стр. 308
Мих. Павлович.
МИХ. ЛЕМКЕ. "250 ДНЕЙ В ЦАРСКОЙ СТАВКЕ" (25 СЕНТЯБРЯ 1915 - 2 ИЮЛЯ 1916 Г.). ГОСУДАРСТВЕНН. ИЗДАТЕЛЬСТВО. ПЕТЕРБУРГ 1920 Г., СТР. XVIII+860.
"Прекрасный человек Иван Иванович! Как только отобедает и выйдет в одной рубашке под навес, сейчас приказывает Гапке принесть две дыни, и уже сам разрежет, соберет семена в особую бумажку и начнет кушать. Потом велит Гапке принесть чернильницу и сам собственной рукой сделает надпись над бумажкой с семенами: "Сия дыня съедена такого-то числа". Если при этом был какой-нибудь гость, то участвовал такой-то".
Эти бессмертные строки из повести Гоголя о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем, невольно вспоминаются при чтении книги Мих. Лемке. Автор воображает, что всякий разговор, участником которого он был, всякий приказ, или пустяковая бумажонка, которую ему удалось прочесть, любой завтрак, на котором ему пришлось присутствовать, за эти 250 дней в царской ставке, представляют собой - каждый эпизод в отдельности - величайшее историческое событие, заслуживающее быть увековеченным в памяти грядущих поколений.
Как гоголевский Плюшкин, который собирал все, что попадалось ему под руку: старую подошву, бабью тряпку, железный гвоздь, лоскуток бумажки, глиняный черепок и при виде завалявшейся веревочки нагибался: "И веревочка пригодится", Мих. Лемке тщательно собирал всякий хлам, всякую рвань, все это тащил в свой портфель и складывал в ту бумажную кучу, которую он почему-то назвал "дневником".
Так, например, на стр. 33 и 34 автор обстоятельно описывает, как во время завтрака в штабной столовой были рассажены члены генералитета. Место 1 - Алексеев, место 2 - Пустовойтенко, место 3 - дежурного генерала Петра Константиновича Кондзеровского и т. д. и т. д. Опасаясь, что любознательный читатель может быть не вполне отчетливо представляет себе столовую штаба и порядок размещения членов генералитета, автор тут же преподносит нам чертеж столовой штабного собрания.
"Вот план столовой, - предупредительно говорит он, - смотри чертеж на стр. 34". Ну, чем же не прекрасный человек Мих. Лемке наподобие Ивана Ивановича с его бумажкой с семенами.
Решительно непонятно, какой идеей руководился автор, занося всякие пустяки в свой дневник и тем более допуская печатание всей этой ерунды в нынешний тяжелый момент бумажного голода. Невероятно, что подобное литературное произведение могло появиться в советской России, тем более в условиях переживаемого момента.
Целые страницы автор посвящает пояснению того, что такое Верховный главнокомандующий, каковы его функции (стр. 43), из каких управлений состоит штаб Верховного главнокомандующего (стр. 44), каковы функции начальника штаба (стр. 45-46) и т. д. и т. д., при чем автор изрекает следующие истины: "Верховный главнокомандующий есть высший начальник всех сухопутных и морских вооруженных сил, предназначенных для военных действий". Что же это - исторический "дневник", или руководство для начинающих юнкеров?
Десятки страниц подряд заполнены дословной передачей мало интересных телеграмм ген. Эверта Алексееву, ген. Лебедева ген. Пустовойтенку, Эверта ген. Лешу, ген. Рузского ген. Плеве и т. д. и т. д. Целых пятнадцать страниц автор уделяет
стр. 309
дословной перепечатке "Положения о военных корреспондентах в военное время" (стр. 125-139). Но автору, очевидно, этого мало. Еще где-то завалялась веревочка, но на этот раз экстраординарной длины. На стр. 360-й автор снова возвращается к военной цензуре и целых 80 (восемьдесят!) страниц (360-442) посвящает анализу законодательных и административных актов, регулировавших постановку военной цензуры при царизме, указанию на несовершенства временного положения о военной цензуре; около двенадцати страниц (730-741) автор посвящает извлечениям из "Наставления по контразведке в военное время", напечатанного в типографии Ставки и широко разосланного по штабам армии фронтов и военных округов.
В таком духе написана вся эта книга в 880 страниц большого формата. Но может быть в ней все же приведены некоторые интересные документы, или имеются какие-нибудь интересные мысли. Нет ни того, ни другого! Книга эта продукт самой небрежной и недобросовестной компиляции. Никакой попытки сделать выводы из имевшихся у автора материалов. Вся книга испещрена выписками под-ряд в 10, 20, 30 и более страниц. Приходится пробираться через густой, порой буквально непроходимый, лес цитат, выписок, извлечений, пока доберешься до какого-нибудь шаблонного вывода, напоминающего изречения Чеховского учителя: "Волга впадает в Каспийское море". "Весной открывают окна, потому что становится тепло, к зиме их наоборот закрывают, потому что становится холодно". "Холостой человек может жить один, женатые обыкновенно живут вдвоем".
У автора нет ни способности разобраться в историческом материале, ни способности делать какие-либо мало-мальски интересные выводы из наблюдаемых фактов, нет и литературных данных. Ни одной свежей мысли, ни одной художественной строчки. Перед автором прошли сотни героев империалистической войны. Но как изображает их автор? "Главный начальник снабжения юго-западного фронта Алексей Алексеевич Маврин - какой-то дикий человек, вроде Чингисхана", "Петр Алексеевич Фролов с северного фронта - на вид очень бурбонистый". "Шуваев вообще очень нервен". "Генерал Шварц, назначенный в Карс - невзрачный человек, совершенно не считающийся с внешностью".
Но кому теперь интересны все эти герои! Неужели в этот неимоверно тяжелый период бумажного кризиса, - когда мы сокращаем число выпускаемых экземпляров наших главных органов повседневной прессы, когда мы отказываемся от печатания учебников и книг, крайне необходимых для школ, когда мы тысячу раз спорим до хрипоты, прежде чем решим вопрос, переиздать или нет то или другое гениальное произведение кого-либо из великих писателей земли русской, когда подержанные учебники по физике продаются по 25-50 тысяч рублей, да и то их с трудом найдешь, - можно быть настолько расточительным, настолько безумным, чтобы допускать печатание книг в 880 стр. вроде увесистого булыжника, брошенного Мих. Лемке в лоб наивному читателю, неосторожно поинтересовавшемуся его работой. Подобного бездарного "дневника" не знает ни европейская, ни русская литература. Книга Лемке - как дневник своего рода уникум в мировой литературе.
Но если предложение автором его увесистого булыжника для напечатания и превращения в исторический памятник можно объяснить самомнением, самовлюбленностью автора, переоценкой им своих литературных талантов, одним словом, вполне естественными человеческими слабостями, как объяснить то обстоятельство, что Петроградское отделение Государственного Издательства решилось при нынешнем бумажном голоде напечатать подобный фолиант? Тайна сия велика есть!
Во всяком случае одно ясно, а именно, что в области издательства мы так же нуждаемся в создании общеплановой комиссии, которая выработала бы продуманные директивы на ближайшие годы, уничтожила бы всякого рода кустарничество и сделала невозможным появление на свет божий дневников вроде Лемке и собраний сочинений всякого рода "Не в меру Вральченко", переиздаваемых тем же Петроградским отделением Госиздата.