стр. 109

     О. М. Брик

     НЕ ПОПУТЧИЦА

     I.

В 12 часов ночи мимо столика прошла женщина.
Сандаров въелся в нее глазами. Стрепетов привстал, раскланялся.
          "Кто это?
          "Велярская, Нина Георгиевна с мужем. Крупнейший делец".
Сандаров не отрываясь смотрел на Велярскую.
          "Она тебе нравится?"
          "Очень".
          "Я полагал, что вы коммунисты обязаны питать
          отвращение к прелестям буржуазной дамы".
          "Обязаны".
          "Какой же ты в таком случае коммунист?"
          "Плохой, должно быть".
Велярские сели поблизости. Стрепетов встал - подошел.
          "С кем это вы?"
          "Так. - Коммунистик один".
          "Плюньте, - садитесь к нам".
          "Нет, неудобно. Может пригодиться".
Велярский засмеялся.
          "Тогда тащите его сюда".
Жена замахала ручками.
          "Нет, нет. Пожалуйста, избавьте. Обделывайте
          свои делишки без меня".
Стрепетов стал прощаться.
          "Заходите Стрепетов. - Мы все там же. Телефон
          только новый: 33-07."
          "Непременно. До скорого".
Сандаров встал.
          "Ты что? домой?"
          "Да".
          "Посидим еще".
          "Нет, пора."
Вышли.
          "Тебе, я вижу, Велярская здорово понравилась".
          "А что?"
          "Ты как-то притих".
Сандаров молчал.

стр. 110

          "Хочешь, я тебя с ней познакомлю?"
          "Нет, не хочу".
          "Почему?"
          "Есть причины".
          "Как знаешь".
Стрепетов пошел к Тверской, - Сандаров к Мясницкой.
У фонаря Сандаров вынул записную книжку и вписал Нина Георгиевна Велярская, т. 33-07.

     II.

Соня Бауэр, секретарь Главстроя отшила двадцатого посетителя.
          "Заведующий занят. Принять не может".
Фраза злила ее: заведующий, тов. Сандаров, не был ничем занят: сидел у себя за столом и курил.
Подошел тов. Тарк.
          "Ну что? все еще занят?"
          "Вам я обязана сказать. Он ничем не занят, но не
          велел никого пускать".
          "В чем же дело?"
          "Не знаю. Это продолжается целую неделю, изо
          дня в день".
          "А дела?"
          "Стоят".
          "Чем вы это объясняете?"
Соня молчала.
          "Вы как жена могли бы знать?"
          "Я не жена, тов. Тарк. У коммунистов нет жен.
          Есть сожительницы".
          "Ну, как сожительница".
          "Мы живем в разных домах. Я не могу следить
          за ним. И не считаю нужным".
          "Напрасно. Мы партийные товарищи заинтересованы,
          чтобы он не свихнулся".
          "А вы думаете, что он свихнулся?"
          "Не думаю, но считаю возможным. Сейчас опасное
          время".
Соня пожала плечами. Тарк встал.
          "Я вам советую повлиять на него. У него много
          недоброжелателей. Они будут рады, если с ним
          что-нибудь приключится. Если вам понадобится
          мой совет, - к вашим услугам. Это товарищеский
          долг".
Вышел.
Соня знала, что у Сандарова много врагов, в том числе и тов. Тарк.

стр. 111

     III.

Сандаров появился на пороге кабинета.
          "Соня! Если надо что нибудь подписывать, давай
          сейчас, а то я ухожу".
Соня захватила папку с бумагами и вошла в кабинет.
          "Ты чего злишься? - Недовольна моим поведением?".
          "А ты доволен?"
          "Очень".
          "Тогда все в порядке".
Сандаров подписал десяток бумаг.
          "К тебе приходил Тарк".
          "Ну его к чорту".
          "По важному делу".
          "По партийному?"
          "Да".
Сандаров продолжал подписывать.
          "Что это такое?"
          "Ходатайство конторы "Производитель" об отстрочке
          сдачи на два месяца".
          "Отказать".
Соня собрала бумаги.
          "Сегодня партийное собрание. Ты будешь?"
          "А что сегодня?"
          "Доклад комиссии об организации яслей".
          "Может быть приду".
          "Твое присутствие очень желательно".
          "Мне надоели партийные собрания".
          "У тебя странный тон появился. Можно подумать,
          что ты работаешь в партии для собственного удовольствия".
          "Чего ты злишься? - Я кажется никогда особых
          симпатий к партийным товарищам не чувствовал".
Сандаров взял портфель и вышел.
Соня оглядела стол. Справа лежал блок-нот. Верхний листок был вкривь и вкось исписан. Соня внимательно просмотрела его, оторвала и спрятала в карман. На листке разнообразными почерками было написано одно только слово: Велярская.

     IV.

Велярский встретился с компаньоном в кафе "Арман".
          "Ну что?"
          "Плохо".
          "А именно?".

стр. 112

          "Отказали".
          "Как же быть?"
          "Не знаю".
          "Надо придумать".
Компаньон пожал плечами.
          "Я ничего не могу сделать. У меня там никого нет".
Подошел Стрепетов.
          "Скажите, Стрепетов; нет ли у вас кого-нибудь
          в Главстрое?"
          "Очень даже есть".
          "Кто?"
          "Член коллегии, Сандаров".
          "Ах вот как! - Слушайте, есть дело. Можете
          заработать".
          "К вашим услугам".
Компаньон зашептал Стрепетову на ухо.
          "Понимаю. - Но можно сделать лучше".
          "А именно?"
          "Зачем отсрочка, когда можно получить деньги".
          "Какие деньги?"
          "За работу".
          "Да работа не сдана, и не будет сдана в срок".
          "Понимаю, - но деньги все равно получить можно".
          "Каким образом?"
          "Подавайте счета и получите деньги".
          "Ерунда".
          "Я вам говорю. - А работу сдадите когда-нибудь".
Велярский расхохотался.
          "Не глупо придумано".
          "Одним словом, - давайте счета, я все сделаю".
          "Приходите завтра в контору".
          "Ладно".
Когда Стрепетов отошел, Велярский подмигнул своему компаньону.
          "Не мешало бы загодя запастись знакомствами в
          Ч. К. как ты думаешь"?
          "Ни черта! Выкрутимся".

     V.

Сандаров был дома. Лежал на диване, - дремал.
Соня вошла; села за стол и молчала.
          "Если ты хочешь говорить на тему о моей испорченности,
          то говори. Я - этого разговора начинать
          не буду".

стр. 113

          "Меня твоя испорченность мало трогает. Тем
          более, что сам ты от себя в восторге. Мне хотелось
          бы только выяснить наши с тобой отношения".
          "Какие отношения?"
          "Личные. - Как никак мы с тобой уже два года
          сожительствуем".
          "И что же из этого следует?"
          "Ничего не следует. - Но повидимому что то изменилось;
          и мне хочется знать, каковы будут наши
          отношения в дальнейшем?"
          "Мы ничем друг с другом не связаны. Мы -
          коммунисты, не мещане; и никакие брачные драмы
          у нас, надеюсь, невозможны?"
          "Я не собираюсь разыгрывать драму".
          "В чем же дело?"
Соня вскочила и с силой стукнула кулаком по столу.
          "Ты разговариваешь со мной, как с девченкой,
          которая до смерти надоела. Если я тебе не нужна, -
          скажи. Сделай одолжение. Уйду и не заплачу.
          А вола вертеть нечего".
          "Соня!"
          "Ничего не Соня! А будь любезен говорить на
          чистоту".
          "Никакой супружеской верности я от тебя не
          требую. Но делить тов. Сандарова с какой-то там
          буржуазной шлюхой я тоже не намерена".
          "Что? что? что такое?!"
Сандаров вскочил с дивана. Соня швырнула ему в лицо исписанный листок.
Сандаров взглянул на него и стиснул зубы.
          "Тов. Бауэр, не думаю, чтобы такие скандалы
          соответствовали правилам коммунистической морали.
          Я предлагаю временно прервать нашу связь.
          Надеюсь, вы не возражаете? - Идите."
Соня выбежала из комнаты.
Сандаров скомкал листок и бросил на пол. Потом поднял, разгладил и положил в ящик письменного стола.

     VI.

Стрепетов поймал Сандарова у остановки трамвая.
          "А я тебя ищу. Едем к Велярским".
          "Ты с ума сошел. С какой стати я поеду".
          "Чудак! Нина Георгиевна очаровательная женщина.
          Мне хочется вас свести".
          "Ты ненормален".

стр. 114

          "Почему? Нина Георгиевна интереснейшая женщина.
          И к коммунистам относится очень мило.
          У нее был знакомый коммунист, который безумно
          ее любил".
          "Кто такой?"
          "Пономарев какой-то. Армейский политрук".
          "А где он теперь?"
          "Кажется убит, - или умер от тифа, она сама
          точно не знает".
          "Как ты сказал? Пономарев?"
          "Да. - А ты его знаешь?"
          "Нет! Что то не помню".
Стрепетов взял Сандарова под руку.
          "Едем?"
          "Да отстань, пожалуйста. Не хочу я знакомиться
          с твоей Велярской".
          "Она ж тебе понравилась?"
          "Что ж из этого?"
Сандаров вскочил в трамвай. Стрепетов досадливо фыркнул.
          "Чорт с тобой. Не хочешь, не надо. У меня к тебе
          еще другие дела есть. Зайду к тебе завтра на
          службу".
Трамвай отошел. Стрепетов посмотрел вслед.
          "Дурака валяет".
И пошел по бульвару.

     VII.

Соня нашла Тарка в Бюро Ячейки.
          "Я решила воспользоваться вашим предложением
          и поговорить с вами серьезно о Сандарове".
          "А что случилось?"
          "Нет, все то же. Но вы сами знаете, это всегда
          начинается с мелочей".
          "Правильно! - Но все таки конкретно, что вы
          имеете в виду?"
          "Во-первых, он совсем перестал заниматься делами".
          "Ну, это не так страшно".
          "Во-вторых, у него появилась мода ругать коммунистов".
          "Это хуже".
          "Потом он стал как то легкомысленно разговаривать,
          франтить".
Тарк взглянул на Соню.
          "Скажите, - женщина здесь никакая не замешана?"
Соня молчала.
          "Вы простите, что я вас так спрашиваю".
Соня сжала руки.

стр. 115

          "Хорошо. Я вам скажу. Здесь замешана женщина".
Тарк обрадовался.
          "А! Вот видите. - Кто такая? Вы ее знаете?"
          "Нет! Я ее не видела. Но знаю фамилию".
          "Ну!"
          "Велярская".
Тарк высоко поднял брови.
          "Велярская, Велярская. Позвольте".
Он вытащил из портфеля стопку бумаг.
          "Конечно. Так и есть".
          "Что такое?"
          "Велярский - наш контрагент. Один из владельцев
          конторы", "Производитель". Это должно быть
          его жена".
Тарк заходил по комнате.
          "Это может очень печально кончиться".
Соня повернулась к нему.
          "Я забыла сказать. К нему последнее время часто
          ходит какой то Стрепетов. Спекулянт явный".
Тарк близко подошел к Соне.
          "Необходимо последить за Сандаровым. Он может
          здорово влететь. Держите меня в курсе дела".
Соня молча кивнула головой.
Когда она ушла, Тарк покрутил головой и взялся за телефонную трубку.
          "Николай! - Это - ты? - Приходи сейчас ко мне
          в Бюро. Я расскажу тебе пикантную историю".

     VIII.

Велярская лежала на кушетке и читала.
Вошел муж. Поцеловал ручку.
          "Я сегодня ужасно разозлилась на твоего Стрепетова.
          Нахальный мальчишка и дурак".
          "Что случилось?"
          "У вас, видите ли, какие-то дела в Главстрое; а
          я очень нравлюсь какому-то Сандарову, который
          в Главстрое. И вот я должна познакомиться с этим
          Сандаровым, что это очень важно для тебя, но
          и мне будет приятно, потому что Сандаров очень
          интересный".
          "Какая ерунда!"
          "Я на него накричала. Сказала, что он мерзавец,
          и выгнала вон".
          "Правильно".
          "Прошу тебя к нам его больше не звать. - Еще
          не хватало, чтобы я впутывалась в ваши дела".

стр. 116

          "Да я его не уполномачивал с тобой об этом разговаривать".
          "Я уже не знаю кто кого уполномачивал, но мне
          это в высшей степени противно".
          "Ну, ну! Не так страшно. Никто тебя не неволит.
          Но если бы было необходимо, ты, думаю, не отказалась
          бы сделать это для меня".
Вошла горничная.
          "Барыня, вас к телефону".
          "Кто?"
          "Не говорят".
          "А какой голос, мужской или женский?"
          "Мужской".

     IX.

          "Слушаю".
          "Это - Нина Георгиевна Велярская?"
          "Да. Кто говорит?"
          "С вами говорит некто Тумин. Вы меня не знаете.
          Я привез вам привет от вашего знакомого Пономарева".
          "Как? Он жив?"
          "Нет, умер полгода назад от тифа. Разрешите мне
          зайти, я вам все расскажу".
          "Пожалуйста! Буду очень рада".
          "Когда прикажете?"
          "Заходите завтра, - часа в три".
          "Слушаюсь".
          "Адрес вы знаете?"
          "Знаю".
          "Значит, жду вас".
          "Непременно".
Муж сидел на кушетке. Перелистывал книжку.
          "Кто это звонил?"
          "От портнихи".
И поцеловала мужа в лоб.

     X.

Перед заседанием Бюро, Тарк отозвал в сторону нескольких партийцев.
          "Я вот насчет чего. Сегодня нам надо наметить
          кандидата на Партконференцию. Был разговор о
          Сандарове. Так?"
          "Да".
          "Я считаю его неподходящим".
          "Почему?"

стр. 117

          "Я всегда говорил, что он неустойчив, а теперь
          я в этом убедился".
          "Говори ясней".
          "Он задается; считаться с ячейкой перестал, разводит
          оппозицию, наводит критику. Интеллигент".
          "Брось, Сандаров - испытанный партийный работник.
          Ему позволительно".
          "Все так. Но есть в нем буржуазный душок, интеллигентский. Безусловно есть".
          "Э, ерунду ты говоришь".
          "Нет, не ерунду. И вот доказательства: - он спутался
          сейчас с спекулянтской бабой".
Партийцы разинули рты.
          "Врешь!"
          "Мало того, - с женой одного из наших контрагентов".
          "Фу, чорт возьми".
          "То-то и есть. Забросил дела. Шляется с каким-то
          шпингалетом по кабакам. И все такое".
          "Откуда ты все это знаешь".
          "Будьте покойны. Мне его жена говорила - Бауэр".
Партийцы покрутили головой.
          "Нехорошо".
          "То-то и есть: баба, вино. Нехватает еще карт".
          "Ты бы с ним поговорил по-товарищески".
          "Уполномочьте, - поговорю".
          "Ладно. - Уполномочим".
Пробили часы.
          "Товарищи! Пора начинать. Почти все в сборе.
          Ждать не будем".
Через два с половиной часа секретарша диктовала машинистке.
          "Пункт третий. О кандидате на Партконференцию.
          Постановили. Наметить т. Тарк. Единогласно".

     XI.

Ровно в три часа горничная доложила Велярской, что ее спрашивает Тумин.
Вошел хорошо одетый молодой человек. Поклонился и поцеловал протянутую ручку.
          "Садитесь и рассказывайте".
          "Рассказывать собственно нечего. Я познакомился
          с Пономаревым на фронте. Он мне много говорил
          о вас. Потом заболел тифом и умер. Просил, если

стр. 118

          я поеду в Москву, непременно зайти к вам и передать,
          что любит вас по-прежнему. Вот и все".
          "Бедный Пономарев! - Мне его очень жаль. - Скажите,
          а что он вам про меня говорил?"
          "Что вы замечательная женщина, что у вас удивительные
          глаза и руки, что вы какая-то необыкновенно
          живая, настоящая, - что если я вас увижу,
          то непременно влюблюсь".
Велярская засмеялась.
          "Скажите, пожалуйста. - Ну и как вам кажется, -
          он прав?"
          "Пока прав. Глаза и руки у вас удивительные.
          Об остальном не берусь судить по первому впечатлению".
          "А насчет того, что вы в меня влюбитесь?"
Тумин улыбнулся.
          "Не исключена возможность".
          "Мерси. Вы очень любезны".
Велярская подошла к зеркалу и поправила волосы.
Тумин пристально оглядел ее всю с головы до ног.
          "Не смотрите на меня так. А то я волнуюсь, как
          на экзамене и очень боюсь провалиться".
          "Не бойтесь. В крайнем случае вы, надеюсь, не
          откажетесь от переэкзаменовки".
Велярская расхохоталась.
Тумин встал и подошел ближе.
          "Кроме шуток, Нина Георгиевна. У меня к вам
          серьезная просьба. Я человек грубый, - пролетарий.
          Ничего не знаю, ничего не видел. У вас тут
          культура, искусство, театры. Введите меня в курс
          всех этих прелестей. Займитесь культурно-просветительной работой".
Велярская хохотала до слез.
          "А вы можете арапа заправить! Пустяки пролетарий!
          Если-бы такие были все пролетарии, от
          коммунизма давно бы ничего не осталось".
          "Ошибаетесь, Нина Георгиевна. Жестоко ошибаетесь. -
          Я пролетарий, коммунист. По убеждениям,
          по образу жизни, по работе я самый настоящий
          коммунист. - Вы думаете, если я хорошо одет, брит
          и причесан, я уже не могу быть пролетарием. -
          Ужаснейший предрассудок! - Пролетарий обязательно
          должен быть шикарен, потому что он
          теперь завоеватель мира, а вовсе не нищий, которому,
          как говорится "кроме цепей терять нечего".
          "А вы в партии?"
          "Это не важно. Допустим, что я в партии не

стр. 119

          состою. Разве я от этого перестаю быть коммунистом?"
          "Я с вами не спорю".
          "Для партии требуются не просто коммунисты,
          а партийные работники. Дисциплинированные.
          Один в один. Без всякой отсебятины, - как
          в армии. - А я был бы белой вороной. Это плохо.
          Теперь я белая ворона среди беспартийных, -
          и это хорошо".
Он вдруг осекся.
          "Впрочем извиняюсь. Вам это должно быть совершенно
          неинтересно".
          "Напротив. Очень интересно. Я только не пойму,
          как это коммунист может быть не нужен коммунистической
          партии?"
          "Почему не нужен? Очень нужен. Но не как член
          партии. Не все же коммунисты делают партийную
          работу. - Больше. - Можно быть прекрасным партийным
          работником и очень плохим коммунистом".
Велярская села на кушетку и откинулась на подушки.
          "Ну, вы мне совсем заталмудили голову. Я уж
          ничего не понимаю".
Тумин подбежал и поцеловал обе ручки.
          "Простите. Не буду больше. Я вам должно быть
          здорово надоел. Я пойду".
          "Нет, нет. Сидите. Мне с вами очень приятно".
          "Нет, я отправлюсь. - Если вам не скучно, пойдемте
          завтра куда-нибудь по вашему выбору.
          Начните свою культурно-просветительную работу".
          "Хорошо. Пойдемте".
          "Позволите за вами зайти".
          "Да, - пожалуйста".
Тумин ушел.
Велярская подошла к зеркалу. Попудрилась. Потом кликнула горничную.
          "Позвоните портнихе, чтобы прислала платье непременно
          завтра к 6 часам; никак не позже".

     XII.

Велярский накинулся на Стрепетова.
          "Послушайте, голубчик. Так же нельзя! Нина
          Георгиевна рвет и мечет".
          "Да уверяю вас, - я ничего такого не сказал. Чего
          она рассердилась, не понимаю".

стр. 120

          "Как не понимаете? Вы предлагаете ей дать Сандарову
          взятку натурой. Это же скандал."
          "Ничего подобного. Дамские штучки. Просто напросто
          попросил пойти со мной к Сандарову, потому
          что она ему нравится и он будет поэтому
          покладистей".
          "Мне объяснять нечего. Я понимаю отлично. Но
          она-то это воспринимает иначе. Она - не мы с вами".
Стрепетов развел руками и отвернулся.
Велярский хлопнул его по плечу.
          "Ну, не расстраивайтесь, Стрепетов. Все уладится.
          Просто вы неудачно подошли. Через некоторое
          время попробуйте еще раз".
Стрепетов дернул головой.
          "Ладно. Сделаем. А не выйдет так, - есть запасный
          путь".
          "Какой?"
          "Через его секретаршу, тов. Бауэр. Коммунистка,
          но тем не менее женщина".
Велярский захохотал.
          "С вами, Стрепетов, не пропадешь".
          "Главное, - сама подошла. Вы - Стрепетов? Да.
          Ждете тов. Сандарова? Да. Я его секретарша.
          Очень приятно. То да се. Поговорили. Хочу
          свезти ее в театр".
Вышли на улицу. Стрепетова ждал извощик.
          "Вы домой? Я вас подвезу".
Извощик тронулся.
          "Коммуниста надо брать умеючи. На культуру.
          В этом батенька весь фокус".
И хлопнул Велярского по колену.

     XIII.

Тумин и Велярская ушли со второго действия.
          "Может я ничего не понимаю, но это невыносимо
          скучно".
          "Вы грубый пролетарий".
          "Должно быть".
Вышли на улицу.
          "Пройдемтесь пешком. Хотите?"
          "С удовольствием".
Тумин взял Велярскую под руку. Медленно пошли по бульвару.
          "Вы замужем?"
          "Да. - А почему вы спрашиваете?"
          "Так, просто. Интересуюсь?"

стр. 121

          "А почему это вас интересует?"
          "Да меня многое интересует, что вас касается".
          "Например?"
          "Например, как вы проводите день? Что вы целый
          день делаете?"
          "Ничего не делаю".
          "Решительно ничего?"
          "То-есть делаю: - читаю, гуляю, хожу в гости,
          в театр, к портнихе, за покупками".
          "А муж?"
          "А муж занят своими делами. Приходит домой
          поздно, усталый, ложится отдохнуть, потом опять
          уходит. Иногда уходим вместе".
          "Так что вы как бы не замужем?"
Велярская засмеялась.
          "Это и называется быть замужем. А быть вместе
          целый день называется иначе".
          "Как же?"
          "Ну, - я думаю, вы не настолько грубый пролетарий,
          чтобы таких вещей не знать".
Тумин крепче прижал ее руку к своей.
          "Вы ужасно милая женщина, Нина Георгиевна.
          Я понимаю Пономарева".
          "Уже?.."
Они засмеялись и пошли еще медленней.
          "Странный вы человек! Вы спрашиваете, что я
          делаю? А что я могу делать? Трудиться?"
          "А почему бы нет?"
          "Как? В какой области?"
          "У меня, конечно, может быть один ответ: -
          в коммунистической".
          "Пожалуйста! С громадным наслаждением; если
          это будет забавно".
          "Очень мило! Если это будет забавно!"
          "Конечно. Если не забавно, то зачем я стану тогда
          делать".
Тумин нахмурился.
          "Вот, вот. Тут-то оно и начинается".
          "Что начинается"?.
          "Черта, - через которую не перескочишь".
          "Какая черта"?.
          "Женская. - Все женщины такие. И самые квалифицированные особенно".
          "Я не понимаю про что вы говорите".
          "Я говорю про то, что забавного в коммунизме
          ничего нет, и что поэтому у коммунистов нет
          настоящих женщин, а есть такие, которые давно
          забыли, что они женщины. Поэтому коммунист

стр. 122

          бежит к буржуазным дамам, корчит перед ними
          галантного кавалера, старается спрятать свой
          коммунизм подальше, потому что он, видите ли,
          не забавный, - и понемногу развращается".
Велярская засмеялась.
          "Это относится, как к членам партии, так и не
          членам, да"?
          "Вы хотите сказать, относится ли это ко мне?
          Да, относится".
Велярская заглянула ему в лицо.
          "Вы как будто даже рассердились. Простите меня,
          если я в чем нибудь виновата".
Тумин отвернулся.
          "Вам смешно, а мне грустно. Женщина - ужасная
          вещь. Особенно для нас коммунистов. Хуже всякой
          белогвардейщины".
Велярская отстранилась и высвободила руку.
          "Ну, знаете! Если общество буржуазной дамы вам
          так вредно, то лично я могу вас от этой неприятности
          избавить. Я совершенно не заинтересована
          в вашем коммунистическом падении".
Они подошли к под'езду.
Тумин прижал ее ручку к губам.
          "Простите меня, Нина Георгиевна. Я вам чего-то
          наболтал. Больше не буду".
          "Просите прощенья, как следует".
Тумин взял обе ручки и поцеловал каждый пальчик.
          "Ну, простила. Звоните мне".
И скрылась за дверью.
Тумин постоял в задумчивости.
Подъехали двое на извощике. Человек в котелке слез, а другой уселся поудобней.
          "А Сандарова с Ниной Георгиевной я все-таки
          сведу".
Котелок засмеялся и вошел в подъезд.

     XIV.

Сандаров сидел в кабинете. Вошел Тарк.
          "Я к вам по поручению ячейки".
          "Прошу".
          "За последнее время в ячейке много толков вызывает
          ваше поведение".
          "Мое?"
          "Да, ваше".
          "Очень интересно!. И что же говорят?"
          "Говорят, что вы обуржуились".

стр. 123

          "В чем же это выражается?"
          "В вашем отношении к партии, - в ваших суждениях".
          "Это, что я критикую наших партийцев?"
          "Хотя бы".
          "А разве они не подлежат критике?"
Тарк поморщился.
          "Тов. Сандаров, - не будем заниматься диалектикой.
          Вопрос ясен. Ячейка находит, что вы расхлябались
          и поручила мне сделать вам соответствующее
          указание".
          "Но, позвольте, тов. Тарк. Я желаю знать, в чем
          меня обвиняют. Мало ли какие у нас распространяются
          сплетни. На то ведь это и ячейка".
          "Видите! На то это и ячейка. Настоящий коммунист
          не станет так отзываться о своей партийной
          организации.
          "А по вашему это не так?"
          "Это другой вопрос. Может быть и так. Но отсюда
          не следует, что об этом можно говорить в таком
          тоне".
Сандаров пожал плечами.
          "У вас какая-то своя логика, мне повидимому
          недоступная".
          "В этом все дело".
Сандаров заходил по комнате.
          "Есть во всем этом какая то горделивая тупость;
          какое то нежелание прогрессировать, - боязнь
          сдвинуть что-либо с места. Вот мы такие. Всегда
          были и впредь будем. А если вам не нравится,
          то убирайтесь вон. На этом далеко не уедешь".
          "Ну, как сказать. Едем на этом уже четыре года,
          и кажется не плохо едем".
          "Да, - 4 года. Но теперь пора обновиться, стать
          шире, глубже".
          "Напротив. Именно теперь партийная сплоченность
          и выдержка особенно важны. А то недолго
          попасть в буржуазное болото".
          "Не так страшно. Партийный коммунист от этого
          всегда гарантирован".
          "Вы думаете?"
          "За себя я во всяком случае ручаюсь".
Тарк глянул в сторону.
          "А ваш роман с госпожей Велярской?"
Сандаров быстро подошел к столу.
          "Тов. Тарк, - я полагаю, что партийный контроль
          имеет известный предел и на некоторые чисто-личные

стр. 124

          обстоятельства не распространяется. Не
          так ли?"
          "Не совсем. Если эти личные обстоятельства отражаются
          на общественной физиономии члена партии,
          то партия вправе сказать свое слово".
          "В таком случае я требую партийного суда. А на
          сплетни отвечать не намерен".
          "Не волнуйтесь, тов. Сандаров. Я исполняю волю
          ячейки и передаю вам все, что о вас говорят.
          Вы можете представить объяснения и вопрос будет
          исчерпан".
          "Никаких объяснений я не представлю; и разговаривать
          на эту тему отказываюсь".
          "Это ваше дело. Должен только заметить, что
          вопрос о госпоже Велярской приобретает особую
          остроту только потому, что она жена одного
          из наших контрагентов".
          "И что ж из этого следует?"
          "А то следует, тов. Сандаров, что от романа с женой
          до спекуляции с мужем - один шаг".
Сандаров бросился к Тарку.
          "Вы с ума сошли, Тарк! Вы не слышите, что говорите".
          "Отлично слышу и считаю своим партийным долгом
          вас об этом предупредить".
Сандаров подошел к двери.
          "Тов. Тарк! я полагаю, что рисовать картину моего
          уголовного будущего едва ли входит в ваши
          партийные обязанности. Все что могли, вы мне
          сказали. А потому ваша миссия может считаться
          законченной".
Тарк встал.
          "Я доложу ячейке о результате нашей беседы".
          "Пожалуйста".
Тарк вышел. Сандаров подошел к телефону.
          "Дайте М. К. - М. К.? - Никого нет? - Передайте,
          что звонил Сандаров, из Главстроя и просил непременно
          ему позвонить".

     XV.

Велярская сотый раз подошла к зеркалу и поправила волосы.
Отошла. Взяла книжку. Бросила.
          "Маша! мне наверное никто не звонил?"
          "Нет, барыня".
          "А вы никуда не уходили?"

стр. 125

          "Нет".
Звякнул телефон. Велярская быстро подошла.
          "Да. Кто говорит?"
          "Нина Георгиевна?"
          "Это вы, Тумин? Куда ж вы пропали? Я уж думала,
          что вы решили радикально бороться с буржуазными
          соблазнами".
          "О нет. Я просто был несколько занят. - За вами
          заехать можно?"
          "Можно".
Тумин и Велярская сидели в отдельном кабинете. На столе стояло вино.
          "Знаете, Нина Георгиевна, - когда я с вами, я, как
          говорится в романах, вне времени и пространства".
          "Это что же, - хорошо или плохо?"
          "Конечно, плохо".
          "Ах, вот как!"
          "Конечно, плохо. Потому что, значит, вы никак
          вкомпановываетесь в мою обычную жизнь".
          "А разве это необходимо?"
          "Для меня да".
Велярская откинулась на спинку кресла.
          "Если бы мне такое сказал простой смертный,
          я подумала бы, что он делает мне предложение.
          Но у вас коммунистов это, должно быть, означает
          что-либо другое".
Тумин замолчал, - уткнулся лбом в ладонь.
          "Вы не хотите меня понимать".
Велярская засмеялась.
          "Ну, идите сюда. Сядьте со мной рядом и не говорите
          глупостей. - Я вас отлично понимаю;
          только не понимаю, зачем вы себе талмудите
          голову всякой ерундой, когда все очень просто".
Тумин сел совсем близко и обнял ее. Велярская медленно обернулась к нему лицом. Они поцеловались. Велярская подошла к зеркалу.
          "Вот видите, как просто".
          "Это-то просто".
          "А вам этого мало?"
Тумин молчал.
          "Чего же вы молчите?"
          "Мне трудно с вами разговаривать, Нина Георгиевна".
          "А вы не разговаривайте".
Села рядом. Тумин молчал.
          "Ну чего вы помрачнели. Я вас обидела!"
Положила руки на плечи. Заглянула в глаза.

стр. 126

Тумин улыбнулся.
          "Вы очаровательная женщина, Нина Георгиевна, -
          и потому ничего не выходит".
          "А что должно выйти?"
          "Что должно выйти. - Я бы вам сказал: только
          вы не хотите слушать".
Велярская отсела.
          "Ну бог с вами. Говорите. Я буду слушать".
          "Вы поймите. Можно с женщиной сойтись и тут
          же ее забыть. А можно сойтись с женщиной и забыть
          все, кроме этой женщины. Меня ни то, ни другое
          не устраивает. Если бы я был буржуй, мне
          было бы наплевать, но я, к сожалению, коммунист".
          "Какой вывод?"
          "Вывод такой: - либо я должен сделаться буржуем,
          либо вы должны стать коммунисткой".
Велярская улыбнулась.
          "Есть еще третий вывод, Тумин. Чтобы вы перестали
          думать".
Притянула к себе. Обняла. Поцеловались. И долго сидели молча.
          "Надо итти".
Вышли лениво, неспеша.
Муж был дома.
          "Откуда ты"?
          "Из театра. - Нет ли у тебя "Азбуки коммунизма"?
Велярский расхохотался.
          "Нету. А тебе зачем?"
          "Так. Хотела почитать".
          "Роман с коммунистом, что ли?"
Велярская не ответила. Прошла к себе.

     XVI.

Стрепетов подлетел к Соне.
          "Здравствуйте, тов. Бауэр. Сандаров у себя?"
          "Его нет. Должен скоро быть".
          "Разрешите подождать?"
          "Пожалуйста. - Зайдите в кабинет".
          "Мне одному скушно. Посидите со мной".
Соня улыбнулась.
          "Пойдемте".
          "Зачем вам Сандаров?"
          "Тут дельце одно есть".
          "А я не могла бы его заменить? Все равно он без
          меня ничего не сделает".

стр. 127

          "Конечно могли бы, но..."
          "Что но?"
Стрепетов подсел ближе.
          "Дело вот в чем. Есть у вас такой контрагент,
          "Производитель". Просил отсрочки, - отказали.
          Теперь дела так запутались, что никакая отсрочка
          не поможет. Необходимо получить деньги. Но
          деньги можно получить только сдавши работу,
          а работу невозможно окончить без денег. Понимаете,
          какой переплет?"
          "Ну?"
          "Значит надо получить деньги за якобы сданную
          работу, выписать ассигновку без приемочных
          актов, по одним счетам. Вот и все".
          "Вы с Сандаровым об этом говорили?"
          "Говорили".
          "Ну и что ж он"?
Стрепетов глянул в сторону.
          "Согласен".
          "Странно. Мне он ничего об этом не сказал. Обыкновенно
          я ему подготовляю ассигновки и проверяю
          все документы".
          "Должно быть не успел. Да здесь ничего такого
          нет. Работа будет же сдана и можно подложить
          приемочные акты потом".
          "Я понимаю".
Стрепетов сел совсем близко.
          "Такая услуга не забывается. "Производитель"
          сумеет отблагодарить".
Соня отвернулась. Стрепетов встал и прошелся по комнате.
          "Скажите, - а Велярская имеет к этому какое-нибудь
          отношение?"
Стрепетов круто повернулся.
          "Велярская?.. - Почему вы спрашиваете?"
          "Она кажется жена одного из компаньонов?"
          "Да".
          "И Сандаров с ней знаком?"
          "Не думаю. Но он безумно в нее влюблен, и ей
          тоже очень нравится".
Соня встала.
          "Простите. Меня ждут в Секретариате".
Стрепетов посмотрел на часы.
          "Пожалуй и я пойду. Сандарова не дождешься.
          Да он мне теперь и не очень нужен".
Пожал Соне руку.
          "Я надеюсь".
И вышел.

стр. 128

Звякнул телефон.
          "Тов. Бауэр? - Говорит Сандаров. Я буду через
          полчаса. Приготовьте бумаги на подпись. И не
          забудьте ассигновки, - там вероятно накопилось
          много счетов".

     XVII.

Тумин заехал за Велярской на автомобиле.
          "Почему закрытый?"
          "Погода дождливая".
Выехали за город.
          "Ваша пропаганда начинает действовать, Тумин.
          Я прочла сегодня обе газеты "Известия" и
          "Правду".
          "Ну, и как?"
          "Очень скушно".
Тумин бросился целовать ручки.
          "Милая вы, очаровательная Нина Георгиевна".
          "Ну это ничего не значит. Я твердо решила заниматься
          политикой и требую чтобы вы достали
          мне всякие книжки".
Тумин стремительно обнял ее. Целовал в голову, в глаза, в плечи. Велярская отбивалась.
          "Вы с ума сошли. Я вам про политику, про коммунизм,
          а вы меня целуете. Вы буржуй. Вы меня
          развращаете".
Хохотали оба. Тумин был вне себя.
          "Это замечательно. Это моя величайшая победа
          на коммунистическом фронте. Это трофей".
          "Подождите, Тумин. Рано торжествовать".
          "Это - не важно. Важно, что есть начало, что
          Нина Георгиевна Велярская сбита с позиции, что
          она заколебалась".
Велярская посмотрела ему в глаза.
          "А вам это очень важно?"
          "Ужасно важно. Важней всего".
Велярская прижалась к нему и поцеловала в щеку.
          "Милый вы человек".
Тумин схватил ее за руку.
          "Вас должно быть удивляет, при чем тут коммунизм. -
          Это очень трудно объяснить. - Но, поймите,
          мне невыносимо, когда коммунизм делается таким
          же делом, как торговать или служить в конторе.
          От 10 до 4 коммунист, а потом делай, что хочешь.
          Для меня коммунизм - все. Где его нет, там
          пусто".

стр. 129

          "Я только не ясно понимаю, про что вы говорите,
          когда говорите коммунизм. Про политику, про
          рабочих, что ли?"
          "Не только про политику, про рабочих, - про все.
          Нет ничего такого, где коммунизм был бы не причем.
          Коммунизм во всем".
          "А книжки про все это есть?"
          "В том то и дело, что книжек нет. Есть да не
          про все".
          "Это печально".
          "Не в том суть. Вам бы только войти во вкус.
          Вы сами книжки напишите".
          "Вы обо мне очень высокого мнения".
          "Очень. Я считаю, что вы замечательная женщина
          и если войдете в работу, то развернетесь во всю".
          "Не спешите, Тумин. Вы как будто собираетесь
          меня уже в партию записывать".
          "О нет! Это было бы чрезвычайно вредно и для вас
          и для партии".
Велярская хитро сощурилась.
          "Пока что вы будете моей партией? Так?"
          "Так точно".
Подъехали к дому.
          "Когда же мы увидимся".
          "Приходите в среду вечером ко мне. Муж уезжает
          в Питер. Я буду совершенно одна дома".
          "Слушаюсь".
Велярская вошла в подъезд. Тумин подошел к автомобилю.
Шофер открыл дверцы.
          "Нет, не надо. Поезжайте в гараж и скажите там,
          что прождали меня зря, что я никуда не ездил".
Шофер кивнул головой и покатил.

     XVIII.

Соня пошла с Тарком в столовую обедать.
          "Вы были правы, тов. Тарк. Дело принимает печальный
          оборот".
          "Какое дело?"
          "С Сандаровым".
          "Сандаров погибший человек. После нашего с ним
          разговора у меня не осталось никаких сомнений".
          "Плохо то, что спекулянты начинают его использовывать.
          Этот самый Стрепетов, о котором я вам
          говорила, проболтался мне в чистую, думая найти
          во мне сообщницу".

стр. 130

Тарк насторожился.
          "Сообщницу в чем?"
          "В одном грязном деле, на которое Сандаров дал
          уже согласие".
          "А именно?"
          "Выдать деньги под фиктивную сдачу работы".
Тарк развел руками.
          "Приехали".
          "Сандаров мне ничего об этом не говорил и разумеется
          я разговора не начну".
          "Понятно. Пусть все идет своим чередом. А когда
          дело будет сделано, заявите в ЧК."
          "Как, в ЧК?"
          "А как же иначе. - Вы обязаны это сделать. -
          Нельзя покрывать спекулянтов. А если Сандаров
          замешан, то что ж поделаешь. Все равно не этот
          раз, так в следующий, - но влипнет он непременно.
          И лучше чтобы он влип теперь, когда за
          ним еще мало грешков, чем потом, когда грехов
          накопится слишком много. Я понимаю, - вам это
          тяжело. Но лучше, если нельзя спасти падающего,
          его толкнуть. По крайней мере он сразу увидит,
          куда это ведет".
Соня встала.
          "Я тоже так думаю. И кроме того у меня нет
          причин щадить Сандарова, а его спекулянтов
          тем менее".
Когда Соня ушла, к Тарку подошел секретарь ячейки.
          "Вы знаете резолюцию М. К. на жалобу Сандарова?"
          "Нет".
          "Признать действия бюро ячейки и тов. Тарка
          вполне правильными".

     XIX.

Велярская сама открыла Тумину и провела к себе в комнату.
          "Что это у вас за пакет?"
          "Это книжки. Вы просили".
Велярская засмеялась.
          "Спасибо. Но книжки мы теперь отложим. - Садитесь
          вот сюда".
Она усадила его на кушетку. Села рядом.
Тумин улыбнулся.
          "Вы сегодня какая-то быстрая, Нина Георгиевна".
          "Как всегда".
          "Нет, иначе как-то".

стр. 131

          "Вам показалось. - Я просто очень рада что вы
          пришли".
Обнялись, поцеловались.
          "Я принес вам все что мог достать подходящего.
          Но боюсь, что вас это не удовлетворит".
          "Вы про что?"
          "Про книжки".
          "Ах про книжки. - Я посмотрю, - если будет
          скушно я не буду читать".
Тумин поморщился.
          "Мне хочется, чтобы вы все-таки вчитались. А я бы
          вам потом рассказал самое главное, чего там
          нет".
          "Самое главное, - чтобы вы ко мне хорошо относились".
          "Я отношусь к вам замечательно".
          "Правда? вы меня любите немножко?"
          "Не немножко, а очень".
          "Правда?"
Велярская кинулась ему на шею и крепко поцеловала в губы. Тумин сидел неподвижно. Велярская встала.
          "Ужасно яркий свет. Я его не люблю, - режет
          глаза и не уютно".
Потушила люстру и зажгла маленькую лампочку на столе.
          "Вот так куда лучше. - А теперь рассказывайте,
          как и за что вы меня любите?"
Тумин опустил голову.
          "Я люблю вас за то, что вы обаятельная женщина.
          Мне хочется увлечь вас, - заставить вас делать
          то же самое что делаю я, - жить так, как живу
          я. - У меня такое впечатленье, будто вы пропадаете
          даром, - что вы двигаетесь в пустую. И это
          обидно. Понимаете?"
          "Понимаю".
Она вытянулась на кушетке и положила голову ему на колени.
          "Иногда мне кажется, что это вполне возможно,
          что иначе быть не может, - что такая женщина,
          как вы, должна рано или поздно захотеть чего-то
          другого, что вам не может не надоесть жить так,
          как вы живете сейчас. Значит вы будете наша,
          потому что только в коммунистической работе
          можно все это найти, - нигде больше. - А иногда
          я ясно вижу, что все это ерунда, - что это безнадежное
          дело".
          "Почему же безнадежное".
          "Не знаю, - так кажется".
          "Глупенький вы".

стр. 132

Велярская притянула его к себе.
          "У вас замечательные глаза, Тумин. И губы".
Он наклонился и поцеловал ее. Она выгнулась к нему всем телом. Потом опрокинулась на подушки сжимая в поцелуе.
Тумин стал тихонько отодвигаться. Она заметила и не отпускала.
          "Почему? - Ну, почему ты от меня уходишь"?
Тумин отвел ее руки. Она пустила и отвернулась.
          "Я так не могу".
И опять схватила его. Притянула на себя.
Тумин решительно высвободился, встал и отошел к столу.
          "Не надо этого".
И тут же Велярская резко поднялась с кушетки.
          "А мне, милый мой, вашей болтовни не надо".
Тумин сдвинул брови.
          "Я могу уйти".
          "Пожалуйста".
          "Я уйду, Нина Георгиевна, но только уж больше
          не вернусь".
          "Сделайте одолжение".
Тумин вышел.
Велярская бросилась на кушетку и заплакала. Потом сорвалась, кинулась к двери, в подъезд, на улицу, - но Тумина уже не было.

С этого дня Тумин не возвращался. Велярская исходила весь город, надеясь встретить его на улице, но безрезультатно. Тумин исчез бесследно.

     XX.

Велярская лежала уткнувшись лицом в подушки.
Вошел муж.
          "Нина, Стрепетов просил разрешение войти и объясниться
          с тобой".
Велярская молчала.
          "Нина! - Ты слышишь?"
Велярская обернулась.
          "Что тебе надо?"
          "Я говорю, - Стрепетов хочет с тобой объясниться".
Она опять уткнулась в подушки.
          "Что с тобой, Нина? - Нельзя слова сказать. - Откуда
          вдруг такая нервозность?"
Велярская заплакала.
          "Ну, уж это совсем глупо. - Тебе, милая, лечиться
          надо. - Ты положительно больна".

стр. 133

Она обернулась утирая слезы.
          - "Ну что тебе надо? - Оставь меня ради Бога
          в покое. - Не приставай ты ко мне."
          "Мне надо очень немного: - чтобы ты помирилась
          с Стрепетовым. Это такой пустяк, о котором и говорить
          не стоит".
          "Боже мой, как мне все это надоело".
Велярский выждал минуту.
          "Ну что? позвать его?."
Велярская не отвечала.
          "Позвать?"
          "Делай, как хочешь. - Мне все равно".
Велярский кликнул Стрепетова.
Стрепетов вошел, стал на колени, скрестил руки и опустил голову.
Велярский рассмеялся.
          "Ну посмотри Нина. Разве можно такого не простить."
Велярская отвернулась.
          "Встаньте, Стрепетов. Не валяйте дурака".
          "Нина Георгиевна! Дорогая"!
Велярский двинулся к двери.
          "Ну, ладно, объясняйтесь, а я пойду".
И вышел.
          "Нина Георгиевна! Если я что-нибудь не так сказал".
          "Бросьте, Стрепетов. - Я уже ничего не помню".
          "Вы чем-то расстроены, - я вижу. Если могу быть
          полезен, пожалуйста, рад стараться."
Велярская посмотрела на него в упор.
          "Можете".
          "Чем прикажете?"
          "Разыщите мне Тумина".
          "Кого?"
          "Тумина".
          "Кто это".
          "Я ничего не знаю. Знаю только, что зовут его
          Алексеем и что он работает где-то у коммунистов.
          "Он - коммунист?"
          "Да, но не в партии".
          "Это все, что вы о нем знаете?"
          "Все".
Стрепетов задумался.
          "Трудновато".
          "А вы постарайтесь. И никому про это не болтайте".
          "Само собой".
          "А для меня это очень важно".

стр. 134

          "Приложу все старанья".
Стрепетов поцеловал ручку и вышел. Велярская прошлась по комнате. Взяла со стола книжку. Села на кушетку.
Стала читать. Потом упала в подушки.
"Азбука коммунизма" скатилась на пол.

     XXI.

Стрепетов таинственно нагнулся к Соне.
          "Ну как? уже?"
          "Нет еще".
Недовольно поморщился.
          "А Сандаров у себя?"
          "Да".
Вошел в кабинет. Сандаров взглянул вопросительно.
          "Я к тебе по важнейшему делу, - совсем особого
          свойства".
          "А именно?"
          "Велярская"...
          "Опять Велярская".
          "Подожди. - Велярская разыскивает некоего Тумина.
          Зачем он ей нужен, - не знаю. Но нужен
          повидимому, очень; - потому что была очень
          взволнована, когда о нем говорила. - Тумин этот
          шьется среди коммунистов; не член партии, а
          вроде".
          "Я знаю Тумина."
          "Знаешь? - Вот здорово! - Где он? Как его найти?"
          "А тебе зачем?"
          "Как, мне? - Не мне, а Нине Георгиевне".
          "Так пусть Нина Георгиевна ко мне зайдет, - я ей
          и скажу".
Стрепетов необычайно обрадовался.
          "Вот это другое дело. - Это правильно. Весьма
          правильно."
          "Тогда я сейчас же за ней заеду и через 20 минут
          мы будем здесь".
          "Сыпь".
Стрепетов выкатился из кабинета.
Сандаров сдвинул брови, сжал губы и так просидел неподвижно минут пять. Потом встал, взял со стола пакет и вышел в секретариат.
          "Тов. Бауэр, - я вас попрошу отнести этот пакет
          в президиум ВСНХ и дождаться ответа. - Я прошу
          вас, а не посылаю с курьером, потому что
          дело важное и секретное. - Только пойдите сейчас,
          а то опоздаете".

стр. 135

     XXII.

Стрепетов влетел к Велярской.
          "Едемте к Сандарову".
          "В чем дело, Стрепетов? Что с Вами?"
          "Сандаров знает Тумина. Он вам лично все скажет".
Велярская бросилась ему на шею.
          "Едемте, Стрепетов. Едемте, голубчик, немедленно".
Стрепетов уклонился и сел на стул.
          "Виноват, Нина Георгиевна. Так дело не делается;
          сядьте на минуточку сюда".
Велярская села.
          "Ну, что еще?"
          "А вот что. - Вы меня обругали и выгнали за то,
          что я хотел свести вас с Сандаровым. Теперь вы
          сами к нему идете. Устроил это я. Значит, - услуга
          за услугу. Вы поговорите с ним о Тумине, а
          потом скажите словечко о нашем деле."
          "Хорошо, хорошо, Стрепетов. Только не томите
          меня".
          "Словечко вот какое. - В секретариате вероятно
          лежит совсем готовая ассигновка на имя "Производитель".
          Сандаров должен ее подписать. Простая
          формальность. Пусть он ее при вас подпишет.
          Больше ничего".
          "Хорошо. Я скажу. Только идемте".
Велярская быстро вышла. Стрепетов побежал за ней.
          "Нина Георгиевна! Не расспрашивайте только
          Сандарова слишком подробно о Тумине. А то он
          приревнует и ничего не сделает".

     XXIII.

У кабинета Сандарова стоял курьер и никого не пускал.
Стрепетов взволновался.
          "Я только что был у него. Он знает, что я должен
          притти. Вы пойдите спросите".
          "Никого не приказано пускать. Только гражданку
          Велярскую."
Велярская вздрогнула.
          "Это я".
          "Пожалте".
Велярская вошла в кабинет. Сандаров стоял у окна, спиной к двери. Услышав шаги обернулся. И в ту же секунду Велярская ахнула и бросилась к нему.

стр. 136

          "Алеша!"
Сандаров подвел ее к дивану и усадил.
          "Что это? В чем дело? Я ничего не понимаю.
          Почему ты здесь? какой-то другой? И почему
          Сандаров?"
          "Я - и есть Сандаров".
          "Ты - Сандаров? - а Тумин?".
          "Это мой псевдоним".
Велярская прижалась к нему.
          "Как все это странно. - Алеша, милый! - Я счастлива,
          что тебя вижу, что я с тобой".
          "А зачем ты меня гнала?"
          "Дурачек! и ты поверил? Ты поверил, что я могу
          тебя совсем прогнать".
Поцеловались.
          "Но почему ты назвался Туминым? Зачем ты
          меня обманывал?"
          "А тебе разве не все равно какая у меня фамилия?"
          "Конечно, все равно. Но я хочу знать, зачем это
          было нужно?"
          "Я сам не знаю. Так захотелось".
Велярская заглянула ему в глаза.
          "Но больше ты от меня уходить не будешь?
          "Никогда?"
          "Это от тебя зависит."
          "Если от меня, то я тебя никуда не пущу".
И опять поцеловались.
Сандаров резко отстранил Велярскую. К столу подходила Соня.
          "Я извиняюсь, что помешала. Вот ответ из В. С. Н. Х.",
          и вышла.
Сандаров нахмурился. Велярская засуетилась.
          "Тебе неудобно, что я здесь. Я пойду."
Сандаров молчал.
          "Ну, прощай. И приходи скорей, Алеша".
Поцеловал ручки. Проводил до двери.

Стрепетов ждал с нетерпением.
          "Ну что? Сделали?"
Велярская не замечая прошла мимо.
Соня подняла голову.
          "Не беспокойтесь, гражданин Стрепетов. Ассигновка
          будет сегодня подписана".

стр. 137

     XXIV.

Соня вынула из папки пачку счетов.
          "Тов. Лебедев, - вот возьмите. Выпишите ассигновку
          на всю сумму".
          "А приемочные акты?"
          "Выпишите без них. Это неважно".
Прошло минут 10.
          "Готова ассигновка?"
          "Пожалте".
Соня собрала бумаги и вошла в кабинет. Сандаров ходил взад и вперед по комнате.
          "Надо подписать бумаги. Они давно уже лежат".
          "Давайте".
Сандаров взялся за перо.
          "Все проверено?"
          "Да".
Подписывал не читая.
          "Еще много?"
          "Нет, одна ассигновка".
          "Кому?"
          "Производителю".
          "Все-таки сдали работу. Хорошо, что я отказал
          в отсрочке".
Соня молча взяла бумаги и вышла. Звякнул телефон.
          "У телефона Сандаров".
          "Алеша, - мне ужасно неспокойно. Приходи сейчас
          же".
          "Иду".

     XXV.

Предчека положил трубку и поднял глаза на вошедшего следователя.
          "Вам что?"
          "Вы меня вызывали с делом - Производитель" -
          "Да, да. Только что опять звонили из М. К. Что
          это за дело?"
          "Дело дала Бауэр, секретарь Главстроя".
          "Она у нас работает?"
          "Нет. До сих пор не работала. Это ее первое дело".
          "В чем суть?"
          "Дутая ассигновка".
          "Кто арестован?"
          "Один из владельцев конторы, Велярский, его
          жена и посредник, Стрепетов".
          "Допрошены?"
          "Да".

стр. 138

          "Сознались?"
          "Велярский говорит, что ничего не знает, что
          переговоры действительно велись о получении
          денег под заказ; но что переговоры вел не он,
          а Стрепетов. - Стрепетов признает, что вел переговоры;
          но считает, что если Главстрой выдал
          ассигновку незаконно, то Производитель - тут не
          при чем".
          "Кто подписал ассигновку?"
          "Член Коллегии Сандаров".
          "Вы его допрашивали?"
          "Нет еще. Я его вызвал повесткой. Он как раз
          сейчас у меня".
          "А жену Велярского вы допрашивали?"
          "Она в тюремной больнице. Больна. На предварительном
          допросе очень волновалась и заявила,
          что решительно ничего не знает и к делам никакого
          отношения не имела".
          "Зачем вы ее арестовали?"
          "Бауэр указывала на нее, как на главную посредницу
          между мужем и Сандаровым".
Предчека досадливо махнул рукой.
          "Домашнее дело. - Вот что: - оставьте дело и приведите
          ко мне Сандарова. На всякий случай отберите
          у него пропуск".
Следователь вышел. Предчека взялся за трубку.
          "Главстрой? - Тов. Бауэр? - Говорит Предчека. -
          Зайдите сейчас ко мне. Пропуск у коменданта".

     XXVI.

Предчека перелистывал дело. Ввели Сандарова.
          "Сандаров?"
          "Да".
          "Садитесь".
Предчека протянул ему документ.
          "Это ваша подпись?"
          "Моя".
          "Вы знали, что ассигновка дутая?"
          "Как дутая?"
          "Выписанная за несданную работу".
          "Нет, не знал".
          "А вы проверяли оправдательные документы?
          Счета? Приемочные акты?"
          "Нет, не проверял".
          "Как же вы подписывали?"

стр. 139

          "Проверять документы лежит на обязанности
          секретариата".
          "Кто заведует у вас секретариатом?"
          "Тов. Бауэр".
          "Это она давала вам на подпись ассигновку?"
          "Да".
Предчека дал знак следователю выйти.
          "Вот что тов. Сандаров. Здесь вышла глупая
          история. Вы подписали дутую ассигновку конторе -
          Производитель - нам об этом сообщили.
          Арестованы представители конторы, - Стрепетов,
          Велярский и его жена".
          "Велярская арестована?"
Предчека посмотрел на него иронически.
Сандаров вскочил.
          "Это чепуха какая-то. Я ничего не понимаю.
          И при чем тут Велярская?"
          "Она была посредницей между вами и конторой".
          "Какая чушь! Я с ней ни разу не говорил ни
          о каком деле. Я вообще ни с кем об этом не
          говорил".
          "А с гражданином Стрепетовым?"
          "Никогда".
Предчека перелистал дело.
          "Стрепетов показал на допросе, что переговоры
          велись".
          "Не со мной во всяком случае".
          "С кем же?"
          "Не могу знать".
Предчека улыбнулся.
          "Не волнуйтесь тов. Сандаров. Сядьте".
          "Я не могу не волноваться, когда происходит,
          чорт-те что. - И к чему арестовывать женщину
          абсолютно не причастную ни к какому делу".
          "Это мы выясним".
В дверь постучали.
          "Да! - войдите".
Сандаров оглянулся.

     XXVII.

Вошла Соня Бауэр. Сандаров бросился к ней.
          "Соня, в чем дело?"
Предчека поднял руку.
          "Виноват, тов. Сандаров. Разрешите по порядку".
Сандаров и Соня сели.
          "Тов. Бауэр, - оказывается, что проверять документы
          лежит на вашей обязанности".

стр. 140

          "Да".
          "Почему же вы дали тов. Сандарову на подпись
          ассигновку без приемочных актов?"
          "Этого хотел тов. Сандаров".
Сандаров ахнул.
          "Я?.. - Опомнись, Соня. Что ты говоришь?"
          "Стрепетов сказал мне, что тов. Сандаров согласен".
          "Это ложь! наглая ложь!"
Предчека остановил его.
          "Скажите, тов. Бауэр, - а с тов. Сандаровым у вас
          об этом был разговор?"
          "Был".
Сандаров разинул рот. Предчека снова остановил его.
          "Что же он вам говорил?"
          "Не помню точно".
          "Вспомните".
Соня молчала. Предчека нахмурился.
          "Скажите, тов. Бауэр, - вы знали о том, что тов.
          Сандаров знаком с Велярской?"
          "Знала".
          "Вы жена тов. Сандарова?"
          "Мы разошлись".
          "Давно?"
          "Нет, недавно".
          "До его знакомства с Велярской или после?"
          "После".
          "Поэтому вы и донесли на тов. Сандарова?"
Соня вздрогнула.
Сандаров вскочил и в ужасе уставился на нее.
          "Что? Ты донесла? На меня?"
Соня опустила голову. Потом быстро закрыла лицо руками.
Плечи задергались. Она громко закричала и упала в истерике.
Сандаров заметался. Предчека позвонил.
          "Принесите воды".

     XXVIII.

Сандаров отвез Велярскую домой. Всю дорогу она злобно молчала.
          "Ну вот вы и дома".
          "Мерси. Но меня это мало устраивает. Надо еще
          мужа вытащить".
          "Это будет много трудней".
          "Так потрудитесь".
Сандаров усмехнулся.

стр. 141

          "Вы разговариваете со мной каким-то странным
          тоном".
          "А каким прикажете разговаривать? Из-за вас
          заварилась каша. Вы и извольте ее расхлебывать".
          "Не волнуйтесь, Нина Георгиевна. Я сделаю, что
          возможно. Но муж ваш спекулянт: а спекулянтов
          у нас не очень жалуют".
Велярская дернула плечами.
          "Какое мне до этого дело. Муж меня содержит, -
          больше я знать ничего не желаю. Как он меня
          содержит, откуда он берет деньги, мне на это
          в высшей степени наплевать. Факт тот, что я без
          него существовать не могу".
Сандаров вздохнул.
          "Мне казалось, Нина Георгиевна, что у вас на
          этот счет другой взгляд".
          "Какой другой?"
          "Другой. - Во всяком случае, если вам нужны
          деньги, я могу вам дать".
Велярская рассвирепела.
          "Да вы, голубчик, что? Дурак? Или не в своем
          уме? Вы что думаете, что вы на ваше паршивое
          жалованье, которое вы где-то там получаете, можете
          меня содержать? Да я на пудру больше
          трачу, чем вы в год наработаете. - Чорта ли мне
          в ваших деньгах."
Сандаров покраснел, - задумался на секунду, - потом громко рассмеялся.
          "Вы правы, Нина Георгиевна. Я дурак. Будьте
          здоровы. Пойду вытаскивать вашего мужа".
И быстро вышел.
Велярская постояла в недоумении, - махнула рукой и позвонила.
          "Маша, приготовьте мне ванну. Живо!"

     XXIX.

Предчека выслушал доклад следователя.
          "Значит Бауэр во всем созналась?"
          "Да".
          "А кто такой Тарк?"
          "Сослуживец Сандарова, - тоже член РКП".
          "Мне не ясна его роль в этом деле".
          "Бауэр говорит, что действовала по его указаниям".
          "Вы его допрашивали?"

стр. 142

          "Да. - Он подтверждает, что неоднократно беседовал
          с Бауэр о Сандарове, но категорически
          отрицает свое участие в деле с ассигновкой".
          "Велярская освобождена".
          "Да. Тогда же".
          "Ладно. - Вы вот что сделайте теперь. Выделите
          дело Сандарова, Бауэр и Тарк и перешлите
          с вашим заключением в Ц. К. на усмотрение;
          а спекулянтов засадите в административном порядке.
          Ясно?"
Следователь поклонился, взял дело и вышел. Присутствовавший при докладе член М. К. крякнул.
          "Удивительное дело. Как только коммунист свяжется
          с буржуазной сволочью, непременно какая-нибудь
          гадость выйдет".

     XXX.

На вокзале к Сандарову подошел член М. К.
          "Вы уезжаете, Сандаров?"
          "Да. По предписанию ЦК".
          "Куда?"
          "В Ново-Николаевск".
          "Это в связи с вашим делом?"
          "Да".
          "Чем оно кончилось?"
          "Мне объявили выговор и перевели на работу
          в Сибирь".
          "А другие?"
          "Бауэр исключена из партии".
          "А Тарк?"
          "Тарка тоже перевели. Кажется на Урал".
          "Он здесь?"
          "Не видел. Должен был ехать этим же поездом".
          "Вы с ним помирились?"
          "Да, вполне. Он был совершенно прав. Я вел
          себя, как мальчишка".
Паровоз загудел.
          "Ну, - счастливо".
Сандаров вскочил в вагон, прошел в купэ и встал у окна.
Поезд тронулся.
По платформе оглядывая окна быстро шла Велярская.
Сандаров бросился в корридор, на площадку, рванул дверь.
Кто-то с силой схватил его сзади и втащил в вагон.
          "Плюньте, тов. Сандаров. Не стоит из-за пустяков
          расшибать себе голову".
Сандаров обернулся. Перед ним стоял Тарк.

home