стр. 3

     С. Обрадович.

     МОСКВА.

     Пожаром, мором, голодом томима,
     В застенках взвита на дыбы,
     Так далека, и так неизгладима
     Кнутом иссеченная Быль.

     От Калиты, от Грознаго Ивана
     Как приговор - терпи, молчи.
     Была заря закована в туманах
     И где-то за морем - ключи.

     И в каждом камне - след веков суровых,
     И в каждом камне - стон и вихрь
     Сквозь задыхающийся, тяжелый
     Вопль сдавленных мостовых.

     Когда грозя над мшистыми зубцами
     Красноармейским шишаком
     Встает рассвет, - нам кажется, над нами
     Кремль с бунтующим стрельцом.

     Над Лобным утренние туманы -
     Не толпы-ль бледные на заре?
     Не кровь-ли Стеньки и Емельяна
     Та ржавчина в дикаре?..

     За годом год и боли и позора
     Смяв смутные твои бунты,
     Звенели золотом соборы,
     Чернели виселицы и кресты.

     Подслушай Пресни и Замоскворечья
     Бред в полузабытье ночном, -
     И Пятый Год с нагайкой и картечью
     Кровавым встанет палачом...

     Сочилось небо жуткой рваной раной
     Над обессиленной Москвой;
     Как призраки дома во мгле туманной
     Толпились улицей пустой.

     Но боль покорности, и пытки ужас,
     И горечь сердца заостря,
     Вдруг тусклых дум зальдиневшие лужи
     Разбила поступь Октября.

     Был потревожен пьяный крик Арбата,
     Покой дворянской Поварской,
     Звон акций над Лубянкою горбатой
     И триумфальный шаг Тверской.

     Так, ломом сбросив барство с пьедестала,
     В безумной задыхаясь мгле,
     Усталая Интернационала
     Мысль буйную взнесла земле;

     Взнесла, и вновь над сердцем с петлей мертвой
     Под улюлюканье и свист
     Все призраки ночей сошлись, но взор твой,
     Москва, все так-же горд и чист.