Мифологическая проза малых народов Сибири и Дальнего Востока
Составитель Е.С. Новик

Общее оглавление

010-012

с.73:

(№ 10)

СИРОТА-ТАУ

Нейчи Силкин,

Тундра в бассейне Агапы,

14.ХП 1948 г.

В самом начале идет человек пешком. Этот человек был сирота. У него отец и мать умерли от какой-то болезни, и он остался один. Оленей у него не было, наверное. Он тащит с собой лук. Он идет несколько недель. Как раз в направлении его пути виден большой хребет. С этого хребта бежит маленький ручей. На вершине этого ручья стоит один чум. Он дошел до этого чума. Три человека всего там сидят. Этот человек в чуме старик. У него жена есть и дочь есть. Но он (пришедший человек) думает:

- Это не настоящий человек, совсем другой какой-то.

Посмотрел хорошенько - это сихио. Он смотрит на чум - чум железный, блестит. Этот сихио спрашивает свою старуху:

- Это какой человек пришел? Почему наш чум дымит?

Старуха говорит:

- Какая-то собака, или человек, пришел. Маленький совсем.

Эта старуха стала смотреть хорошенько.

- Это не собака, это человек какой-то.

Этот сихио один раз вправо круг дал и потом говорит: - Садись на постель. Человек сел. Сихио спрашивает: -Какой такой ты человек? Откуда ты пришел?

Он говорит:

- Я уж давно один остался. Отцы у меня давно пропали от какой-то болезни.

Говорит сихио:

- Какой твой род?

Он говорит:

- Отец у меня был оленный тау (нганасан).

Этот сихио говорит:

- Ну, раз ты ко мне попал, то куда пойдешь? У меня будешь жить по-моему.

Теперь этот Дюбаку-тау (Сирота-тау) женился на дочери сихио. Он сам-то боится, так его посадили к ней. Ему мясо дают, оленя мясо. А этот сихио сам человеческое мясо кушает. Он живет тут несколько недель. А сихио работает, плетет веревку из травы. Сихио плетет веревку длиною 150 махов. Потом сихио говорит:

- Время стало весна, надо идти рыбачить. Озеро есть такое рыбное. Сихио пошел сети ставить, эту веревку ставить пошел. В самой середине озера была большая прорубь. Он стал пускать эту веревку, которую сплел. У этой веревки на нижнем конце есть удочка. Эту веревку он выпустил до конца и пошел домой. Утром встали. Сихио говорит:

- Сирота-тау! Мы теперь родственники стали, ты мой зять. Надо сети-то смотреть.

Сирота-тау пошел сети смотреть. Стал вытаскивать. Он вытащил 50 махов веревки. В воде остается еще 100 махов. Веревка тянет вниз помаленьку. Вытащил 100 махов, остается в воде 50 махов. Веревка беда как сильно тянет вниз. Он думает:

- Однако рыба попала.

Теперь осталось в воде веревки полмаха. Видит, какой-то человек подхвачен удочкой - женщина с маленьким ребенком. Он испугался, достал ножик и эту веревку перерезал. Обратно всю эту веревку опять пустил.

с.74:

Он пошел домой. Сихио что-то смотрит. Утром сихио стал спрашивать:

- Где твоя рыба? Не поймал рыбы что ли?

Сирота говорит:

- Рыбы не поймал. Там нет ничего.

Сихио говорит:

- Как не будет рыбы? У меня озеро беда рыбное. Весною рыба икряная бывает. Однако ты врешь.

Сирота говорит:

- О какой рыбе ты говоришь? Там попался один человек с ребенком. Я испугался и веревку отрубил.

Сихио говорит:

- Вот это та самая рыба чир, про которую я и говорил.

Потом Сихио говорит:

- Если не хочешь по-человечески жить, то завтра я тебя убью и буду сагудать.

Теперь полночь стала. Сихио-дочь говорит:

- Ну, Сирота, мы пропали. Как-то надо убегать отсюда.

Теперь они, как раз в полночь потихоньку оделись и пошли на улицу. У сихио оленей было всего пять яловых важенок. Этих яловых важенок они запрягли и поехали по лесу. Так они ехали семь недель. Они остановились через семь недель на краю леса. Там лес уже редкий стал. Его жена и говорит:

- Мы убежать-то убежали, но все равно мой отец нас будет догонять. У него есть большая собака, шерсть у нее блестящая. У этой собаки самый кончик носа черный, из железа. Если он эту собаку выпустит, совсем далеко мы не уйдем.

Сирота говорит:

- Ты сегодня аргиши, а я яму выкопаю на краю дороги и спрячусь.

Он выкопал яму и лег в нее. Жена уехала. Наступил полдень.

- Ну, что-то там видно на дороге черное.

Идут пешком 50 сихио. На плечах они топоры держат. Сирота так думает:

- Ну, теперь я однако пропал, если они меня заметят.

Они идут по дороге и разговаривают между собой. Так они говорят:

- Если мы Сироту-тау убьем, то наш биомо (начальник) будет хорошо есть, у него будет свежее, здоровое мясо.

Но они прошли мимо него. Он стал стрелять. Убил самого последнего. Тот, падая вперед, зарубил топором своего товарища, и так все 50 сихио были убиты. Ну, Сирота-тау теперь пошел к дому своему, говоря:

- Однако теперь никто не придет.

Жена его остановилась и уже чум сделала. Жена спрашивает его:

- Ну, Сирота, как твои дела?

Он говорит:

- По дороге идет 50 сихио. Самого последнего я убил. Он упал вперед и так все сами себя убили. Я их закопал в землю.

Она говорит:

- Теперь он, однако, собаку пришлет. Теперь собака придет. Если собаку он пошлет, мы все равно далеко не уйдем. Она все равно нас догонит.

Сирота-тау говорит:

- Ну, ладно, будем все-таки аргишить вперед, а я тут опять останусь.

Она говорит:

- Если будешь стрелять, то попадай в самый железный кончик носа.

Если в туловище попадешь, все равно не умрет эта собака.

с.75:

Он сделал себе у края дороги яму и спрятался. Три дня он тут ждет. На третий день в полдень идет что-то черное. Где-то далеко слышит крик:

- Хулой! Хусь!

Это собаку зовут Хуло. Собака бежит здорово, шерсть у нее блестящая. Кончик носа железный тоже блестит. Теперь он стал стрелять. Как выстрелил, собака сразу упала. Стрела попала в самый кончик носа. Ну, он теперь думает:

- Я куда пойду? Может быть, сам сихио придет. Надо его подождать.

И опять он спрятался. Через семь недель идет сихио.

Дошел до убитой собаки и стал кричать:

- Жалко моей собаки, - говорит. - Напрасно я собаку пустил вперед. Придется вернуться домой. За ними гоняться больше не стоит.

Сихио вернулся домой, а он стал догонять свою жену. Догнал жену и теперь помаленьку идет, аргишит семь недель. Через семь недель стало видать впереди большое озеро. На этом берегу озера много чумов. На льду озера играет много народа. Он тут остановился и говорит:

- Делай чум, я пойду гостевать.

Она говорит:

- Гостевать не стоит. Эти люди такие же, как отец, его родня эти люди. Они тебя убьют. Они друг друга едят.

Но он все-таки пошел гостевать. Самый крайний большой чум. Их биомо (главаря) этот чум. Он зашел туда. А на льду люди играют, убивают друг друга. Как одного убьют, то будут есть. Он думает:

- Почему это такие люди? Люди, видом такие же, как я, убивают друг друга.

Зашел в чум. Его спрашивают:

- Откуда ты пришел? Какой ты человек?

Он говорит:

- Сперва у меня были отец, мать. Они умерли от болезни. Я потом дошел до большого хребта. Там есть ручей. В вершине ручья есть железный чум. В этом чуме я жил и женился на сихио-дочери.

Они говорят:

- А тогда ты будешь наш зять, родня мы будем тебе. Как наш брат там живет?

Сирота-тау говорит:

- Он хорошо живет. У него есть озеро такое рыбное. Прошлой весной я рыбачил там. Он много рыбы наловил, он сделал много юколы. Рыба беда здоровая, икряная рыба есть. У него есть собака черная, с блестящей шерстью. Эта собака сама ходит на охоту за дикими оленями.

Сихио-биомо говорит:

- Ну, конечно, наш брат хорошо там будет жить. У него озеро такое.

Мы только здесь плохо живем, голодаем.

Теперь сихио-биомо стал спрашивать свою жену:

- У тебя мясо есть? Гость что будет кушать?

Жена говорит:

- Откуда будет мясо? Вчера я последнее мясо варила.

Этот сихио-биомо тогда говорит:

- Ну, что будешь делать. Гость пришел, надо оленя резать. Кликни самую младшую дочь, надо ее есть.

Жена его вышла на улицу и кричит:

- Лэбанэй! Иди сюда! Старший зять тебя есть будет.

Лэбан говорит:

- Нет, не приду, пока отец и мать меня не будут есть. Другому человеку свое мясо не отдам.

с.76:

Теперь эту Лэбан тащут два человека за руки. Лэбан идет. Сирота-тау говорит:

- Слушайте, товарищи. Тут ее есть мне пользы не будет. Лучше я ее унесу домой. Жена у меня тоже голодает.

Теперь тот биомо говорит:

- Ну, ладно. Унеси ее тогда домой.

Сирота-тау и Лэбан сели на одну санку и пошли к нему домой. Середину озера прошли, Сирота-тау спросил:

- Ну, какие вы такие люди, как живете?

Лэбан говорит:

- У нас жизнь такая, друг друга едим.

Сирота-тау говорит:

- Ну, теперь я тебя не убью. Будешь жить со мной по-человечески.

После этого разговора Лэбан отец вышел из чума и говорит:

- Какой такой человек, хитрый как собака, дочь мою взял? Если бы он ее не взял, я бы ее ел сегодня вечером. Теперь мне есть нечего. Если я тебя догоню, я тебя убью и буду есть тебя.

Сирота-тау говорит:

- Ну, Лэбан, теперь мы, однако, пропали. Ты правь оленями, а я буду готовить лук, буду в него стрелять.

Сирота-тау сел на задок санки. Идет Лэбан отец, уже близко стал, уже подходит ко мне. Он теперь стал стрелять. Попал в самую середину сердца. Сразу Лэбан отец упал. Как этот человек упал, те, которые играли на льду озера, люди сразу все побежали ко мне. Кричат они так:

- Какой это такой хороший человек! У нас есть нечего было вечером. Теперь мы нашего биомо есть будем. Хорошо, что он пропал.

Они стали своего биомо есть. Разделили на каждого по части мяса. Сирота-тау дошел до своего чума. Ну, он стал аргишить.

- Надо, - говорит, - аргишить.

У него теперь две жены стало. Он стал аргишить. Он сам ест оленье мясо, а его жены едят ягель, как олени. Он стал аргишить вперед помаленьку.

Опять впереди стало видать много чумов. Говорит он женам:

- Делайте чум, а я пойду туда гостевать.

Старшая жена говорит:

- Гостевать не стоит. Они все равно такие же люди, как мой отец.

Но Сирота-тау говорит:

- Все-таки надо посмотреть, какие это люди.

И пошел гостевать. Теперь он дошел к этим чумам. У них средний чум самый большой. Сирота-тау говорит:

- Однако это их биомо чум.

Зашел в этот чум. Говорят ему:

- Какой такой ты человек? Откуда пришел?

Он говорит:

- Сперва у меня была целая семья, отец и мать. Но они умерли от болезни. Остался я один только. Шел я пешком и нашел большой хребет. Там ручей есть, на вершине ручья один чум стоит.

- А тогда, - говорят, - ты будешь наш зять. Ну, рассказывай, как живет наш брат там?

Он стал рассказывать:

- Ваш брат там живет очень хорошо. У него есть рыбное озеро большое. Весною он ставит на этом озере сеть и ловит рыбу икряную.

Они говорят:

с.77:

- Там у него, конечно, рыба будет. У него земля хорошая, там весною рыба бывает.

Сирота-тау спрашивает:

- Ну, а как вы живете?

Они говорят:

- Мы живем плохо. У нас есть промысел дикого оленя. Убиваем диких оленей. Хорошо, что ты пришел, завтра мы пойдем искать диких оленей, весь народ соберем, пойдем все.

Он говорит:

- Я бы пошел, но у меня оленей нет. Олени мои устали, пройдя далекое расстояние.

Ну, тот говорит:

- Я тебе завтра своих дам на день. Пойдем!

- Ну, если оленей дадите, то можно идти тогда с вами.

Ну, он пошел домой. Утром приходит народу много, больше ста санок. Он стал рассматривать эти санки. Они держат вместо оленей людей. Этот их начальник запряг четырех молодых людей, а сзади его санки привязаны две девки молодых. Этот их биомо говорит:

- Ну, Сирота-тау, вот запрягай. Я тебе два оленя привел. Совсем быстро бегающие эти олени.

А у других людей запряжены их жены, дочери, сыновья. Некоторые передовыми запрягают женщин. А самые последние люди держат одних стариков. Некоторые держат передовыми старух или мальчишек вот такого возраста [рассказчик показывает рукой высоту роста 10-12-летнего ребенка].

Ну, Сирота-тау запряг свою санку, а эти все люди пошли вперед. Он стал за ними гнать. Эти две девки ни разу не запрягались, неученые. Быстро бегут они.

Самый передний остановился, глядит вперед. Впереди видно - стоит небольшой хребет. Близко от этого хребта есть большая лайда. В середине лайды видно диких оленей, двух только.

- Ну, - говорят, - Сирота-тау, наши дикие олени вот. У тебя олени быстро бегающие, мы здесь спрячемся, а ты их пугай.

Ну, он, Сирота-тау, пошел пугать этих диких оленей. Ну, эти дикие олени его испугались и встали на ноги. Он думает:

- Это какие дикие олени? Это люди. Две руки, две ноги у них. Вместо рогов в правой руке держат они самодельные рога.

Они испугались его и бегом пошли на тех людей, которые спрятались. Когда против тех людей пришли они, те стали стрелять - бум, бум -  каждый человек. Этих двух диких оленей прикончили они. Ну, теперь их стали обдирать. Сирота-тау пришел сюда. Он хорошенько смотрит:

- Это такие же люди, как и я. Они их убили вместо диких оленей.

Их биомо говорит:

- Как разделим? Только два диких оленя добыли, а нас больше сотни человек. Еще диких оленей поздно искать, уже вечер стал. Отсюда вернемся домой. Ну, второго дикого оленя положи себе на санку. Тебе есть нечего будет, когда от нас будешь аргишить. А другого дикого оленя мы как-нибудь разделим между собой.

Он дошел до дому. К нему обе жены выходят. Они стали развязывать своего мужа санку. Лэбан говорит:

- Ну, теперь будем варить, будем хорошее мясо есть, свежее. Они это мясо везде разбросали, все окровавив, разбросали. Лэбан такая женщина стала, будто сумасшедшая. Через кровь прыгает. Его старшая жена говорит:

с.78:

- Ну, Лэбан, осторожнее. Через диких оленей не прыгай. Это по-нашему грех. Больше он диких не убьет.

Теперь они стали варить мясо. Это мясо все сварили, никаких кусков не оставили. А мужу они варили отдельно оленье мясо. Котел их сварился, они стали есть. Они это мясо все вместе с костями съели. Утром встают. Сирота-тау говорит:

- Надо аргишить.

Он идет аргишем помаленьку ежедневно. Месяца два-три, впереди его, по его направлению опять чумы видать. Он парился к этим чумам. Люди такие же, настоящие люди. Я их спрашиваю:

- Какие вы люди?

Они молчат. Несколько раз их спрашиваю:

- Какие вы люди?

Они молчат. Между собой они разговаривают по-человечески, их разговор слышно. Они так говорят:

- Завтра утром пойдем на охоту за дикими оленями.

Они утром встали, стали ловить оленей. Олени их, как настоящие олени, санки как настоящие санки. Сирота-тау спрашивает:

- Люди, я с вами пойду на охоту за дикими?

Они не слышат. Сирота-тау крикнул:

 - Какие вы такие люди? Ваш разговор весь слышен, а почему вы меня не слышите?

Они говорят:

- Что это? Мороз что ли будет? Земля почему треснула?

Он говорит:

- Это не земля треснула, а я с вами говорю.

- Нет, - говорят, - однако, большой мороз будет, почему-то земля трещит.

Ну, они пошли на охоту, 30 человек. Он пошел за ними. Они совсем меня не видят, слепые что ли, а друг друга видят. Впереди их большая лайда. Среди лайды копаницу копают 30 диких оленей. Дикие олени настоящие с четырьмя ногами, с рогами. Ну, они стали готовить свои луки. Их стрелы просто щепочки, палочки, не настоящие стрелы. Их луки, не настоящие луки, а просто сделаны из доски, а среди доски небольшая дырочка. Они стали прятаться. Один говорит:

- У тебя олени, быстро бегающие, иди гони их на нас.

Они теперь, эти дикие олени, испугались. Ну, их стрелок стал стрелять. Но он ничего не убил. Сирота-тау стоял рядом с крайним человеком. Мимо него идут дикие олени. Одну стрелу пустил, диких оленей 30 голов всех убил. Ну, теперь они стали говорить между собой. Которых он убил диких оленей, от них недалеко лежат, метров за три, за пять. Их биомо говорит:

- Ну, ты беда плохой стрелок. Диких оленей упустил совсем. Теперь вечером, что будем есть?

А эти убитые дикие олени лежат рядом с ними, они их не видят. Сирота-тау говорит:

- Ну, какие такие вы люди? Вот я убил ваших диких оленей, надо их обдирать. Сколько хотите их обдирайте.

Они говорят:

- Однако, большой мороз будет, земля трещит. Ну, пойдем домой.

И он с ними тоже пошел домой. Придя домой, женам своим говорит:

 - Мои товарищи какие такие люди? Я убил их диких оленей - они не видят совсем. Когда я с ними разговариваю, они говорят: однако, мороз будет сильный, земля трещит.

с.79:

Говорит старшей жене:

- Ты поди к ним, послушай, что они будут говорить между собой. Потом им скажи, что диких оленей убил мой муж и спроси, почему не видят они их?

Потом еще так говорит жене:

- Если они тебя не будут слышать, то их огонь ударь сильно чем-нибудь. Тогда они может быть что-нибудь поймут.

Ну, она, старшая жена, пошла гостевать в чумы. Там она сидит и слушает. Они говорят между собой. Так они говорят:

- Мы там нашли 30 диких оленей. Но мы их упустили. Стрелок у нас плохо стреляет. Завтра другого стрелка назначим, хорошего стрелка. Они живут все в одном чуме, все 30 человек.

Эта женщина спрашивает:

-Почему вы нас не слушаете? Мы ведь такие же люди, как и все.

Они говорят:

- Почему-то огонь шумит? Однако, какая-то болезнь будет у нас.

Она ударила по огню палкой и после стала во все горло кричать:

- Неужели вы не понимаете никакого языка? Вы ведь так же, как мы, разговариваете.

Тогда они заметили, что в их чуме есть какой-то человек. Они говорят:

- Откуда ты? Какая женщина? Откуда ты пришла? Мы тебя совсем не видели.

Она говорит:

- Как не видели? Мы здесь уже целую неделю стоим.

- Нет, - говорят, - ничего не видели, ничего не знаем.

Она говорит:

- Вы вчера куда ходили? На охоту ходили?

Они говорят:

- Да, ходили на охоту.

Она говорит:

- Ну, что убили?

Они говорят:

- Ничего не убили. Нашли 30 диких оленей, да всех упустили, стрелок у нас плохо стреляет.

Она говорит:

- Вчера с вами ходил мой муж. Он этих диких оленей всех убил.

Они говорят:

- Интересно! Мы ничего не заметили и ничего не поели.

Она говорит:

- Мой муж говорил: завтра пойдем с ними вместе этих диких оленей обдирать.

Они говорят:

- Ладно. Тогда пойдем вместе завтра.

Они встают утром. Сирота-тау говорит:

- Вы вчера меня не видели?

Они говорят:

- Нет.

- Может быть, вы это представляетесь, может быть, все-таки видели меня?

Они говорят:

- Нет, серьезно, тебя не видели.

Сирота-тау говорит:

- Ну, поедем за этими дикими оленями. Я вчера их всех убил.

Они говорят:

- Пойдем.

с.80:

Они пошли вместе. От того места, где они стреляли, метра за два-три, лежат убитые все эти олени. Они говорят:

- Интересно, как мы их вчера не видели. Каким луком ты убил? Лук-то у тебя какой?

Ну, он стал показывать свой лук и стрелы. Они говорят:

- Интересный у него лук, замечательный.

Они этих 30 голов диких оленей ободрали и пошли домой. Вечером Сирота-тау пошел гостевать к этим людям. Они говорят:

- Слушай, Сирота-тау! Ты не можешь ли нам луки сделать? Нас 30 человек. За каждый лук отдадим пять оленей.

Сирота-тау говорит:

- Можно сделать.

Сирота-тау вечером сел работать. 30 луков сделал. Они встали утром и стали смотреть луки. Они говорят:

- Как ими можно стрелять?

Он показал:

- Вот так можно стрелять.

Из них один говорит:

- Однако ничего не убьет такая стрела.

Сирота-тау говорит:

- Ну, давай попробуем ваш лук и мой лук. Кто лучше будет стрелять?

Вот одного оленя туда поставьте за 500 метров примерно. В этого оленя будем попадать. Если в этого оленя попаду, не будет нам жалко вашего оленя?

Они говорят:

- Нет, жалко не будет.

Теперь оленя-то поставили на расстоянии 500 метров. Сирота-тау говорит:

- Ну, пусть один из вас попробует. Сперва ваш лук попробует, а потом мой.

Из них один кто-то стреляет. Стрела на землю упала. На расстоянии пяти метров от оленя упала. Сирота-тау говорит:

- Ну, давайте попробуем мой лук.

Он теперь стал стрелять.

Попал стрелой как раз в этого оленя.

Олень сразу упал. Стали смотреть стрелу. Стрела попала как раз в самое сердце.

- Да, - говорят, - замечательный это лук. Можно за пять оленей купить каждый такой лук.

Он продал каждый лук за пять голов оленей, 150 голов оленей нашел сразу. Ну, теперь они где-то ходят и он, Сирота-тау, сам где-то ходит. Сироты-тау жена Лэбан в чуме сидит. Другая жена на улице ходит, готовит санки, чтобы аргишить завтра. Рядом с ее местом какой-то из конской кожи сделанный мешочек есть, рядом висит. Этот мешочек маленький, пуговчатый [покрыт пуговицами]. Мешочек этот как-то сам болтается.

От другого чума идет одна женщина смотреть Сихио-дочь. Какой такой она человек? Придя, женщина спрашивает:

- Ну, что делаешь?

Сироты-тау жена испугалась и побежала бегом от этой женщины, даже глазами ее не видно стало. Та, пришедшая женщина, зашла в чум Сироты-тау. Она спрашивает:

- Ну, Лэбан, какая такая твоя подруга испугалась меня? В дело я попала теперь.

Лэбан говорит:

с.81:

- Она, конечно, испугается. Она без сердца, сердца у нее нет. Надо к ней подходить потихоньку, осторожно.

Та, приходившая женщина, пошла домой. Вечером приходят те люди, которые уходили куда-то, приходит Сирота-тау. Спрашивает:

- Лэбан, где твоя подруга, где твоя сестра?

Она говорит:

- Из другого чума пришла какая-то женщина, громко стала разговаривать, она испугалась и убежала.

Сирота-тау говорит:

- Да, беда плохо. Я им раньше не сказал, что к ней надо подходить осторожно. Они ведь не знают этого.

Сирота-тау запряг теперь две хаптарки [яловые важенки] и стал гоняться за своей женой по ее следу. Этот кожаный мешочек он захватил с собой. Мешочек болтается сам, неизвестно, что есть внутри его. Он гоняется целую неделю. Через неделю он все-таки догнал жену свою. Он стал разговаривать с женой, говорит:

- Почему ты убегаешь?

Она говорит:

- Я отроду такая, убегаю. Сердце у меня очень пугливое.

Ну, он достает маленький мешочек. Этот мешочек он открывает. Внутри мешка было сердце, вместе с гортанью и легкими.

Он говорит:

- Это чье сердце?

Она говорит:

- Это мое сердце.

Он говорит:

- Ну, почему ты людей мучаешь? Сердце твое пусть в стороне не болтается. Надо его поставить на место.

Она теперь свое сердце глотнула через рот. Ну, дошли домой. Ну, Сирота-тау говорит:

- Ну, товарищи, я пойду в свою землю, а вы живите здесь.

Сироту-тау аргишил в свою землю. Идет круглый год, целый. Нашел свою землю, где отцы его стояли. Земля его такая была: тоже хребет большой, каменный. У него раньше были олени, эти олени все подохли. Теперь он стал жить тут. Конец.

Рассказов об антропофагии в фольклоре народов Севера, как и в фольклоре других народов, довольно много. Специфическим персонажем энецкого фольклора являются великаны-людоеды сихио (нганасанские сиге). Как у энцев, так и у нганасан, и у долган имеются легенды о людях, которые охотятся на людей, рассматривая их как диких оленей, ловят людей вместо рыбы в водоемах и т. д. Типичен также эпизод с угощением гостя мясом дочери.

Эти фольклорные мотивы привели, вероятно, к россказням о будто бы действительно недавно существовавшей на севере Азии антропофагии, что нашло свое отражение даже в литературе. Так, в книжке бывшего обдорского полицейского чиновника Ю. И. Кушелевского "Северный полюс и земля Ялмал" (СПб., 1868) рассказывается как о якобы истинном происшествии, что какие-то ненцы пытались угостить некоего сотника Кокоулина мясом своей дочери. Такие россказни не имеют под собой никакого другого основания, кроме фольклорных произведений, наподобие приведенного выше. Как мы видели, в данном тексте рассказывается не только об антропофагии, здесь мы находим людей, не видящих и не воспринимающих

с.82:

речь обычных людей. Как правило, такими рисуются в энецком, нганасанском фольклоре и фольклоре других народов Сибири обитатели царства мертвых. В этом же произведении содержится образ чрезмерно пугливого человека, образ, который тоже встречается в фольклоре других народов Севера. Иначе говоря, здесь мы находим своего рода подборку разных сообщений о "дивьих людях" и вряд ли, конечно, в этом рассказе следует искать непосредственного отражения каких-либо действительных событий истории народов Севера.

Неясно, откуда все же проникли образы антропофагов в фольклор народов Севера. На этот вопрос также трудно ответить, как на вопрос, откуда появился этот образ в фольклоре, например, народов Европы. Может быть, здесь мы имеем какие-то следы той стадии развития, через которую когда-то прошло все человечество. Но может быть, фольклорные антропофаги чисто, так сказать, литературного происхождения. Это конденсированный отрицательный образ, в сравнении с которым должны ярче выступать общепринятые нормы поведения и выдающиеся поступки положительных героев.

Странное орудие - доска с отверстием, употреблявшаяся вместо лука, встречалось нами выше, в сказке о Диа.

(№ 11)

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЛЮДЕЙ

Лебо Совалов,

9.Х1 1948 г.

Один чум. Два человека в чуме живет. У одного жена есть, у другого жена есть. У одного сына нет, у другого сын есть. Оба человека - братья. Сына нет у младшего. Теперь тут надо сказать, что у этих двух людей отец один, мать одна. Не юраки. Оба они шаманы. Иногда один шаманит, иногда другой шаманит. Оба шамана диких [диких оленей] очень хорошо добывают.

Однажды оба они ушли за дикими, только остались две женщины. В полдень старшая женщина говорит:

- Я буду тальник искать, а ты ребенка храни.

Старшая женщина ушла за тальником, а младшая хранит ребенка. Он уже ходит. В полдень ребенок спал. Ушедшей за тальником все нет. Она пешком ушла. Темно стало к вечеру, не видно ничего. Ну, работает младшая женщина в пустом чуме. Думает:

- Человек пришел. Наверное с тальником женщина пришла.

Потом в двери рука протянулась. Женщина испугалась, ушла в сио [передний угол]. Но рука очень длинная. Дотянулась до переднего угла и утащила ее. А какой с виду, не видно. На улицу вытащил, другой рукой лицо закрыл и ее унес. Не знает, человек это или нет, не видала.

Другая женщина с тальником пришла. Ребенок спит. Мать пришла, тальник принесла. В чуме уже темно. Женщина говорит:

- Моя невестка где?

- Мать, я не знаю, я спал.

Ну куда ушла? Нет и нет. Работа-то тут лежит, а самой нет. Вечером пришли двое мужчин. Старший брат первый пришел и говорит:

- Младшего брата жена где?

с.83:

Я уходила за тальником. Только оставался мальчик. Но он не знает, куда она ушла. Я как дошла до чума, только нашла пустой чум.

Другой брат пришел, младший:

- Моя жена где?

- Моя жена не знает; за тальником ходила и не знает, куда ушла.

Вот теперь ищут, ищут в темноте. Как найдут следы? Следы не нашли и так легли спать. Утром встали. Старший брат говорит:

- Ну, что нашел?

- Ночью ничего не видал во сне, хотя в уме ее искал. Искал дорогу и дороги не нашел. Эту женщину кто унес, не знаю.

Старший брат говорит:

- Правильно. Твоя это жена, поэтому ты не знаешь ее дороги. Ищешь и не находишь. Я ночью уходил будто и видел: вот в полдень моя жена ушла за тальником. И немного темно когда стало, один человек пришел. Один всего человек, его не видно было. Только руку протянул и схватил руками. Теперь, как он руками ее схватил, я ночью по дороге этого человека гнался. Такую землю я нашел, что ничего не видно. Такая земля - очень густой, очень большой лес, будто, идя по дороге, я нашел. Мой самады [дух-помощник] (дьявол) сперва сказал мне: что искать пришел сюда? Я сказал: "Моего брата жену кто-то унес, эту дорогу я искать пришел". Говорит самады: "Да, ты только лес нашел, ты думаешь, какой это лес?" Я говорю: "Не знаю". Будто эта дорога в лес ушла и далее не пошел. Самады говорит: "Если у тебя сил хватит, в этом лесу жену брата найдешь. Если у тебя силы не хватит, этот человек снова придет и, если у тебя силы не будет, тебя сразу кончит и эту женщину навсегда унесет".

Ну, младший брат говорит:

- Да! А я ничего не нашел. Ну что будем делать теперь?

Старший брат говорит:

- Так будем делать. Найдем шаманские одеяния, но не шаманить будем, а оденем шаманские одежды и вместе весь день будем сидеть в переднем углу.

Жене говорит:

- Ты ребенка увези в большой санке и подальше поди. Три дня с ним вместо в простой земле почуй. Мяса приготовь и с собой унеси. Мы только вдвоем останемся здесь в чуме. На четвертый день утром ты придешь. Увидишь, живы мы будем, или не живы. Сегодня вечером он придет.

В котле сварила мясо женщина, потом ее муж поймал двух быков и послал с ребенком в простую землю. Теперь, когда женщина ушла, целый день ждут они в шаманских одеяниях. Все в железе, рога у них, как у оленей.

Стемнело. Стало людей и землю не видно. Тогда говорит старший брат:

- Ну, пришел. Пойдем на улицу.

Теперь на четвереньках, как олени, они вышли на улицу и лежат, как олени, перед чумом. Чум пустой. В темноте один человек пришел. Так говорит:  - Аха! Два шамана надели свои сабуде [одеяния]. Если бы сейчас я пришел, младшую женщину не унес бы сейчас. И хотя бы век шаманили, ничего бы им не сказал нга (бог), если бы не было старшего шамана. Какой бы не был дьявол, всегда его меньше, а он больше.

Его увидели шаманы и пошли к нему на четвереньках. Человек-то этот весь черный, весь в волосах. Как олений пороз пошел он на этих двух шаманов. Теперь у двух шаманов рога есть, у этого человека нет. Дрались [бодались] головами, и этот человек шаманов оттеснил к двери чума. Потом из последних сил они потащили его туда, где впервые увидели. Целых трое

с.84:

суток так дрались. На третий день вечером обоих людей сразу прикончил тот волосатый человек, вместе с железом проглотил и ушел по своей дороге.

На четвертый день утром пришла женщина. Земля вся взломана перед чумом, целой земли нету. Как на тех местах, где дерутся дикие олени, так здесь изломана вся земля. Женщина огонь затопила. Ребенок на улице у двери играет. Только мизинец младшего брата отца нашел, а больше нет ничего. Ну, теперь женщина говорит ребенку:

- Чем играешь? Что нашел?

Он матери не показал. Куда-то в бакари спрятал.

Так-то, хоть ума нет, но говорит матери:

- Мать, завтра аргишить будем, на этой земле не будем стоять.

Ну, женщина говорит:

- Парень, куда пойдем со старой земли. Век здесь чум стоит.

Утром встали. Опять говорит матери:

 - Мать, аргишить будем. Оленей лови.

- Со старой земли куда пойдем? Век на одной земле стоит чум.

Целый день ребенок говорит:

- Оленей лови аргишить.

А мать только и отвечает:

- Со старой земли куда пойдем?

На четвертый день утром сын говорит:

- Мать, надо аргишить. Амуки (дьявол) придет, все равно съест меня, а тогда что пользы будет?

Мать говорит:

- Хоть аргишить будем, все равно съест меня на дороге.

Ребенок говорит:

- Оттого я хочу на другую землю, что не хочу стоять на земле, где умер отец. Твоему сердцу, мать, не худо утром и вечером взрытую землю видеть? Моему сердцу это-таки совсем худо.

Целый вечер так он говорит, утром говорит, но не хочет ехать мать.

На пятый день утром он говорит:

- Мать, аргишить надо, оленей-то поймай.

Тут женщина говорит:

- Ну, ладно. Век ты говоришь аргишить, век ты говоришь аргишить, одна у тебя речь. Ну, как-нибудь будем аргишить.

Утром оленей поймала женщина и аргишила. Целый день аргишила.

Вечером говорит сыну:

- Остановлюсь.

- Мать, не останавливайся. Не считай ночей, пять дней аргишить надо, пять аргишей надо дать.

Ну, сына слова поняла женщина. На пять аргишей ушла. После пятого аргиша вечером мать чум сделала и котел мяса сварила. Эта женщина так устала, что один кусок мяса съев, сразу упала ничком. Теперь ребенок мать закрыл чем-то, огонь залил водой. Маленькую палочку взял и пошел в темноту на улицу. Говорят, тогда такое время было - снег хорошо упал, темная пора была.

Этот ребенок оставил мать в чуме и в пустую землю ушел в темноте. Там очень большое дерево нашел. Наверху, на высоте чума оно разветвляется на восемь ветвей, очень толстых. С виду будто дерево и дерево.

Ребенок дверь ищет, ищет кругом него. Сел на землю перед деревом, смотрит на него и говорит:

- Дьявол восьмиголового дерева, восемь концов; в восемь земель пойдут восемь концов, если найду дверь. Сейчас в простой земле будут люди

с.85:

или нет, я не знаю, но пусть я дверь найду. Если два отца у меня умерли и я вслед за ними пойду и в простой земле умру, то нисколько не будет людей на земле. Восемь концов в восемь сторон земли пойдут и восемью шайтанами будут.

Дерево это лиственница (ками), черное, крепкое. Дерево с виду, как чум. Ребенок ищет дверь, колупает кору на дереве. К этому дереву на верху корнями привязана украденная женщина. Ребенок говорит:

- Уба (жена младшего брата отца)! Ты сюда как попала?

Она говорит:

- У! Парень! Откуда пришел? Не говори. Развяжи меня. Не упади. Видишь дыра в земле? Упадешь туда и пропадешь.

Поднялся на дерево, развязал ее. В земле дыра большая, но ничего не видно, темно. Женщина говорит:

- Не говори, молчи. Твое место где находится? Туда пойдем. Потом будем говорить.

Теперь в чум пришли. Мать еще не встала, еще спит. Еще не утро, когда они пришли домой. Говорит мальчик:

- Уба! Мать не зови. Пусть спит. И ты спи. Я сейчас на улицу пойду. Когда утром ты встанешь, тогда я приду.

Только в двери впустил женщину и сам ушел опять. Ну, теперь ушел опять к этому дереву. Уголь у него был. Не знаю, давно он его нес, или только сейчас взял. Руки натер углем и, сложив руки у рта, подул на вершину дерева и все восемь концов его загорелись.

Сидит смотрит. Ветви дерева все сгорели. Потом до ствола, имевшего вид чума, дошел огонь. Кора этого дерева, будто нюк. И нюк этот загорелся и чум весь загорелся. Чумища-то не осталось, все сгорело. Потом на чумище земля стала гореть. Ну, ребенок говорит:

- Огонь, остановись. Может быть, на земле люди будут, олени будут у людей, чем они будут питаться? Может быть, на земле люди будут от нее кормиться. Может быть, без отца оставленные дети будут, что они будут есть? Озер не будет. Остановись.

Теперь вот, когда он так говорил, огонь остановился.

Теперь ребенок в чум ушел. Когда он к чуму пришел, мать уже встала.

Теперь мать говорит:

- У! Невестка откуда пришла?

Ребенок говорит:

- Я не знаю. Ты когда спала, я тоже спал.

Мать говорит невестке:

- Ты откуда пришла? Тебя кто отдал?

- Я сама не знаю, как пришла.

Его мать стала было что-то говорить, но упала на спину и умерла. Ребенок говорит тетке:

- Хорошо похорони ее, одежду хорошую ей сделай. Свою мать в землю я сейчас не положу, на санке оставлю.

Женщина говорит:

- Может быть, сейчас мать оставим, может быть, когда-нибудь люди придут, ты не говори, что ты меня принес, что мать умерла. Хоть никаких людей не найдем, ты не говори, что ребенком меня у такого дерева нашел и сюда принес. Так не говори.

Уба мать на санке закрыла. Тут и оставили. Этот ребенок сам маленький, хоть говорит, как большой. Еще в прошлом году он не говорил, такой он с виду.

Говорит он:

- Сейчас, уба, для чего мать хранить будем? Аргишить будем.

с.86:

Мизинец дяди он все время хранит. Теперь аргишили. Сколько-то аргишей ушли. Мальчик говорит:

- Уба! Ты как думаешь, ты простой человек?

Женщина говорит:

- Да, будто я простая.

- Нет, уба, ты не простая. Другой месяц видно будет, и у тебя девочка родится.

Тогда женщина смотрит свое брюхо.

- Правда, почему у меня брюхо стало больше? Мужчина меня не находил. Правду ли говорит этот парнишка?

Этот месяц кончился. Другой месяц глазами видно стало - девочку родила. Так-то никакой мужчина никак не доходил до нее, как родила? Ну, теперь этот ребенок, когда черное сошло с девочки и она белая стала, говорит:

- Уба! Отца брат тебя зовет. Все время тебя зовет. Ты сейчас умрешь. Твой наследник сейчас есть. А я отца и матери своих наследник. Вот, уба, сейчас три дня ты будешь жива, а на третий день, вечером ты умрешь. Слушай, такую мою речь унеси сейчас. Оттого ты пойдешь, что тот человек, который тебя унес сперва, тоже там, к этому человеку ты пойдешь. От этого человека ты ребенка нашла. А тот человек далее семи земель вниз ушел. Далее седьмой земли находятся только двух отцов головы. Их скоро он не кончит. Когда на простой теперь земле народа много будет, тогда кончит, а до этого никогда не придет. Я теперь сейчас здесь останусь, для того чтобы земля пустая не оставалась, моя сестра женщина, а я мужчина. Теперь отцу так говори: "Сейчас земля пустая не будет, потому что два человека на земле людей родят".

Тут через три дня эта женщина умерла. Теперь ее тоже в землю не положили, а на санку, как и мать.

Теперь, как мать умерла, этот ребенок девочку хранил. Она с каждым днем больше становилась.

Ну, эти ребята аргишат. Два-три года прошло, эта девочка большая стала. Однажды парень говорит:

- Сейчас мы все время аргишим и ничьих дорог не находим. Ничего не видно. Не знаю, человека найдем, или нет.

Девочка эта говорит:

- Много людей не найдем. Только двух найдем: одного мужчину, одну женщину. У одного отец и мать без еды умерли, у другой отец и мать, когда в озеро сети метали, утонули. Вот таких людей мы найдем.

Аргишили. Такую землянку нашли, выкопанную в сопке. Наверху отверстие для дыма. Другая дыра, как дверь.

Тут два человека - мужчина и женщина. С виду такие же, как мы, мужчина и женщина. Очень хорошо они говорят:

- Товарищи пришли! Соединимся с ними.

Тут к тому парню, отца которого утащил дьявол, имя пришло: Моррэдэ-ныо [сын Моррэдэ]. Так говорит мужчина в землянке:

 - К Моррэдэ-ныо присоединиться надо.

Моррэдэ-ныо говорит:

 - К Дя-энчио-ныо [земли человека сыну] будем присоединяться.

Тоже имя нашлось. И девушкам имена нашлись. Одной - Дя-энчио-каты [земли человека дочь], а другой, которая с Моррэдэ-ныо пришла, имя стало Тарэй-нэ [краденная женщина]. Дя-эннэчэ был отец, а сам-то этот парень, который в землянке жил, имел имя Дя-оддо [земли холостой].

Ну, теперь Моррэдэ и Дя-энчио-ныо [он же Дя-оддо] соединились. Дя-

с.87:

энчио-йыо, он же Дя-оддо, Моррэдэ-каты, она же Тарей-нэ, взял. Моррэдэ-ныо Дя-энчио-каты, она же Дя-каты, взял и так жили они.

Тогда на земле людей не было. От четырех этих людей люди на земле родились. Вот самый и конец.

Амуки (дьявола) имя было Сихио. Он нга (бог). Давно в старину было видно, как боги ходили. Сейчас не ходят.

Это очень интересный миф о происхождении людей от охотника-оленевода Моррэдэ и каких-то людей "земли", живших в землянках. К сожалению, не все в этом мифе ясно. По-видимому, тут перед нами только часть какого-то более подробного рассказа. Так, например, неясен эпизод с деревом, которое сжег Моррэдэ-ныо, непонятно существо, похитившее жену младшего Моррэдэ и т. д.

Но, с другой стороны, в этом предании характерен его общий дух, отражающий очень ранние религиозные представления человечества. Интересен эпизод, где шаманы, изображая оленей, дерутся, бодаясь, с "дьяволом". Может быть, он восходит к еще дошаманистическим церемониям первобытных людей. Интересно обращение сына Моррздэ к дереву, представляющее, может быть, какое-то старое заклинание. Вообще в этом мифе много деталей, требующих анализа. В целом же это типичный для энцев сюжет, в котором людей уничтожают злые боги, но зато оставшиеся в живых люди оказываются полубогами, полулюдьми, предками современных людей и даже современных богов.

(№ 12)

О ХОЗЯИНЕ ЗЕМЛИ

Лебо Совалов,

8.XI 1948 г.

На берегу большой реки стоит один чум. У мужа и жены пятнадцать детей. Теперь так было. Только ловили рыбу. Рыбу чем ловили? Нет, не сетями из ниток. Сети были из корней деревьев. Ниток не было. Такими сетями ловили рыбу. Этот старик сомату. Ну, пятнадцать ребят у него. А чум - деревянные палки поставлены, а нюков нету, только землею закрыт. Откуда будут постели? С виду не как чум. Только дыра для дыма сверху. Только живут у огня. Куда пойдут пятнадцать детей?

Теперь вот зимой ходить-то ходили бы пятнадцать детей, но бакарей нет, малиц нет, только живут огнем. Век, век сидят в чуме, только отец ходит. Отец говорит жене:

- Вот пятнадцать детей зимой в чуме сидят. Некоторые большие стали. Так-то выходили бы на улицу, но нет малиц, бакарей, в чем идти. Делай малицы, бакари. Бакари делай, как куль. Для того, чтобы не потерять их, если куда-нибудь пойдут, вязки под коленом пришей и тогда не потеряют. Маленьким не так делай, делай по ноге. И когда ты из чего-нибудь малицы (фаггы) будешь делать, тоже короткими делай, только некоторым маленьким долгие. Женщинам делай одежду с разрезом спереди.

Теперь откуда она постели возьмет? Только из шкур налима и кунжи можно шить ей, больше не из чего, так как едят сейчас только рыбу. Некоторым, как тунгусские бакари сделала, а большим в виде куля, как у

с.88:

самодей. Малицы некоторые долгие, другие короткие, другие, как тунгусские парки, другие как юрацкие малицы. Теперь, как жена сделала, отец утром говорит пятнадцати детям:

- Двое, мужчина и женщина, идите по берегу реки, может быть, что-нибудь найдете. Еще другая пара по другому берегу идите. Остальные одиннадцать вместе идите. Высокую землю найдете и во все стороны разойдитесь. Везде пойдете и всякие разные народы будут от вас, но отец один, мать одна у вас. Я посылаю вас, и когда на земле люди будут, так скажите: "У всяких земель людей отец, мать одни". Я, как вы, ходить не буду. У меня оттого чум такой, всегда с землей, что я землей закрыт буду. Некоторые люди, ваши дети, хоть сыновья, хоть дочери, когда-нибудь ум найдут [догадаются], где какого шайтана найти, какого шайтана себе сделать. Не на старой земле делайте, а на новой. Это будет земля-шайтан (дя каха). Люди спросят у вас: "Шайтан-то есть?" Вы станете говорить: "Отец так говорил: Ну что делать будете шайтаном? Лучше делайте землю шайтаном, не старую землю, а новую землю. Вот та земля, которую сделали шайтаном, будет называться земля-шайтан. У некоторых камни есть, это будут каменные шайтаны".

Все люди от этих пятнадцати людей в бакарях мешком из рыбьей ножи произошли. Те ребята ушли и с тех пор так осталось. Что было дальше с ними, неизвестно.

Это мне сам мой отец рассказал. Дальше он не говорил и я не спросил. Диких оленей не добывал тот человек - чем он мог их добыть? Отец пятнадцати детей - Дя-биомо (Земли хозяин); его жена - Дя-мэнюо (Земли старуха).

Это, собственно, не столько миф о хозяине земли, сколько еще один вариант мифов о происхождении людей, соединенный с преданием о происхождении шайтанских земель. Лебо скомкал конец. Надо иметь в виду, что бакари мешком имели лишь энцы и нганасаны. Выше упоминались не только бакари мешком, но бакари обычного типа, а также одежда разного типа. Любопытно, что этот миф связывает происхождение людей не с охотником, а с рыбаком, живущим в землянке.