стр. 128
Б. Пастернак.
ИЗ РОМАНА В СТИХАХ "СПЕКТОРСКИЙ".
Глава первая.
1.
Весь день я спал, и рушась от загона,
На всем ходу гася в колбасных свет,
Совсем еще по зимнему вагоны
К пяти заставам заметали след.
Сегодня ж ночью, теплым ветром залит,
В трамвайных парках снег сошел до тла,
И не напрасно лампа с жаром пялит
Глаза в окно и рвется со стола.
Гашу ее. Темь. Я ни зги не вижу.
Светает в семь, а снег как на зло рыж.
И любо ж верно крякать уткой в жиже
И падать в слякоть, под кропила крыш!
Жует губами грязь. Орут невежи.
По выбоинам стынет мутный квас.
Как едется в такую рань приезжей
С самой посадки не смежавшей глаз?
Ей гололедица лепечет с дрожью,
Что время позже, чем бывает в пять.
Распутица цепляется за возжи,
Торцы грозятся в лужах искупать.
Какая рань! В часы утра такие
Стихиям четырем открывши грудь,
Лихие игроки, фехтуя кием,
Кричат кому-нибудь: счастливый путь!
стр. 129
Трактирный гам еще глушит тетерю,
Но вот, сорвав отдушин трескотню,
Порыв разгула раскрывает двери
Земле, воде и ветру и огню.
Как лешие, земля, вода и воля
Сквозь сутолоку вешалок и шуб
За голою русалкой алкоголя
Врываются, ища губами губ.
Давно ковры трясут и лампы тушат,
Не за горой заря, но и скорей
Их четвертует трескотня вертушек,
Кроит на части звон и лязг дверей.
И вот идет подвыпивший разиня.
Кабак как в половодье унесло.
По лбу его, как по галош резине
Проволоклось раздолья помело.
Пространство спит, влюбленное в пространство,
И город грезит, по уши в воде.
И море просьб, забывшихся и страстных
Спросонья плещет неизвестно где.
Стоит и за сердце хватает бормот
Дворов, предместий, мокрой мостовой,
Калиток, капель... Чудный гул без формы
Как обморок и разговор с собой.
...............
Пока во мгле пустуют писсуары,
Остатки ночи предают суду,
Песком полощут горло тротуары
И клубы дыма борются на льду,
Покамест оглашаются открытья
На полном съезде капель и копыт,
Пока бульвар с простительною прытью
Скамью дождем растительным кропит,
Пока березы, метлы, голодранцы,
Афиши, кошки и столбы скользят
Виденьями влюбленного пространства,
Мы повесть на год отведем назад.
...............
...............
стр. 130
2.
Трещал мороз, деревья вязли, хрушки,
В пунцовой стуже, пьяной как крюшон,
Скрипучий сумрак раскупал игрушки,
И плыл в ветвях, от дола отрешон.
Посеребренных ног роскошный шорох
Пугал в полете сизых голубей,
Волокся в дыме и висел на взорах
Воздушным лесом елочных цепей.
И солнца диск, едва проспавшись, сразу
Бросался к жженке, и круша сервиз,
Растягивался тут же возле вазы
Нарезавшись до положенья риз.
Причин за этой сладкой лихорадкой
Нашлось немало, чтобы к Рождеству
Любовь с сердцами наигравшись в прятки,
Внезапно стала делом наяву.
Был день, Спекторский понял, что не столько
Прекрасна жизнь и Ольга и зима,
Как Ольгой бьют его души истоки,
Как Ольга им, что небом ночь, нема.
И чем она немее и громадней,
И чем он ею жестче и зычней,
И чем она милей и ненаглядней,
Тем ближе срок и это дело дней.
...............
...............
3.
"Для бодрости ты б малость подхлестнул.
Похоже жаркий будет день, разведрясь".
Чихает цинк, ручьи сочат весну,
Шурфуя снег, бушует левый подрез.
Струится грязь, ручьи на все лады
Хваля весну, разворковались в голос,
И выдирая полость из воды,
Стучит, скача по камню, правый полоз.
стр. 131
При въезде в переулок он на миг
Припомнит утро въезда к генеральше,
Приятно будет, показав язык
Своей норе, проехать фертом дальше.
Но что за притча! Пред его дверьми
Слезает с санок дама с чемоданом:
И эта дама - "стой же, чорт возьми!
Наташа, ты...? Негаданно нежданно...!"
Вот радость! Здравствуй. Просто стыд и срам.
Ну что б черкнуть. Как ехалось? Надолго?
Оставь, пустое, взволоку и сам.
Толкай смелей, она у нас заволгла.
Да резонанс ужасный. Это в сад.
А хоть и спят. Ну что ж, давай потише.
Как не писать, писал дня три назад.
Признаться и они не чаще пишут.
Вот мы и дома. Ставь хоть на рояль.
Чего ты смотришь? Пыли, пыли, пыли!
Разгром, что где, на всех вещах вуаль.
Скажи, тут верно год полов не мыли?
...............
Когда он в сумерки открыл глаза;
Не сразу он узнал свою берлогу.
Она была светлей чем бирюза
По выкупе из долгого залога.
Но где ж сестра? Куда она ушла?
Откуда эта пара цинерарий?
Тележный гул колеблет гладь стекла
И слышен каждый шаг на троттуаре.
Горит закат. На переплетах книг
Как угли тлеют переплеты окон.
К нему несут по лестнице сенник,
Внизу на кухне громыхнули блоком.
Не спите днем. Пластается в длину
Дыханье парового отопленья.
Очнувшись, вы очутитесь в плену
Гнетущей грусти и смертельной лени.
Не сдобровать забывшемуся сном
При жизни солнца, до его захода.
Хоть этот день - хотя бы этим днем
Был вешний день тринадцатого года.
стр. 132
Не спите днем. Как временный трактат
Скрепит ваш храп с минувшим мировую.
Но это перемирье прекратят!
И дернуло ж вас днем на боковую.
Вас упоил огонь кирпичных стен,
Свалила пренебрегнутая прелесть
В урочный час неоцененных сцен,
Вы на огне своих ошибок грелись.
Вам дико все. Призванье, год, число.
Вы угорели. Вас качала жалость.
Вы поняли, что время бы не шло,
Когда б оно на нас не обижалось.
(Ковш: Литературно-художественные альманахи / Ответственный редактор С. Семенов. Л. Гиз. 1925. Кн. 2)
