,
Только вспыхнула черным заревом,
От усмешливых тех слов.
- "Ну и ладная! Ну и баская!
- Слаще пасхи-кулича!
- Да почтож глядишь с опаскою
- На хрыча, на палача..?
Ой, как вздрогнула! ой, как грохнулась
На дубовую скамью!
Да вот крикнула, да вот охнула,
Думу выдала свою...
Ах, проклятое, ах, бездольице!
Что-ж угодники молчат!
Ведь как молится! Только молится
Не за старого хрыча
Палача!
стр. 9
III.
В кружале крик -
Гуляет сброд.
Гроза-старик
Запоем пьет.
- Чего жалеть!
К чему добро!
Спускай и медь,
И серебро!
Трень-трень-трень-трень-трень!
Ха-ха-ха! Топ-топ!
А палач, как пень,
Не расхмурит лоб.
Трень-трень-трень-трень-трень!
Языком звони!
- Эй, кафтан одень!
- Ковшик хватани!
Гугнявит дьяк:
- Ах, мать-растак!
Винюсь: люблю
Жену твою!
- Что?.. Ах, ты... - Бац!
Дрожит изба.
Дьяка за дверь, -
Гугни теперь!
Трень-трень-трень-трень-трень!
Языком звони!
- Эй, запрячь кистень!
Ворот растегни!
Кто там сказал
Про кровь?.. - Вина!
стр. 10
Да чьи ж глаза
В слюде окна?
С чего знобит,
Мутит мозги?..
Чей смех: Руби!
- Уйди... сгинь! сгинь!
Трень-трень-трень-трень-трень!
Бряк о стол, как пень.
Трень-трень-трень! Ха-ха!
Долго ль до греха!
IV.
Набрались вдостоль певни,
Синим небо залило.
Солнце кинуло молельни,
В гусли загуслярило:
- Эй, вставайте, лежебоки!
Выходи не мешкая!
А не то слетят сороки,
Заклюют усмешкою!
- За работу с песней красной,
С думами сокольими,
Чтобы молвить: не напрасно
Жили-своеволили!
V.
Брел домой, сгибая плечи,
Муж-запойник, в третий день.
Не горят пред спасом свечи,
Нету жонки, нет нигде.
стр. 11
Сапожок сафьянный брошен,
Кольца, серьги на полу.
Только кошка с пухлой рожей
Отсыпается в углу.
- Нет! Ну ладно же! достану!
Вздыблю! не уйти тебе!
Венецийские стаканы
Раззвенелись по избе.
Аксамиты смяты в груду.
- Да куда ж бежать с тоски?
Перегляды, пересуды,
Чешут бабы языки.
На знакомый полушалок
Харкнул, сапожищем ткнул,
И опять-опять в кружало,
К балалайкам и вину.
- Эй, пляши леса и горы!
Нету счета серебру!
И опять царева свора
Кличет к делу - к топору.
VI.
Ой, и мчатся дни-быструхи
Неугончивые,
Не успеешь оглянуться
И очухаться!
Заходили Русью слухи
Переметчивые.
Из конца в конец метнутся, -
Послухайте ка:
- Объявился-разгулялся атаман удал,
Беспорточникам - утеха, богачам - беда.
стр. 12
А еще беда спесивой знати показной,
Скольких в петлю проводили с песней озорной:
"Поболтайся-повиси,
Пузо-брюхо растряси!
Будет боровом гулять,
Да поганить Землю-мать!"
- Ну и шалая ватага! в тыщу человек!
Атаман то, значит, баба! не пымать вовек!
Даден ей зарок великий - взять царя в полон, -
За дружка - на месте Лобном жисть окончил он.
Бают: видели на всполье самое, вчерась,
У царя от страха шапка с плеши сорвалась.
Не с того ль холопы грабят барское добро?
Не с того ли с новой плахи хлещет кровь ведром?
Не с того ли шлют заставы, да на все пути,
Атамановскую славу сцапать - загасить?
Ой, и мчатся дни-быструхи
Неугончивые,
Не успеешь оглянуться
И очухаться!
Заходили Русью слухи
Переметчивые,
Из конца в конец метнутся, -
Ой, не слухайте!
VII.
Сладко, валко московитам спится,
Лишь на вышках не заснет дозор,
Да не спится палачу в светлице.
Не задремлет с давних пор.
стр. 13
- Вон про что калякают в народе!
Али правда?..
Ой, не одному
Быть в застенке!
Месяц колобродит
В пасмурном заоблачном дыму.
Стукнул-брякнул сторож в колотушку,
Гавкнул пес спросонок у ворот.
Пуховую мнет палач подушку,
Шелковое одеяло рвет.
- Сгрудят бабу! право слово сгрудят!
Государь-царь на расправу скор!
Будет угощеньице паскуде,
Вот уж встречу! навострю топор!
Ненароком столько насказали
О тебе, беспутница, везде!
Попадись!
Да чьими же глазами
Побледнелый месяц поглядел?
Вольно кудри чьи же разметались?
Чьи слова шепнули тальники?
Отчего забилось сердце, сжалось,
Леденит железные виски?..
VIII.
Не успело солнце в руки гусли взять
Расстегнуть кафтан кармазиновый,
Полетела молвь по Москве гулять,
Будто вороны пасть разинули:
- Тащут бабу-атамана
Ко приказному двору,
Ко приказному двору,
К палачеву топору!
стр. 14
- Выдал бабу окаянный
Пустопляс - гугнявый дьяк!
- Ах, ты, мать-его-растак!
Пустопляс, гугнявый дьяк!
Не успело солнце щегольнуть - запеть
Выйти козырем перед селами, -
Вот сорвется смерть, вот нагнется смерть,
Над глазами, над сокольими!
IX.
Выходили
Бирючи -
Горлачи,
Завопили
Горлачи -
Бирючи,
Созываючи -
Скликаючи
Народ
Из всех ворот:
- Будут голову смутьянную рубить!
Будут славу государеву трубить!
А палач-то лют и дюж,
А палач-то - ейный муж!
- Эй, вали валом!
Эй, гуди гудом!
- Эй, на ус мотай!
Дури не хватай!
Проходили
Бирючи -
Горлачи,
Провопили
Бирючи
До ночи!
За царевы калачи!
стр. 15
X.
День смутьянил, бражничал гульливо,
В звоне сбруи, в храпе жеребцов.
В этот день к диковинному-диву
Съехались-сошлись со всех концов:
От Пыжей, с Остоженки, с Басманной,
И с Таганки и от деревень,
Перегрудились ордой горланной,
Где топор горел, как день.
Заодно все дрогнули: - гляди-ко-сь!
И утихли шопоты и гул.
Индо каменный Иван Великий
Золотую голову нагнул.
- Ну и ладная! Ну и баская!
Своевольные уста!
А повадка - атаманская,
Не гнетет ни робь, ни страх!
Запечалились смерды, нищие,
Засутулились - хил и дюж,
Заворочала знать глазищами
- Вот уж встренет жонку муж!
А она идет - головушка не клонится,
А угодникам-святителям не молится,
Не склоняется у шапки государевой,
А идет как будто заревом одаривает!
Еще больше знать-бояре улюлюкают:
- Не длинен правеж с бесчинницей-гадюкою!
- А и влить ей в глотку олова, сорвать кумач!
- А руби ей голову, руби, палач!
Затрубил трубач,
- Начинай, палач!
стр. 16
Вытирал палач с лица крупен пот,
Грозовой топор, ой, топор берет!
Зашарахались конные, пешие,
Закричал палач:
- "Напотешусь я!"
А и тут жена мужу глянула
В его буркалы бестыжие,
Говорит ему таковы слова,
Не от тех-ли слов ветры стихнули:
- Зарубить меня ты силен-волен,
Да ведь Правду-мать не загнать в полон!
- Эй, насильники зажирелые,
Без меня мое дело сделают!
- Отворяй, палач, мою кровь-руду,
Не один алтын - не один дадут!
Как расхлопался царь глазищами!
Подлыгалы, спесь да знать!
Как взбурлили смерды, нищие,
Словно встали воевать!
- Ну, и ладная! Ну, и баская!
Не похерить, не сгасить,
Ни запугами, ни острастками
Атамановскую прыть!
А и что-ж ты, палач, на расправу не скор?
А и что-ж ты, палач, опустил топор?
А и что с палачем ныне деется,
И с чего ныне кровь не безделица?
Аль прожгло слепоту-глухоту да смрад?
Отчего твои руки, палач, дрожат?
стр. 17
Затрубил трубач,
Начинай, палач!
И взметнулся он, - и охнул
Сброд прислужный и кричат,
Как топор широкий грохнул
У царева у плеча.
- Взбесновался что ли, леший!
Не бывало никогда!
И над царской дышат плешью,
А народ-от кто - куда!
- "Промах! Дьявол!"
Как спросонка
Руганул палач судьбу.
- "Ты дозволь-дозволь мне, жонка,
Во едином лечь гробу!"
XI.
Ой, и мчатся дни-быструхи
Неугончивые,
Не успеешь оглянуться
И очухаться.
Заходили Русью слухи
Переметчивые,
Из конца в конец метнутся,
Дослухайте-ка:
Сгиб палач у покрова,
Умирал, зарок давал:
- "Ты сними-сними, кровяник-топор,
Мой великий грех-зазор!
Ты сумей, сумей до самых плеч
Кривде голову отсечь!
стр. 18
Чтоб на белом на свету-свету,
Позабыли маету!"
- Вон что бают до ночи
Малыши, бородачи!
Видно, молвь то неспроста,
Значит будет вольгота!
XII.
Звонко, звонко утро дышет, -
К чорту сны и марево!
Залихватски солнце вышло,
В гусли загуслярило:
- За работу, с песней красной,
С думами сокольими,
Чтобы молвить: не напрасно
Жили-своеволили!
Январь, 1924.
Москва.
(Круг: Альманах артели писателей. М.; Л. Круг. 1925. [Кн.] 4)
