стр. 245
НИК. ЗАРУДИН
УЕЗДНЫЙ ВЕЧЕР
Лирические вариации
Вечор поздно я стояла
у ворот:
Артиллерия по улице
идет...
Из песни минувших войн
По дороге скачет всадник,
Дым бежит над кровом.
Сел снегирь на палисадник
Где-то за Тамбовом.
Пестрой далью над столбами
Ходят телеграммы.
Он краснеет за кустами,
Где задуты рамы...
Потемнело, он из снегу
Забаюкал розу,
Перелилась в бездне Вега,
Бледная с морозу.
Где же птичка? Льнет знакомый
Вечер, полный хруста,
Только птичка... перед домом
Пусто. Пусто. Пусто.
стр. 246
Только синий вечер этот
Брезжит для поэта,
Где качалась - там осталась
Снежная усталость.
Будто в жизни тонкий шорох
В белых розах светел...
О прошедших на заборах
Пишет звездный ветер.
У колодца нам приютней.
Мрак дрожит вечерний.
Из ведра напьется путник
Тишины губерний.
Как скрипучий вечер звонок!
И в бреду калитка!
И дрожит в воде потемок
Золотая нитка!
Ах, они опять вернутся,
Что бывали в мире...
Огоньки опять зажгутся,
И - затихнет лирик.
И на поле, в ночь открытом,
Вдруг поднявшись лавой,
Рифмой брякнув под копытом,
Пронесется слава...
1
Тени от бурана
Ни следа, ни птиц, ни бега...
Ветер дыму внемлет...
По степные крыши снегом
Завалило землю.
Город бледным светом полон,
Теплой снежной ленью,
И стоят сады над долом
Белою сиренью.
стр. 247
Не дыша, сгибаясь, - словно
Заяц из затишья,
Вот - узор лиловый ровно
На сугробе вышьет.
Тишь такая. Куст черемух
Будто здесь наломан
И навис безмолвным громом
Прямо перед домом.
Этот иней, эта крыша,
Мгла над проводами.
Эти ставни - дышат, дышат
Снегом и войсками,
Теплым ржаньем, долго спавшим
Мягким утром рано,
Полушубком, протоптавшим
Тени от бурана,
Что легли, овеяв город,
Заметав все числа,
Шум постоя, дым и горы,
Плеск от коромысла.
Утро встало, утро тонет
В берегах округи,
В криках галок, в дальнем звоне,
Вымытом от вьюги.
Фронт пушист. На поле чистом
Солнце. Среди чада
Самоваров - жив лучистый
Запах снегопада.
2
В уездном окошке
Буре спится... Белый лифчик
У окошка. Помнят
Эти ставни тени живших
Полутемных комнат.
стр. 248
На лежанке шевелится
Сумрак. Еле-еле
По стенам еще клубится
Дымный круг недели,
Лепит хлопья, крик и встречи,
Шум и звон на стекла...
И текут к сорочке плечи,
Что от слез промокли.
И скользит по шее длинным
Взглядом поминутным,
Будним светом зябким, чинным
Толстый снег уютный,
С улиц дальних. Так о смерти
С переплетов окон
Свет припухший на конверте
Набегает к строкам,
На стекло, на сад, что углем
По снегу рисован, -
Бликом слез большим и круглым
И, как жизнь, суровым.
3
Письмо, которое не получила
"...Мы уходим. Мы не плачем.
Только - смотрим глаже...
Все, как было, - есть. Иначе
Мы уже не скажем.
Нежность! Друг!.. От слов морозит.
Всю строку калеча,
Вижу: нашу жизнь заносит
Темнота и вечер.
...Смутным топотом проходят
Все войска. К погоде
Синевой снега надулись
Вдоль глубоких улиц.
стр. 249
Вы стоите там, где людней,
В сумерках и звонах,
Надышавшись теплой грудью
Первых звезд студеных...
Дальней тьмы, колес, постромок,
Криков и обозов,
Наступающих с потемок
В городских березах.
С вьюгой воющей, что лижет
Мрак косой все ближе,
Мы подъехали к воротам...
Дом былого - вот он!
Хрупкость серого излома
Ваших глаз. И - вздором
Самовар свистит истомой
За старинным хором.
В мире войн метет, грохочет...
Это - буря; к ночи
Все гудит, несет и стелет
Теплые постели.
Завтра нас убьют - ну что же?
Снег сойдет и воды -
Для любимых и прохожих
Все пройдут невзгоды.
Что ж! Завеет жизнь иная
Полный вздох на блузке, -
Заповедница родная, -
Тишиною русской...
...Навсегда в глуши тамбовской
Сохраните, - ради
Старой вьюги, - на прическе
Нежность темной глади,
Розоватость рук счастливых!
Домик бурь! Те встречи!
Пусть не нам с колен красивых
Дышит женский вечер,
стр. 250
Мглой единственного дара
Той, что мы знавали
Темноглазою от жара
Комнат и печали...".
4
Вдали на равнинах
- Все забудем! Кроме шага
В ту страну - к свободам!
Стихло все. Калитка с флагом
Звякнула походом.
Покачнул, провеяв мимо
Блеском на равнинах,
Строй, морозный образ дыма
В гривах лошадиных -
Ветер фронта! Шум народа,
Миг - и драгоценный
Девятнадцатого года
Комиссар военный!
Вот и вышел - был недолог,
Обронил пред нами
Три шага со шпор веселых
Легкими цветками,
На снегу - следы, солому,
Птичью даль и зданья,
Орудийный грохот тронув
Шагом расставанья.
...Где-то, где-то... на восходе,
Там - за командиром
Артиллерия проходит
Заметенным миром.
Вот - и луг под конским цоком
Искрами блистает...
Обернешься: там далеко
Мирный дым витает,
стр. 251
И дремучий средь скворешен
Пар зимы развешен.
Этот иней, эти ставни
Были нам знакомы...
Как бывало, как недавно
Перед старым домом...
Распустилась пышность луга,
Затихала вьюга.
* * *
Спят подковы. Стихли боли.
Жизнь как ветр несется...
И - как скорый поезд в поле
Пусть не обернется.
Стыло сердце боевое
Не по вам в тумане.
Мы прожили. Спи ж, былое,
И - былое грянет...
Будто громом непогоды
Провернет огромным.
Доброй ночи! Спите годы -
Мы о вас не помним.
Телеграфный только иней
Мнится гулом странным,
Не тревожит воздух синий
Звездным скрипом санным.
Это - люди где-то слышат
Хруст и звон нетленный...
Святость жизни! Кони дышат
В темноте военной.
Сеет небо вновь над нами
Злую бледность чище,
За тифозными огнями
Это - ветер свищет...
стр. 252
Вечер синий и уездный.
Пусто и морозно.
На колодце мрак железный
Не всплеснется. Поздно.
Не всплеснется. Лишь воротам
Дальней тьме завидно,
Ну, а там за поворотом
Ничего не видно.
Белый сон, да серый заяц
Брезжат, мглой скрываясь.
Где-то звякнет... Грешным скрипом,
Опушенным ликом -
За калитку глянет... Пышно
Снег висит на крыше,
Вся откроется - и слышно
Звезды бьются выше.
Вся задышит из-под шали
Темнотой заречной...
Только синий вечер налит
Грустной тайной млечной,
Только звезды над собором
Веют страстным блеском,
Галки вьются над забором,
Темным перелеском.
По-кладбищенски чернеют
Те деревья. Словом -
Может, даже и над нею
Где-то за Тамбовом!
Москва, 1928-29 гг.
(Ровесники: Сборник содружества писателей революции "Перевал". М.; Л. Земля и фабрика. 1930. [Кн.] 7)
