стр. 238
Л. Добычин.
ЛИДИЯ
I
На руке висела корзина с покупками. Одеколон "Вуапаж" Зайцева вынула и любовалась картинкой: путешественники едут в санях. Внюхивалась. Правой рукой подносила к губам с белыми усиками на пятиалтынный мороженого.
- Лейся, песнь моя,
Пионерска-я!
Коренастенький, с засученными рукавами, с пушком на щеках, шагал сбоку и, смотря на ноги марширующих, солидно покрикивал:
- Левой!
- Это кто ж такой? - спросила Зайцева.
- Вожатый, - пискнула белобрысая девчонка с наволокой и, взглянув на Зайцеву, распялила наволоку над головой и поскакала против ветра.
Перед запертой калиткой стоял Петька.
- Здравствуйте, - сказал он. - Утонул солдат.
Уселись за стол под грушей. Петька отвечал уроки. Зайцева рассеянно смотрела за забор.
Выкрутасами белелись облака. На горке, похожее на бронированный автомобиль, стояло низенькое серое Успенье с плоским куполом.
- Рай был прекрасный сад на востоке.
Прекрасный сад!..
стр. 239
После обеда муж читал газету. - Каковы китайцы! - восхищался он. Напился чаю и лег спать.
Пришла Дудкина в синем платье. Сидели под грушей. У ворот заблеяла коза.
Оживились. Почесали у нее между рогами, и она, довольная, полузакрыла желтые глаза с белыми ресницами.
- Водили к козлику? - спросила Дудкина.
Успенье стало черным на бесцветно-светлом небе. Выплыла луна.
- Я пробовала все ликеры, - сказала Дудкина задумчиво, - у Селезнева, на его обедах для учителей.
II
Зайцева, в кисейном платье с синими букетиками, оттопыривала локти, чтобы ветер освежал вспотевшие бока. Коротенькая Дудкина еле поспевала. Муж пыхтел сзади.
Свистуниха, в беленьком платочке, выскочила из ворот. Смотрела на дорогу.
- Принимаю икону! - похвалилась она.
- А мы - к утопленнику! - крикнул муж.
Остановились у кинематографа: были вывешены деникинские зверства. Из земли торчали головы закопанных. К дереву привязывали девицу...
Перед приютом, вскрикивая за картами, сидели дефективные.
- Дом Зуева, - вздохнула Дудкина. - Здесь была крокетная площадка. Цвел табак.
Прошли казарму, красную, с желтым вокруг окон. Взявшись за руки, прогуливались по-двое и по-трое солдатики.
Над водоворотом толклись зрители. Играли на гитаре. Часовой зевал.
Зайцевы поковыряли кочку - нет ли муравьев. Муж развернул еду.
Молодые люди в золотых ермолках, расстегивая пуговицы, соскочили к речке.
- Нырни, - веселились они, - и скажи: "под лавкой". Смеялись:
- Пока ты нырял, мы спросили, где тебя сделали!
Дудкина прищурилась. Муж щелкнул пальцами: - Эх, молодость!
- "Левой!" - замечталась Зайцева.
Возвращаясь, поболтали о политике: - Отовсюду бы их! - кипятился муж.
- Нет, я - за образованные нации, - отвечала Дудкина.
Встретились со Свистунихой. Она управилась с иконой и спешила, пока светло, к утопленнику.
III
Муж пришел насупленный. Из канцелярии он ходил купаться, в переулочке увидел на заборе клок черной афиши с желтой чашей: "Голосуйте за партию с.-р.". Вспомнил старое, растрогался... После обеда - повеселел.
- Утопленник, - рассказал он новость, - выплыл!
стр. 240
Зайцева купила кнопок. Бил фонтанчик, и краснелись низенькие бегонии и герани перед статуей товарища Фигатнера.
Потемнело. С дерева сорвало ветку. Полетела пыль.
- "Закусочная всех холодных закусок", - прочла Зайцева над дверью. Вскочила.
- Я мыла голову, - уныло улыбаясь, сказала толстая хозяйка с распущенными волосами. Откупорила квас. - У меня печник: вчера поставила дрочену - получился сплошной закал.
На столе была ладонь с окурками. Две розы без ножек плавали в блюдечке.
Вбежала мокрая девица и, косясь внутрь комнаты, толстенькими пальцами отдирала от грудей прилипавшую кофту.
- Радуга! - Девица выскочила. Вышли с хозяйкой на крыльцо.
Вожатый, коренастенький, без пояса, босиком, размахивая хворостиной, выпроваживал на улицу козла.
- Ихний? - спросила Зайцева.
Туча убегала. Кричали воробьи. Мальчишки высыпали на дорогу и маршировали:
- Красная армия,
Всех сильней!
Плелись коровы. Важная и белая, раскачивая круглыми боками и задрав короткий хвостик на кожаной подкладке, шла коза.
Зайцева позвала: - Лидия, Лидия!
- Лидия, Лидия! - вывесились из окон дефективные.
Закат светил на вывеску с четырьмя шапками. Играли вальс. В окне лавчонки висел ранец.
- Жоржик! - закричала Свистуниха и остановилась с ведрами в руках.
- Это Лидию прежде звали Жоржиком; Зайцева переименовала - не женское имя, - объясняла она.
(Ковш: Литературно-художественные альманахи / Ответственный редактор С. Семенов. М.; Л. Гиз. 1926. Кн. 4)
