стр. 127
Бор. Волин
ПОЭЗИЯ РАБОЧИХ ПРОФЕССИЙ
Несомненно, во-первых, то, что некоторая часть пролетарских поэтов потеряла равновесие в связи с рядом обстоятельств, вызванных переходом нашей страны от военного коммунизма к новой экономической политике. На этом явлении подробно остановился в N 1 "На Посту" тов. Ингулов в своей статье "На ущербе". Несомненно, во-вторых, и то, что группа поэтов так называемого "левого фронта" не может найти опоры в широкой массе - основе и фундаменте нашей новой коммунистической общественности и создает вследствие этого такие поэтические произведения, которые вызывают в лучшем случае недоумение и раздражение у массового читателя.
Тем приятнее прислушаться к свежим голосам наших молодых пролетарских зеленей, проанализировать мотивы их творчества, отдохнуть на простом народном языке, имеющем доступ к сердцу каждого, и оценить по достоинству полную свежести, бодрости и красочности молодую рабочую поэзию, которой целиком обеспечено здоровое устойчивое завтра.
Не на последнем месте, как известно, стоят в нашем Советском Союзе вопросы производства. Наша партия вместе со всей передовой частью рабочего класса потратила не мало сил на производственную пропаганду, на организацию промышленности, на распространение среди широчайших пролетарских масс идей коммунистического
стр. 128
труда. Фабрика, завод, мастерская, цех стали нынче иными, более понятными, более родными, близкими каждому в отдельности работнику. Он чувствует свою связь с производством, он начинает понимать зависимость между государством и промышленностью, он проникается особенной любовью и к своему станку, инструменту, мастерской и к Советской Республике, сделавшей труд его общественным и свободным.
I. Любовь к станку.
В нашем распоряжении имеется ряд стихотворений, написанных рабочими, преимущественно молодыми и еще совсем зелеными в области поэзии. Эти стихотворения случайно собраны без какого бы то ни было подбора или отбора. Все они характеризуют какую-либо профессию, с которой близко знаком или которую близко наблюдал автор - рабочий. И что прежде всего бросается в глаза при чтении этих стихов - это безграничная бодрая любовь поэтов к своей трудовой профессии, это любовное описание всех мелочей и подробностей процесса работы.
Вот -
Токарь
рабочего Куканова. С первых слов он рассказывает:
"Со своим станком токарным навек я сроднился". Но это родство, очевидно, еще не все. Недостаточно сродниться, свыкнуться. Можно свыкнуться и с кандалами, и с одиночкой, и с каторжной киркой. Поэт сообщает о гораздо большем:
стр. 129
"Для меня на нем работать представляет радость".
Токарь отдается труду легко, радостно, воодушевленно. Он любит свой свободный труд и любит безграничной любовью свое орудие производства, вырванное с таким трудом из рук эксплоататорского класса; он, как за ребенком своим, как за своей возлюбленной, ухаживает за токарным станком.
Я с утра его сначала весь проверю, смажу.
Центора, каретку, супор и патрон налажу.
Заточу резец, как надо, приверну покрепче,
Сам пою, не унываю, чтоб жилося легче.
А вот другой металлист - Туманов. Он тоже поет - воспевает свою профессию токаря. Он горд тем, что может острым инструментом резать "твердый непослушный металл". Он не стыдится своего пролетарского происхождения. Наоборот: он горд сознанием, что составляет часть великого творческого коллектива. Токарь Туманов говорит о себе:
Я точу и сверлю, нарезаю резьбу -
Непослушный упругий металл.
И горжусь, что свою неразрывно судьбу
Я с гигантом заводом спаял.
Литейщик
поэта Андреева знает всю силу, все значение своего труда. Для него чугун - не мертвый металл:
Прочь с дороги... Искалечат!...
В блоках - нет души...
Но бурлят и искры мечут,
С чугуном ковши.
Но литейщик не мыслит себя без чугуна. Он в пламени и лаве чугуна видит себя самого, свое горение, свое революционное кипение. Он знает о результате своего труда, он чувствует свое превосходство и чары своей профессии, бесформенные глыбы руды превращающей в сложнейшей системы машины:
С чугуном и мы пылаем,
Рады мы труду.
Мы - в машины превращаем
Мертвую руду.
Ткач
поэта Кузьмичева влюблен в свой ткацкий станок не меньше, чем Кукановский токарь в свой токарный. Он с не меньшей любовью и такими же деталями описывает свой станок, радуясь тому, что он его организовывает:
стр. 130
Хорошо качать ботаном,
На подножках танцовать.
Не дает челнок за станом
Ни минуты задремать.
Шелком стелется основа,
Нитки прочны, как струна.
И за ткацким станком у работающего на нем сознание не ниже, чем у андреевского литейщика: тот рад труду потому, что из мертвой руды отливались части живой машины; этот не ниже оценивает свой труд, потому что:
Хоть из поскони, из шерсти,
Наша ткань плечо найдет.
А другой ткач Серг. Литковского чувствует непосредственную близость того, ради кого он работает. Он не безразличен к своему труду, он для него не бесцелен.
Шейте, шейте люди платья -
Вам подарок от ткача.
Скучна, утомительна, однообразна, казалось бы, работа
наборщика:
свинцовая пыль, весь день на ногах, мелкие "букашки" шрифта, утомляющие глаз. Но сегодняшний наборщик поэта Светаева находит много радости в своем труде:
Мне стоять у касс не скучно,
Я с верстаткой - неразлучен.
Буквы строчат стук, стук, стук,
Мне - верстатка лучший друг.
Трамвайщик
- вагоновожатый рабочего Кузнецова с интересом и весельем рассказывает о себе:
Я - простой вагоновожатый,
Вожу трамвай,
По нитям рельс
И на улицах,
Зданьями сжатых,
Ногою рассыпаю трель.
От чумазых домишек заставы
Через шумный гранитный центр
Перевожу я людей оравы,
И ссаживаю,
В другом конце.
И он чувствует в себе силу и уверенность, он владеет не только моторным вагоном, но он приказывает и людям:
От остановки до остановки проскальзываю,
Электро-цветы
С проводов срываю
И звонками всем сторониться приказываю,
Перед моим трамваем.
"Вагоновожатый" поэта Андреева мыслит и чувствует так же:
стр. 131
Я звоню, но звоню не на страх -
Сила в этих умелых руках...
Профессия трамвайной кондукторши навевает на рабочего поэта Сергея Долныкова другие настроения, и - смотрите, как он их прекрасно передает, сколько истинно-поэтических образов создается:
Сколько раз тобою петы
Слова, шныряющие глазами лис:
"До центра кто имел билеты -
Кончились".
И снова рвала зеленые, синие,
Говорила: "Мест нет"!
А на дуге, покрытой инеем
Вспыхивал голубой свет.
............................
И лязгал от заставы к заставе,
А ты рвала зеленые, синие,
И завтра, как и вчера, застанут
Тебя в вагоне шестнадцатой линии.
Наши рабочие поэты не только горды своей принадлежностью к творческому классу, им чужда целиком неврастения и изломанность поэтов буржуазных и кое-кого из футуристического лагеря. У некоторых из молодежи веселье и жизнерадостность переливает через край.
Вот
столяр
рабочего А. Макарова:
Смеюсь, пою, играю
Над грудью верстака,
Рубанок мой икает,
Танцует вскользь рука.
......................
Смолистою сосною
Пропах избы навес,
Как будто за спиною
Стоит дремучий лес.
....................
За дверью - эхо стука
Окликивает дом...
Какая к черту скука!
Хожу весь ходуном!
Его не стесняет столярная мастерская - он видит значительно дальше - он ощущает за собою дремучий сосновый лес. А самый труд в новых условиях неспособен навеять пессимистические настроения, уныние или скуку.
"Какая к черту скука!
Хожу весь ходуном"...
Вот профессия, "воспетая" парикмахером Макаровым, профессия, которая кажется никогда не имела своих поэтов, своих певцов. Ну, что привлекательного в профессии парикмахера?
стр. 132
А между тем сколько в этом стихотворении красоты, чисто поэтических образов и сравнений, сколько здорового настроения и неиссякаемой любви к своей профессии!
Замутился белым облаком
Фартук в дымных зеркалах.
Отлетает волос проволкой,
Наростая на усах.
И порхают пташкой ножницы,
Соловьиный льется щелк,
Показалось: будто в рощице
Вечер синий приумолк.
На спиртовке рыжим месяцем
Огонька загнутый рог.
Из прострижки ясно грезится,
Под ногами мягкий мох.
А за дверью что-то взвизгнуло -
Путь трамвайный недалек.
И машинка к уху прыгнула,
Лягушенком на пенек.
.......................
Родила меня на фабрике,
Мать художником голов.
Много ли мы видали стихотворений, насыщенных таким богатством красок и поэтических образов, как в этом "Парикмахере"? Это не только художник голов, но и художник слова!
II. Станок и власть Советов.
Если бы ничего другого наши рабочие поэты не сказали каждый о своей профессии, чем то, что нами в самых легких общих контурах намечено, то и того было бы достаточно. Мы могли бы со всей твердостью и с полным основанием сказать, что фабрики, заводы и мастерские с их свободным и творческим трудом уже нашли своих настоящих поэтов, сумевших всю любовь к труду рабочего, освобожденного от цепей капитала, передать в бодрых, радостных поэтических произведениях, полных силы, свежести и радости. Но дело в том, что почти не найдется ни одного стихотворения этой молодежи, близкой к фабрикам и заводам, в котором мысли о производстве, поэтическое изображение инструмента и машины не были бы теснейшим образом связаны с мыслями о революции, об РСФСР, о победах, подъеме промышленности и т. д.
стр. 133
Уже цитированный нами "токарь" Куканова, стоя за станком, внимательно и любовно следя за всеми его деталями, думает о себе, о том значении и той роли, какую он, токарь, играет в общественной жизни.
И порой самодовольно этак улыбнешься,
Погордишься сам собою - вновь точить возмешься
И подумаешь: да, кто я? Только нуль ничтожный...
Без таких нулей жить в мире станет невозможно...
И гордится сам собою наш токарь и улыбается самодовольно, но все же считает себя песчинкой в громадной общественной группе, именуемой пролетариатом, песчинкой, без которой жить в мире стало бы невозможно, песчинкой, жизнь и труд которой необходимы, работа которой делает "людям жизнь любимой". Но не в этом еще основа настроений токаря. Цель - не в том, чтобы радоваться своей неразрывной связи с заводом, не в счастье работы на обобществленном токарном станке, не в сознании своей силы и своего значения, а в том, что он может себе в заключенье сказать:
Укрепляй ты Русь Советов, делай в мире сильной,
Чтоб она могучей стала, стала и обильной.
Мысли о "Руси Советов", о "Совроссии", о "СоРе", об "РСФСР" не покидают наших рабочих и их поэтов: в стихах - то гордость и радость, то тревога.
Кочегар поэта Ал. Богаева, стоя у раскаленной топки, сам работает за троих:
Ходит веская лопата,
Как винтовка у солдата.
Безошибочен прицел,
В топке уголь побелел.
Гуд от пламенного ветра,
В дрожи стрелка манометра.
Но весь он - беспокойство, весь он тревога:
Низко пала индустрия -
Пропадает Совроссия...
Но здесь нет безысходной тревоги; за станком, у горна не культивируется черный могильный пессимизм. Молодой рабочий поэт Я. Твердый (с завода "Амо") знает, как поднять низко павшую "индустрию", как спасти пропадающую "Совроссию".
Мы выточим новое счастье,
Резьбу мы нарежем на нем,
Разруху, невзгоды, ненастье,
Изрежем мы острым резцом.
стр. 134
У каждого из рабочих поэтов его профессия ассоциируется со строительством нового коммунистического общества: кочегар подбавляет пару Республике, токарь точит новое счастье, столяр фуганит новую Советскую страну и т. д. Интересно сопоставить эти представления с теми, какие создавались у поэтов прошлого: ткачи ткали саван своей стране, кузнецы разбивали молотами государственную мощь и т. п.
Особенно сильны эти ассоциации у наших кузнецов. Старый рабочий поэт Ф. Шкулев. Его "Кузнецы" - олицетворение жизнерадостной, напитанной мощью труда песни. Его кузнец уверен в себе, бодро глядит в глаза грядущего.
Что ни взмах - то ближе к цели!
От ударов сталь звенит...
Серп и молот песнь запели
Пышет заревом зенит.
Лейся вихрем, красный шум,
Под аккорды бум-дзинь-бум...
И молодежь не отстает от стариков. Молодой рабочий поэт Алый придает своему кузнецу еще больше черт современности, сегодняшнего дня: и его кузнец могуч в своем труде, уверен в своей всесокрушающей силе. Он знает действие каждого своего удара кувалдой, он понимает все значение проявленной им инициативы.
Сжав руками крепко молот,
По железу метко бьешь,
И с ударом меркнет голод, -
Счастье сам себе куешь.
И удар твой - смерть разрухе,
Шаг к культуре и добру
Горе, горе белым мухам!
Страху, гнету, кривде, злу.
Этот кузнец видит перед собою не только разруху, он сознает нашу некультурность, нашу отсталость, он ненавидит прошлое, которое одним представляется в виде мрачных теней, а нашему кузнецу в виде "белых мух", не дающих использовать целиком плоды завоеваний рабочего класса.
Машинист молодого поэта Александра Жарова печалится (стихотворение, очевидно относится к донэповской эпохе) о состоянии нашего железнодорожного транспорта: он не скрывает от себя, что разруха с революцией вначале усилилась. Паровозы все больше и больше выбывают из строя:
стр. 135
С тех пор они быстрят равнины
Дыханьем невысоких сфер,
Как на гербах Екатерины
Зажгли мы: "РСФСР"...
Но нет места отчаянию в груди Жаровского машиниста. Он знает, что в этой РСФСР есть энтузиазм труда, который горами двигает. Был бы заводский шум, были бы воодушевлены рабочие - остальное приложится. Вот почему он спокоен.
И мчится в край, где шум заводский,
Счастливый день короновав,
Стальную речь ведет, как Троцкий
В приказе 1042.
И работница не отстает в своих настроениях от рабочего. И для нее труд, нынешний труд в советской стране, не безрадостен, не бесцелен. Она любит РСФСР не меньше, чем мужчина-рабочий, и она свой труд не может не посвятить советскому государству, ибо оно работницу дважды раскрепощает: и как женщину, и как работницу.
Это старые гейневские ткачи ткали саван для капитала и вплетали в него свое тройное проклятье. У советских же прях и ткачих совсем иные настроения:
Быстро, быстро
Нить бежит.
Выткет, выткет
Ткань ткачиха,
А из ткани той
Портниха
Смастерит на славу
Флаг.
Он над зданием Совета
Взреет
Алою кометой,
С буквой огненной СоРе
В солнечных лучах.
(Ник. Алексеевский).
За эту "СоРе", за этот Союз Советских Республик наши молодые поэты вместе с тем классом, который их взрастил, готовы отдать свои силы, свой труд, свою жизнь.
Светаевский наборщик говорит:
За советскую страну
Молодые плечи гну.
Не беда! Не беда!
Я люблю часы труда...
А столяр Аф. Леонова вспоминает неоднократно, как он со своим другом - фуганком бил врагов рабочего класса
стр. 136
и в февральские и в октябрьские дни. Этот столяр готов в любой час постоять за власть Советов, а до того без устали работать:
Разболтался, брат фуганок, я с тобою,
Будут дни, мы снова гаркнем - к бою!..
А теперь гуди, работай, разогретый,
Зафуговывай плотнее Власть Советов.
III. За ними будущее.
Таковы настроения рабочих разнообразнейших профессий, таково отношение к труду, к его задачам и целям, наших молодых рабочих поэтов. В стихах, нередко блестящей чеканки, зачастую полных поэтических образов, звучат бодрые, жизнерадостные ноты. Все они пронизаны здоровым оптимизмом. Тут нет пустозвонных выкриков, беспочвенной похвальбы, "шапками закидаем"... Здесь утверждается твердое сознание работника, чувство его трудовой мощи, любовь к орудиям производства, преданность заводского рабочего коллективу, отцовская тревога за Советскую республику, готовность все силы отдать за свой свободный труд, за новое, добытое революцией бытие.
Будущее - не за жонглерами слов, не за фокусниками от литературы, а за теми, кто в сегодняшний день в чаду заводов и в пыли фабрик находит образную мысль и смелое слово, отражая стремления и волю всего трудового коллектива.
Иногда
Правда, песня та бедна
Некрасива,
Не на славу сложена,
Не на диво.
Но зато она полна
Правды твердой,
Потому что создана
За работой.
(Ив. Доронин).
Наше советское бытие очень молодо. А его поэты еще моложе. Но все данные - за то, что несравненная революция несравненной страны уже воспитывает своих настоящих рабочих поэтов.