стр. 198
О ФЕНОМЕНЕ D'HERELLE'Я.
Б. М. Завадовский.
Предисловие.
Новые факты и горизонты в учении об иммунитете.
Уже около двух лет прошло с тех пор, как, в ряду других условий, была прорвана научно-литературная блокада, отделявшая нас от новейших завоеваний западной науки и техники. Но и здесь снятие блокады отразилось главным образом на притоке немецкой литературы: наоборот, французские, английские и американские научные журналы до сих пор еще доходят до нас случайными единицами, и мы настолько еще не сумели справиться с снабжением наших научных и педагогических учреждений соответствующей литературой, что, напр., в Свердловском университете в текущем году приостановилось получение даже тех немецких научных журналов, которые мы имели в прошлом году...
Результаты на-лицо: в помещаемой ниже переводной с немецкого статье под скромным заглавием "О феномене D'Herelle`я" наши читатели познакомятся с открытием чрезвычайной важности, которое впервые было опубликовано во Франции и привлекло к себе пристальное внимание ученого мира уже в 1917 году.
В обстоятельствах этих все характерно: и то, что открытие большого и общего значения, сделанное в 1917 году, только лишь в 1922 становится доступным широким кругам русского общества, и то, что для ознакомления с ними нам приходится пользоваться посредничеством тех же немецких журналов и лишь вздыхать об оригинальных французских работах самого D'Herelle'я и Bordet, работы которых составляют основу для интересного открытия.
Правда, кое-что о феномене D'Herelle'я имеется уже и в оригинальном изложении самого автора открытия. Именно, в N 2 "Журнала Научного Химико-Фармацевтического Института В. С. Н. Х." (декабрь 1921 г.) помещен сокращенный перевод статьи D'Herelle'я из "Presse Medicalle" 1921 г. Более широкое изложение фактов и мыслей, связанных и порожденных открытием, мы нашли в декабрьском номере известного немецкого журнала "Naturwissenschaften" (Heft 50, December 1921) из статьи Ульриха Фридеманна. Других источников по данному вопросу я не имею и, поскольку мне приходилось справляться, в таком же положении находятся и специалисты, работающие в области микробиологии и иммунитета. По крайней мере, упоминаемые в статье Фридеманна работы Bordet, имеющие капитальное значение для всей проблемы, у нас в Москве, повидимому, не получены.
стр. 199
Нельзя не поднимать еще и еще раз голос по этому поводу. В борьбе за экономическое и культурное восстановление страны, трудно переоценить всю важность для нас быть в курсе тех конечных достижений науки, которые могут нам принести специальные научные журналы. И мы отнюдь не уверены в том, что такие же неожиданные известия о давно известных Западу вещах не будут неоднократно повторяться в области науки и техники, пока не будет налажено планомерное получение научных журналов Запада.
Так, уж несколько месяцев из частных писем из Америки мне передают смутные сообщения о каких-то чрезвычайно-важных достижениях американской хирургии - все это остается для нас пока трудно доступными благами, ибо если мы еще кое-что и получаем из Германии, меньше - из Франции, то из Америки - почти ничего.
---------------
Ниже я даю полностью упомянутую статью Фридеманна о феномене D'Herelle'я в переводе Г. О. Азимова. Талантливо, с подъемом, увлечением и знанием дела составленная, эта статья не оставляет желать ничего лучшего для первоначального ознакомления с этим открытием широкого биологического значения.
Но, принимая во внимание большую важность вопроса и его интерес, выходящий далеко за пределы обыденного, я позволил себе снабдить перевод дополнениями, почерпнутыми из перевода статьи D'Herelle'я, сделанного Л. М. Уткиным. Мои примечания, в отличие от тех из них, которые существовали в немецком оригинале, обозначены всюду инициалами (Б. З.).
Наконец, учитывая интересы широкой аудитории, мне хотелось бы оттенить здесь некоторые стороны значения обсуждаемого явления, недостаточно, быть может, развитые и подчеркнутые немецким автором.
В чем сущность открытия D'Herelle'я?
Суть его в том, что D'Herelle'ю, повидимому, удалось доказать существование особого вида микроба, который является так сказать суперпаразитом, т.-е. паразитом на паразите же. И притом этот паразит живет за счет таких патогенных для человека бактерий, как дизентерия, тиф и т. д. Если бы подтвердилось это толкование D'Herelle'я, то тем самым медицина получает в руки незаменимое средство для борьбы с соответствующими инфекционными заболеваниями.
Фридеманн высказывается в своей статье в том смысле, что теория D'Herelle'я, который именно так толкует открытые им явления, "не привычна для нашего мышления". Мы не можем согласиться с этим мнением. Биологически факт существования паразита на паразите же не представляет собою чего-либо недопустимого и даже принципиально нового. Столь же мало непривычным является для нас факт, что паразит простейшего происхождения паразитирует на простейшем же. Мы имеем много примеров подобного рода, в частности напомню хотя бы весьма интересную Pseudospora Volvocis, паразитирующую на вольвоксе.
Биотехнически столь же мало непривычным для нашего мышления явился бы и метод борьбы с паразитами путем "натравливания" на них их собственных паразитов. Этот прием собственно уже давно используется нами на практике в тысячах случаев, ничем принципиально не отличаясь от того, что предлагает D'Herelle: так мы боремся с гусеницами, паразитирующими на нашем лесе, размножая в соответствующих лесных местах виды наездников, паразитирующих
стр. 200
на этих гусеницах - прием, давший в Америке в некоторых случаях весьма благотворные результаты; так мы разводим крысиный тиф для борьбы с грызунами. И разве не того же порядка рецепт Мечникова, который для борьбы с гнилостной флорой кишечника предлагает культивировать молочно-кислые бактерии?
Нам кажется, что Фридеманн принципиально неправ, когда он априорно признает точку зрения D'Herelle'я менее привычной для нашего мышления, чем точку зрения Bordet.
Конечно, многих может смутить тот факт, что, признавши в бактериофагом вирусе организованный микроб, нам придется постулировать его ультрамикроскопические размеры, недоступные непосредственному наблюдению.
Этот микроб должен быть так мал, что находится за пределами разрешающей силы микроскопа. Он проходит через мельчайшие поры глиняного фильтра Чемберлэна. Мы его с нашими средствами не можем увидеть, хотя результаты его жизнедеятельности и не возбуждают, очевидно, никаких сомнений. - Но и эти все факты не представляют чего-либо принципиально нового, ибо существование таких "фильтрующихся организованных вирусов" и раньше допускалось на основании всей суммы наблюдений над до сих пор неоткрытыми еще возбудителями оспы, бешенства и некоторых других болезней.
Таким образом все говорит за то, что, вопреки мнению Фридеманна, теория D'Herelle'я отнюдь не так уж неприемлема для наших воззрений.
Утверждая это, я отнюдь не хочу сказать, что точка зрения D'Herelle'я является единственно верной и что, наоборот, теория Bordet ошибочна. Не будучи специалистом в этой области и тем более не обладая специальной литературой и оригинальными источниками, я не считаю себя в праве решать вопрос.
С точки зрения биолога я могу лишь судить, насколько допустимо принципиально то или другое толкование наблюдаемых явлений. С этой точки зрения рассмотрим те выводы, которые вытекают из каждой из двух предлагаемых теорий.
Допустим, что прав D'Herelle'я, и что его феномен обусловливается особым фильтрующимся микробом, паразитирующим на дизентерийной бацилле. Легко допустить, что этот микроб принадлежит к той же категории, как и до сих пор не поддающиеся прямому наблюдению "фильтрующиеся вирусы" оспы, бешенства и т.д. Но как раз для бактериофагов D'Herelle впервые нашел способ сделать их, хотя и косвенным путем, "из тайных - явными" - это тот способ, когда он, смешивая разжиженный фильтрат с дизентерийной культурой, получал округлые "колонии" бактериофагов. Тогда можно думать, что D'Herelle'ем впервые указан метод, идя которым, удается овладеть и выявить природу оспенных и подобных ей вирусов весьма важных болезней. В то же время мы приближаемся к моменту, когда предполагаемый мирок ультрамикроскопических микробов, - мы бы их назвали микромикробами - станет доказанным фактом, доступным научному исследованию.
Нужно полагать, что эти существа должны быть, судя по их размерам, построены еще проще, чем бактерии, т.-е. явятся теми простейшими из простейших, существование которых так напрашивается и так много объясняет в вечной проблеме о первичном зарождении жизни и о переходе от организованной природы к неорганическим телам.
Но, как справедливо отмечает Фридеманн, еще более широкие перспективы обещают нам исследования, связанные с феноменом D'Herelle'я,
стр. 201
если оправдается теория Bordet, полагающая, что здесь дело идет не о микробе, а о ферменте и притом "ферменте, способном размножаться".
Под именем ферментов мыслится группа загадочных еще по своей химической структуре субстанций, с деятельностью которых связываются важнейшие функции живущего организма. Все процессы питания и дыхания, расщепления и синтеза органических тел в организме, кратко - вся сумма процессов, характеризующая обмен веществ и жизнедеятельность организма, связывается в представлении современного физиолога с деятельностью соответствующих ферментов.
Ферменты, это - почти что сама живая протоплазма, или, по крайней мере, одно из конечных проявлений жизни, изученных биохимиками в их стремлении перевести процессы жизни на язык физико-химических законов. И если, с одной стороны, большинство так называемых организованных ферментов еще не известны по своему химическому составу, то зато законы их действий изучены настолько хорошо, что ферментативные реакции являются в такой же мере объектом изучения химика, как и биолога. Химия имеет уже в явлениях неорганического катализа прямую аналогию, облегчающую понимание сложных ферментативных реакций в живой протоплазме.
Таким образом ферменты - это тот мост, через посредство которого современная наука с исключительным успехом переносила методы физико-химического исследования в область жизненных процессов.
Таким образом если оправдается, что весьма вероятно, точка зрения Bordet, то этим самым прочно устанавливается уже ранее намечавшаяся связь между явлениями иммунитета с одной стороны и ферментативными реакциями с другой.
Я не хочу преждевременно увлекаться всеми этими заманчивыми перспективами. Мы слишком еще мало имеем сведений о всех фактах, связанных с открытием D'Herelle'я. То, что мы знаем из статьи Фридеманна, слишком недостаточно, чтобы судить, насколько имеется у Bordet основания сравнивать бактериофагный вирус D'Herelle'я с ферментами. Следует помнить, что французские авторы очень любят злоупотреблять словом "фермент", придавая ему расширительное толкование для всех случаев, когда дело идет о субстанциях и процессах недостаточно выясненного порядка.
Но следует также иметь в виду, что Bordet является одним из крупнейших авторитетов в современном учении об иммунитете и что его имя много говорит за себя. Поэтому можно быть спокойным в том отношении, что фактическая сторона обсуждаемого феномена уже подтверждена из достаточно авторитетных и многочисленных источников.
Вместе с тем становится ясным, что, независимо от того, кто более прав, D'Herelle или Bordet, или быть может еще кто-то третий, пока не родившийся, мы имеем полное право считать, что феномен D'Herelle'я подводит нас к каким-то новым проблемам, раскрывающим перед биологией новые чрезвычайно широкие горизонты.
Пока же будем ожидать новых исследований в этом направлении и... заграничных журналов, которые поставят нас в курс дальнейших достижений западной науки и техники.
---------------
стр. 202
О феномене D'Herelle'я.
Статья Ульриха Фридеманна, Берлин ("Die Naturwissenschaften", Heft 50 December 1921).
Перевод Г. Азимова, под редакцией и с примечан. Б. М. Завадовского.
---------------
За последние годы во французской бактериологической литературе были сделаны сообщения о наблюдениях, которые, благодаря своей новизне, заслуживают сугубого внимания. Факты, экспериментально установленные, настолько своеобразны, что для их истолкования, очевидно, недостаточны те представления, которые до сих пор господствовали в бактериологии и в учении об иммунитете.
Нам кажется, что мы стоим перед открытием нового биологического принципа, перспективы которого трудно пока еще предвидеть, и который, быть может, в корне изменит наше биологическое мышление. Но прежде всего всплывают новые проблемы в области практической медицины, и уже на основании имеющихся в данный момент фактов можно заключить, что ими затрагиваются важнейшие вопросы эпидемиологии, профилактики и терапии инфекционных заболеваний.
Для понимания последующего нелишне вкратце напомнить, что дает нам современная наука о понятии инфекции. Проникновение болезнетворного начала в организм является для этого, само собой, безусловно необходимым. Но одного этого недостаточно, ибо паразиты должны в нем найти для себя такие условия, которые делали бы возможным их размножение, - ведь без этого условия не может быть и инфекционного заболевания. Организм человека и животных располагает как раз целым рядом защитных приспособлений, служащих к уничтожению проникшего в него болезнетворного начала. В жидкостях организма, особенно в плазме крови, содержатся вещества, убивающие проникшую в него заразу, играя, в данном случае, роль дезинфекционного средства. Эти вещества носят название бактериолизинов, или (по Бухнеру) алексинов (защитные вещества). При этом большую роль играют также клетки организма, и в первую очередь белые кровяные тельца, которые, согласно знаменитой теории Мечникова, поглощают бактерии и умерщвляют их внутри себя. Это явление носит название фагоцитоза. И вот, если это приспособление функционирует в достаточной мере, проникшее в организм болезнетворное начало уничтожается, и дело не доходит до инфекции; если же, напротив, бактерии в состоянии противостоять защитным приспособлениям организма, они (бактерии) размножаются и порождают инфекционное заболевание, которое или доводит заболевший организм до смерти или заканчивается его выздоровлением. Согласно до сих пор существовавшим представлениям, это выздоровление является результатом образования в организме, под влиянием инфекции, новых защитных средств, которые являются специфически направленными против проникших в организм возбудителей болезни, и, в результате массового их действия, обладая большим количеством защитных приспособлений, чем до инфекции, организм более активным образом достигает уничтожения паразитов.
Во всяком случае, согласно господствовавшим до сих пор представлениям, внедрению в организм возбудителей болезни противодействуют силы, исходящие собственно от организма, при чем бактерии
стр. 203
играют в данном случае как раз пассивную роль, настолько пассивную, что они не защищаются даже от наседающих врагов образованием вокруг себя защитной капсулы. И кто бы мог поверить тому, чтобы возбудители болезни могли сами себя разрушать или, тем более, что существуют особые микроорганизмы, роль которых заключается в уничтожении болезнетворного начала, проникающего в организм? И однако новейшие изыскания, о которых речь будет впереди, принуждают нас сделать такое предположение. Но пусть теперь факты говорят сами за себя.
Новое открытие связано с именем французского бактериолога D'Herelle'я*1 и исходило из давно известного наблюдения, состоящего в том, что из испражнений больного дизентерией чрезвычайно трудно выделить дизентерийную бациллу. Дело в том, что бациллы дизентерии, на что, между прочим, указывают и другие авторы, очень быстро погибают в выпущенных испражнениях. Если свежие испражнения поместить на благоприятную питательную среду, то на ней могут вырасти многочисленные колонии дизентерийной бациллы: но достаточно дать испражнениям постоять в течение 1 часа - и ни единой бациллы дизентерии не будет заметно. Факт этот, препятствующий работе бактериолога, объяснялся таким образом, что бацилла дизентерии заглушалась bacterium coli, которая водится в кишечнике в большом количестве. Но это объяснение не особенно удовлетворяло, так как дизентерийные испражнения, которые на высоте болезни состоят только из слизи и крови, исключительно бедны бактериальной культурой.
Тогда D'Herelle поставил следующий опыт: он поместил немного дизентерийных испражнений в колбочку с бульоном, продержал ее в течение около 24 час. при t°37°C и профильтровал все это через глиняную свечу (через фильтр Чемберлена), которая задерживает бактерии и все крупные частицы и пропускает только растворенные вещества и малейшие существа, невидимые даже в микроскопе, так называемые фильтрующиеся вирусы*2.
D'Herelle сделал наблюдение, - что этот фильтрат, полученный из бульона с примесью дизентерийных испражнений, имеет свойства убивать и растворять бациллы дизентерии. Это можно показать различными способами.
1 метод. В пробирке питательный бульон смешивается с вышеупомянутым фильтратом и засеивается бациллами дизентерии. Пробирка, помещенная в термостат, остается прозрачной, так как бациллы дизентерии погибают и не в состоянии дальше размножаться.
2 метод. Пробирка с бульоном засеивается бациллами дизентерии и ставится на 24 часа в термостат. Вскоре она мутнеет от проросших бацилл дизентерии. Но если прилить к ней немного фильтрата, бульон просветляется, так как дизентерийные бациллы растворяются. Перевивка содержимого пробирки на соответствующую питательную среду показала, что бациллы дизентерии вполне мертвы.
3 метод. Чашка с агаром покрывается тонким слоем дизентерийных бацилл. В одном месте агара наносится капля фильтрата и дается
_______________
*1 Подобные опыты, но самим автором не продолженные, а потому и не замеченные, были уж описаны несколько лет тому назад Twort'ом.
*2 К какому роду микроорганизмов принадлежит этот фильтрующийся вирус, мы еще пока совершенно не знаем. По всей вероятности, он принадлежит к различным классам. Я хотел бы только напомнить, что целый ряд заболеваний животных, например ящур (рыльно-копытная болезнь) и, вероятно, некоторые инфекционные заболевания человека вызываются подобными фильтрующимися невидимыми паразитами.
стр. 204
ей возможность подсохнуть. Если же потом эту чашку перенести в термостат, она покроется густым флером из бацилл дизентерии. И только в том месте, где находится ссохшаяся капля, нет роста культуры, агар остается светлым.
4 метод. Бульонная культура бацилл дизентерии смешивается с меньшим количеством фильтрата и потом засеивается на агаре. И тогда, посреди сплошного поля бацилл дизентерии, образовавшихся спустя 24 часа, можно найти округлые места, где агар остается прозрачным.
Эти факты, за исключением, быть может, последнего, еще ничего особенного не означают. Они указывают только на то, что дизентерийные испражнения содержат какую-то фильтрующуюся субстанцию, которая умерщвляет бациллы дизентерии, и которая, более чем вероятно, может быть принята за причину быстрой гибели бацилл дизентерии в испражнениях.
Теперь мы подходим к самому важному и поразительному пункту открытия D'Herelle'я. Если отфильтровать убитую бульонную культуру от бацилл дизентерии, то она обладает способностью вновь растворить новую культуру бацилл дизентерии. Это можно было бы, быть может, объяснить, предположив, что бактерицидная сыворотка действует и при таком разведении. Но D'Herelle показал, что этот опыт можно повторить сколько угодно раз. Даже после тысячной прививки растворенная культура бацилл дизентерии обладает неослабной способностью убивать дизентерийные бациллы, так что, наконец, 1/1.000.000.000 ccm фильтрата культуры достаточна для гибели культуры бацилл дизентерии. И эта способность даже постепенно увеличивается*1.
Факты эти поддаются объяснению, если сделать предложение, что бактерицидная субстанция эта размножается, ибо в противном случае, при достаточном разжижении, она должна была бы делаться неактивной. В самом деле, D'Herelle мог показать, что бактерицидная сила очень быстро исчезает, если фильтрат вносится не в культуру бацилл, а в незасеянную пробирку с бульоном. Точно так же быстро пропадают бактерицидные свойства при этих перевивках, если этот фильтрат постоянно смешивается с мертвыми бациллами дизентерии. Из этого мы выводим дальнейший важный факт, что бактерицидная субстанция в состоянии размножаться только в соприкосновении с живыми бациллами дизентерии.
Для объяснения этих фактов D'Herelle предложил гипотезу, которая является полнейшим новшеством в бактериологии. D'Herelle предполагает, что в дизентерийных испражнениях содержится невидимый, фильтрующийся вирус, который обладает способностью растворять бациллы дизентерии. Этот вирус, по всей вероятности, является паразитом дизентерийных бацилл, так как он в состоянии размножаться только в их присутствии. D'Herelle поэтому обозначает его именем бактериофагного вируса.
_______________
*1 Вот что пишет сам D'Herelle: "Как бы ни было велико число таких пассажей, никакого ослабления растворяющей способности не замечается: напротив, после дюжины таких пассажей растворение заканчивается в течение 3 - 4 часов (против 12 час., потребных при первых прививках) и количество растворившейся культуры, достаточное для того, чтобы вызвать растворение свежей культуры, не превышает одной миллиардной доли кубического сантиметра (Б. З.).
стр. 205
Важно теперь установить, существует ли подобный вирус только у бацилл дизентерии, или же он имеется и у других бактерий, потому что, в последнем случае, это открытие приняло бы гораздо более общее и широкое значение. На деле, кажется, так оно и есть. D'Herelle нашел, что при целом ряде других заболеваний, при тифе, паратифе, чуме, холере птиц, чуме рогатого скота, появляется в испражнениях больных бактериофагный вирус для возбудителей соответствующих заболеваний. Ему, повидимому, удалось приучить вирус, полученный из дизентерейных испражнений, к другой бацилле, например, к тифозной бацилле*1.
D'Herelle полагает поэтому, что в испражнениях здорового человека содержится бактериофагный вирус, который живет на счет обычного обитателя кишечника человека, bacterium coli.
Как только патогенный паразит проникает в тело, бактериофагный вирус приспособляется к нему, и добивается гибели проникшего в тело паразита. Судьба человека зависит от быстроты, с которой протекает этот процесс приспособления. Если он хорошо функционирует, - возбудители болезней тотчас же устраняются; если же, по каким бы то ни было причинам, этот процесс заторможен, дело доходит до распространяющейся по всему телу инфекции. Нет никакого сомнения в том, что это воззрение, если оно подтвердится, имеет чрезвычайно глубокое значение для эпидемиологии.
Это понял также и D'Herelle и сейчас же предпринял в этом направлении обширные экспериментальные исследования. Некоторые эпидемии животных явились в данном случае очень благоприятным объектом для исследований, так как предоставленные самим себе, эти животные обыкновенно кончают смертью. К этим болезням животных принадлежат: куриная холера и септицемия рогатого скота. D'Herelle исследовал в помещениях для скота кал на присутствие бактериофагного вируса и установил, что он часто оказывается здесь в наличности, в то время как в местах, свободных от эпидемии, вирус не встречался.
Никогда он его не находил у тех животных, которые погибли от заболевания. Приготовив затем вирус по вышеописанному способу, он впрыснул его животным в зараженных помещениях. Эпидемия, как он уверяет, тотчас же прекратилась в этих местах, в то время как она собирала богатую жатву, как и прежде, среди других. D'Herelle был в состоянии спасти лабораторных животных от искусственной инфекции и 0,25 ccm вируса было достаточно для того, чтобы тотчас иммунизировать взрослого быка против во много раз более чем смертельной дозы бацилл септицемии*2. Эти факты столь важны, что скорейшие проверочные опыты настоятельно необходимы.
_______________
*1 D'Herelle высказывается по этому поводу еще определеннее: "Дело идет не об отдельных видах бактериофага, но об одном ультрамикробе, который путем приспособления может стать вирулентным по отношению к большому числу видов бактерий" (Б. З.).
*2 "Мною были произведены, - пишет D'Herelle, - опыты иммунизации против куриной холеры, кишечного заболевания, сопровождаемого заражением крови и против геморрагической септицемии рогатого скота - чисто септического заболевания.
В первом случае смертность прекратилась сейчас же, как только курам было введено по 1 кб. см. или впрыснуто под кожу по 1/2 кб. см. культуры бактериофага, деятельного по отношению к b. gallinarum, вызывающему это заболевание. Если болезнь не достигла еще высшего напряжения, то введение культуры бактериофага приводит к выздоровлению в 90% случаев (как известно, естественное выздоровление при куриной холере не превышает 3 - 4%).
Во втором случае результаты иммунизации тоже получились хорошие: инъекция в 1/4 к. см. культуры бактериофага защищала быка против тысячекратной смертельной
стр. 206
Но D'Herelle сообщил, что ему удалось также излечить уже проявившуюся болезнь бактериофагным вирусом; а у дизентерийных больных болезнь, будто бы, очень быстро исчезла после приема небольшой дозы бактериофагного вируса*1. Подобный эксперимент действительно поражает, потому что вещество, способное в таком необычайном разведении растворять бациллы дизентерии и при этом даже размножающиеся, должно стать идеальным лечебным средством. Я, к сожалению, не могу подтвердить данные D'Herelle'я из собственного опыта. Я обязан господину тайному советнику Otto за предоставление приготовленных им вместе с доктором Munter'ом в серологическом отделе института инфекционных заболеваний разнообразных бактериофагных вирусов, которые были в высшей степени действительны против дизентерии и тифозных бацилл. Но в бесспорном терапевтическом эффекте я не мог убедиться. Правда, я давал вирус per os или per rectum, но можно думать, что подкожное впрыскивание было бы действительней; это последнее не может быть пока проведено на практике, благодаря большой ядовитости фильтрата культуры, содержащей вирус.
Впрочем, сам D'Herelle сообщил о таких опытах, которые могут сделать понятным иногда недействительность вируса для больного организма, а именно: если культуру дизентерийных бацилл разбавить недостаточным количеством вируса, то хотя она вскоре и проясняется, но через несколько дней культура, благодаря тем бациллам, которые избегли гибели и теперь проросли, опять мутнеет. И интересно, что эти выжившие бациллы делаются резистентными по отношению к вирусу и сохраняют эту особенность при повторном засеивании. Следовательно, возможно, что во время болезни появляются такого рода клетки возбудителя болезни, которые избегли гибели вирусом и сделались резистентными к вирусу. Сообщения D'Herelle'я возбудили многочисленные повторные опыты с очень компетентной стороны, которые вполне подтвердили основные факты, так что ни в коем случае нет нужды сомневаться в их истинности. Но истолкование, которое D'Herelle дает добытым фактам, напротив, осталось не без возражений.
Kabeshima установил, что вирус устойчив по отношению к нагреванию и к дезинфекционным средствам, и этим отличается от всех до сих пор известных родов вируса. Поэтому не может быть и речи здесь о каком-нибудь живом микроорганизме, как полагает D'Herelle, но о телах характера ферментов. К подобному же воззрению, на основании очень важных опытов, пришли Bordet и Ciuca.
Bordet и Ciuca впрыснули в брюшную полость морской свинки с промежутком в несколько дней bacterium coli. Спустя некоторое время после последней инъекции они извлекли эксудат брюшной полости, который изобиловал белыми кровяными тельцами, и профильтровали его через свечу Чемберлэна. Этот фильтрат оказался способным
_______________
дозы возбудителя болезни. Введение 1/25 кб. см. приводит быка в состояние, в котором он четыре дня спустя свободно переносит пятикратную смертельную дозу.
После инъекции бактериофага кровь содержит антитело, так как инъекция пятисот кубических сантиметров такой крови другому быку пассивно переносит иммунитет (Б. З.).
*1 "Я пробовал, - пишет D'Herelle - применять культуру бактериофага в семи случаях тяжелой формы дизентерии у человека. Во всех семи случаях через 24-36 часов после введения одного куб. сантиметра такой культуры испражнения были свободны от крови и бацилл: больные поправлялись сами собою. Инъекция культуры бактериофага не вызывает никакой реакции со стороны организма, ни местной, ни общей, как у человека, так и у животных (Б. З.).
стр. 207
растворять bacterium coli, и эту способность сохранил, будучи перенесен от культуры к культуре, как раз как это D'Herelle установил для дизентерийной бациллы. Напротив, испражнения морской свинки, зараженной bacterium coli, не содержали никакого бактерицидного вещества. Этот опыт показывает, что не только в кишечнике, но, по всей вероятности, и в стерильном содержимом брюшной полости может находиться бактерицидное вещество. Поэтому Bordet возражает против допущения D'Herelle'я, что причиной открытого им явления служит живой вирус. Взгляды Bordet вкратце состоят в следующем.
Если морской свинке впрыскивается бакт. coli, то белые кровяные тельца образуют, вероятно, такой фермент, который в состоянии растворить эти бактерии. В этом ничего особенного нет; ведь мы уже давно знали, что на впрыскивание бактерий в организм, последний реагирует тем, что образует бактерицидные вещества, действующие специфическим образом на эти бактерии, но в согласии с наблюденными фактами, этот фермент должен обладать такими свойствами, которые до сих пор были присущи только живым существам, а именно: способностью к размножению. Это вытекает из следующих соображений: предположим, что одна миллиардная ccm. фильтрата культуры является достаточной для того, чтобы растворить 2 ccm. бактериальн. культуры. Теперь, профильтровав эту вторую убитую культуру, мы можем показать, что одна миллиардная ccm. опять в состоянии убить новую порцию культуры и т.д. Уже при первом переносе фермент должен увеличиться в 2.000.000.000 раз. В самом деле, мы видели, что сам по себе фильтрат не обладает способностью к размножению, за исключением того случая, когда он приходит в соприкосновение с живыми бактериями. С точки зрения Bordet, мы можем себе это представить таким образом, что фермент некоторым образом инфицирует бактерии, заставляя их в то же время создавать новый фермент. В самом деле, тот факт, что после удаления фермента бактерии сохраняют однако способность к продукции его, следует из изучения переживших, сделавшихся устойчивыми по отношению к ферменту бактерийных культур. Стоит только прибавить к свежей культуре несколько клеток такой резистентной культуры, - Bordet полагает, не более 15 штук, и первая культура подвергается растворению.
Мы видим таким образом, что от соприкосновения с ферментом бактерии приобретают способность вырабатывать этот самый фермент и передавать эту способность по наследству своим потомкам. Даже и после толкования Bordet видно, без дальнейших рассуждений, что в феномене D'Herelle'я заключаются новые биологические принципы величайшего значения. Мне кажется даже, что соображения Bordet по поводу феномена придают ему более глубокое и всеобъемлющее значение, чем теория D'Herelle'я, непривычная для нашего мышления.
Далее Bordet сделал следующее интересное открытие: можно образовать антисыворотку у кролика, впрыскивая ему фермент, заключающийся в фильтрате культуры или в сделавшихся резистентными клетках, в то время как с обыкновенными бакт. coli это не удается. Этот фермент, следовательно, является чуждым бакт. coli, является некоторым образом, антигеном, как выражаются на языке учения об иммунитете. Какое из двух толкований является более правильным, нельзя пока еще с уверенностью сказать: во всяком случае из опытов Bordet и Ciuca вытекает, что бактериофагный вирус не является субстанцией, содержащейся только в кишечнике. Скорее нужно признать, по крайней мере на основании опытов Bordet, что бактериофагная субстанция
стр. 208
образуется только при инфекции. Bail полагает, что он недавно мог даже наблюдать, что они спонтанно возникают в старых бактериальных культурах.
С другой стороны D'Herelle сообщил о замечательных своих опытах, которые склоняют нас к мысли, что бактериофагная субстанция не может быть растворимым веществом, а должна состоять из микроскопических элементов, хотя, быть может, и крайне маленьких.
D'Herelle смешал густой слой дизентерийной бациллы с очень небольшим количеством бактериофагного вируса и вылил эту смесь на чашку с агаром. На образовавшемся густом бактериальном покрове можно было заметить некоторые круглые пробелы с небольшим диаметром в несколько миллиметров, как бы свободные от бактерийных колоний. D'Herelle нашел, что количество отверстий на агаровой чашке точно пропорционально количеству прибавленного бактериофагного вещества и заключает из этого, что места на агаре, свободные от бактерий, являются колониями бактериофагного вируса, размножившегося за счет окружающих его бацилл дизентерии. Нельзя отрицать, что этот опыт, при условии, если он подтвердится, очень затрудняет принятие толкования Bordet*1.
Новую, некоторым образом синтезирующую, теорию предложил недавно Bail. Он предполагает, что бактерии разрушаются на мельчайшие, ультрамикроскопические бактериальные осколки, которые, с своей стороны, обладают способностью раздроблять другие бактерии. Речь таким образом идет о ферменте, форменном и способном к размножению.
Коротко, значение феномена D'Herelle'я еще не совсем ясно, а изложенные попытки объяснить его показывают, что мы здесь стоим перед лицом совершенно нового явления, для которого наши общепринятые биологические представления далеко не достаточны.
Во всяком случае, все эти опыты доказывают, что между организмом и бактериями при инфекции происходит такое взаимодействие, которое до сих пор не подозревалось и которое очевидно имеет чрезвычайное значение для исхода болезни. До сих пор были известны защитные приспособления, которые имелись еще до инфекции, и специфические защитные средства, которые появлялись в крови спустя 8-10 дней после инкубационного периода, т.-е. большей частью после начала болезни. Но, вероятно, решающим моментом являются события, разыгрывающиеся в начале болезни и в ее апогее.
_______________
*1 Вот как осуществляется этот эффектный опыт, имеющий капитальное значение для всей теории, в изложении самого D'Herelle'я: "Если перенести каплю бульонной культуры дизентерийного бацилла на агар-агар, то по прошествии известного времени получается обычный налет на поверхности агара. Если же прибавить к бульонной культуре одну миллиардную долю кубического сантиметра предварительно растворившейся культуры и уже отсюда каждые полчаса переносить по капле в пробирки с агаром, то в первых пробирках получается нормальная культура дизентерийной палочки.
Однако, в пробирках, засеянных по прошествии двух с половиной часов, замечаются на поверхности агара один-два незаросших места 1-2 миллиметров в диаметре. Бактериальный налет в пробирках, засеянных по прошествии 3 1/2 часов, содержит уже до сотни таких пятен. Через 4 1/2 часа засеянные пробирки остаются стерильными, зародыши бактериофага, содержавшегося в миллиардной доле кубического сантиметра, прибавленной вначале к культуре, начали размножаться за счет такого же числа бацилл; по прошествии 2 1/2 часов их было два в капле, перенесенной на агар; через 3 1/2 часа капля содержала их уже около сотни, а через 4 1/2 часа их было так много, что ни один бацилл не мог уже развиться; агар кажется стерильным. На деле же, как показывает опыт, он не стерилен, но содержит культуру ультрамикробов (Б. З.).
стр. 209
Представляет большой интерес, что в новейшее время и с немецкой стороны было сообщено о наблюдениях, которые указывают на очень быстро совершающийся процесс изменения биологических свойств бактерий в организме.
Morgenroth показал, что инфицированная слабо вирулентной культурой стрептококков мышь уже через несколько часов после инфекции делается иммунной по отношению к во много раз более чем смертельной дозе вполне вирулентной разводки стрептококков. Но вирулентные стрептококки не погибают, а превращаются в авирулентные, которые отличаются от вирулентных клеток своим ростом на искусственной среде, и уже более не в состоянии вызывать в мыши ни латентной, ни хронической инфекции. Было бы, очевидно, интересно исследовать, контагиозна ли эта потеря вирулентности, для того, чтобы сопоставить их с феноменом, открытым D'Herelle'ем и Bordet.
Эти немногие слова могут быть достаточны для того, чтобы показать, что, благодаря сообщенным открытиям в кажущейся теоретически обоснованной области учения об иммунитете возникают совершенно новые проблемы; но, сверх того, возникают также вообще биологические вопросы до сих пор невиданного значения.
---------------
Уже после того, как настоящая статья была отправлена в печать, мне удалось получить из немецких реферативных журналов (гл. обр., из "Chemisches Zentralblatt" за 1921 г.) дополнительные сведения об этом крайне интересном феномене. Существенно новое вносит в вопрос работа Solimbeni, который, по его утверждению, установил, что "явления, описанные D'Herell'ем, приходится приписать не невидимым микробам, как думает D'Herelle, и не действию особого фермента (Kabeshimo, Bordet), а особому полиморфному организму, у которого споры столь малы, что проникают сквозь фильтр Чемберлэна, но вегетативные формы могут быть видимы при известных условиях даже невооруженным глазом. Solimbeni дает этому организму наименование Myxomyces shigaphagus (работа в "C. R. de Soc. de Biol." 83, 1920 г., цитирую по реферату Spiegel'я в "Chemisches Zentralblatt"). Интересны работы Andre Gratia из И-тута Рокфеллера, который доказывает, что D'Herelle'евские "колонии бактериофагов" могут быть объяснены существованием различных рас исходной бактерии (в его опытах Bact. coli), из коих одна раса более растворима, а другая более стойка по отношению к бактериофагному вирусу (работы эти также помещены в "C. R. de Soc. de Biol." 84 1920, сводка в "Journ. exp. Med." 31 1920). Из других авторов назовем: Maisin (доказал, что бактериофагный вирус не поддается диализу, но может быть количественно осажден путем насыщения сернокислым аммонием); Debre и Haguenau, Dumas (доказывает, что этот вирус находится не только в кале, но и в воде и в почве); Boblet (стоит на точке зрения D'Herelle'я); Bruynoghe, Wollman и других. Все их работы и вытекающая из них полемика сосредоточены по преимуществу в "Comptes Rendues de la Societe de Biologie", пока, к сожалению, недоступной для нас.
стр. 210
ЛИТЕРАТУРА
1. Первое сообщение D'Herelle'я Comptes rendues de la Societe des Scienses 10/IX, 1917 г.
2. Bordet et Ciuca. Compt. rend. de la Societe de Biologie 1920 г., том 83, стр. 1293 и 1297.
3. Bail. "Wiener klin. Wochenschr". 1921 г., N 20 и 37.
Остальную очень обширную литературу можно найти, начиная с 1917 года, в "Compt. rend. des scienses" и в "Compt. rend. de biologie".