стр. 191
Всеволод Рождественский.
* * *
Белый камень. Голубое море.
Всюду море - как ты ни пойдешь.
На стеклянной двери, на заборе
На листве - слепительная дрожь....
Знаю здесь я каждый пыльный тополь,
Переулок, спуск или овраг.
Давний брат мой, гулкий Севастополь,
Синий с белым, как забытый флаг!
Взмахи весел. Якорь на брезенте.
То с линкора катер пристает.
Сколько острых глаз! На узкой ленте
Буквы: "Красный черноморский флот".
Старый грек, мошенник клювоносый,
Вертит желтой дыней: заходи!
Белой улицей идут матросы
С якорем на бронзовой груди.
Там где руки дерево простерло,
Где за стойкой синие глаза,
Вместе с сердцем обжигает горло
Ледяная мутная буза.
А когда идешь приморским садом,
Кажется, что в воздухе ночном
Целый город пахнет виноградом
И турецким крепким табаком.
Если дождик барабанит в крышу,
В самой душной, северной тоске,
Книгу выпустив из рук, я слышу.
Слышу эту соль на языке!
стр. 192
Как тогда мне хочется уступки
Непокорным замыслам своим!
Что найду я лучше белой шлюпки
С мачтою и кливером тугим?
Даже в стеклах, в дождевом узоре
Я мечтою карту узнаю.
Стоит мне закрыть глаза, и море
Сразу входит в комнату мою!
Хорошо, что в море нет покоя,
Хорошо, что в самый душный год,
Где б я ни был - синее, живое -
Старый друг - за мной оно придет.
(Ковш: Литературно-художественные альманахи / Ответственный редактор С. Семенов. Л. Гиз. 1925. Кн. 3)
