стр. 120

     Ник. Асеев.

     ТАЙГА.

     I.

     Выстрелом дважды и трижды
     Воздух разодран на клочья...
     Пули ответной не выждав,
     Скрылся стрелявший за ночью.

     И,- опираясь об угол,
     Раны темнея обновкой,
     Жалко смеясь от испуга,
     Падал убитый неловко.

     Он опускался, опускался -
     И небо хлынуло в зрачки...
     Чего он, глупый, испугался?
     Вон звезд веселые значки.

     А вот земля совсем сырая,
     Чуть-чуть покалывает бок;
     Но землю с небом, - умирая,
     Он все никак связать не смог!

     II.

     Ах, еще и еще и еще нам
     Надо видеть, как камни красны,
     Чтобы взорам, тоской не крещенным,
     Переснились бы страшные сны.

     Чтобы губы, не знавшие крика,
     Превратились бы в гулкую медь,
     Чтоб - от мала бы всем до велика
     Ни о чем не осталось жалеть.

     Этот зов - не упрек, не обида;
     Это - волк завывает во тьме,
     Под кошмою кошмаром завидя
     По снегам зашагавшую смерть.

     Он всю жизнь, по безлюдью кочуя,
     Изучал издалека врагов,
     И теперь - из-под ветра почуял
     Приближенье беззвучных шагов.

     Смерть несет через локоть двустволку,
     Немы сосны и звезды молчат,

стр. 121

     Как же мне, одинокому волку,
     Не окликнуть далеких волчат?

     III.

     Тебя расстреляли - меня расстреляли...
     И выстрелом трели ударились в дали,
     И даль растерялась: расстреляна даль;
     Но даже и дали живому не жаль.

     Тебя расстреляли - меня расстреляли:
     Мы вместе любили, мы вместе дышали,
     В одном наши щеки горели бреду.
     Уходишь? - и я за тобою иду.

     На пасмурном небе затихнувший вечер
     Как мертвое тело висит изувечен,
     И голубь, летящий изломом, как кречет,
     И зверь, изрыгающий скверные речи.

     Тебя расстреляли - меня расстреляли,
     Мы сердце о сердце как время сверяли,
     И как же я встану - с тобою расстрелян -
     Пред будущим звонким и свежим апрелем?

     IV.

     Если мир еще нами не занят -
     Нас судьба не случайно свела:
     Ведь у самых сердец партизанят
     Наши мысли и наши дела.

     Если кровь напоенной рубахи
     Превратилась в заржавленный лед,
     Верь, восставший! Размерены взмахи,
     Продолжается ярый полет.

     Пусть таежные тропы кривые
     Накаляются нашим огнем,
     Верь! Бычачью вселенскую выю
     На колене своем перегнем.

     Верь! Поэтово слово не сгинет.
     Он с тобой - тот же загнанный зверь.
     Той же служит единой богине -
     Бесконечных побед и потерь.

     Владивосток.
     1921 г.