Мифологическая проза малых народов Сибири и Дальнего Востока
Составитель Е.С. Новик

Общее оглавление

О жизни и устном народном творчестве долган

Долганами называется немногочисленная народность, обитающая на северо-востоке Таймырского национального округа, входящего в  став Красноярского края.

По данным приполярной переписи 1927 г. долган насчитывалось всего 699  человек. Территория расселения их - от реки Енисея до реки Анабара - ограничена с юга линией лесотундры, с севера - Ледовитым морем. Незначительная часть долган, так называемые "заречные", зимою переходят на левый берег Енисея, где кочуют между реками Хетой и Енисеем.

Эта территория, занимаемая долганами, с древних времен являлась место миграционных волн различных северных  народностей : с запада - тавгийцев, с юга - эвенков (тунгусов), с востока - якутов; позднее эта территория с запада подверглась русской колонизации. Надо полагать, что в прошлом долгане представляли собою самостоятельную народность, которая однако еще в отдаленные времена ассимилировалась с эвенками (тунгусами) и, может быть, на новой своей родине знала уже только один эвенкийский язык. Долгане, как и тесно связанные с ними эвенки, несомненно южного происхождения.

06 этом свидетельствуют и встречающиеся в долганском фольклоре упоминания о таких южных растениях, как дуб, и о таких южных животных, как львы и змеи. О размерах пространств,  пройденных долганами, можно судить хотя бы по тому, что многие из одноименных с ними родов

с.7

встречаются и в Забайкалье и в Приморском крае среди эвенков и эвенов (ламутов).

Судя по преданиям, на место своего теперешнего обитания тавгийды пришли раньше долган и вступили в столкновение с аборигенами края, известными у долган под названием "чукоч". Эти же предания рассказывают, что "чукчи" были впоследствии побеждены долганами вместе с русскими - затундренными крестьянами - уже при помощи огнестрельного оружия. Сведения об этих "чукчах" мы также находим и в трудах старых исследователей Сибирского Севера Миддендорфа и Третьякова *.

Позднее на долган и эвенков оказывают сильное культурное влияние якуты. Приход последних, как это точно устанавливается письменными памятниками, совершился в XVII и XVIII столетиях. Жившие по среднему течению реки Лены якуты под натиском русских завоевателей - казаков - должны были двинуться на запад и на восток.

Влияние якутов на долган, главным образом, сказывалось в передаче языка, что могло случиться только в результате перекрестных браков, каковые и до сих пор имеют место между якутами и эвенками.

Основное занятие долган - оленеводство и охота. Оленеводство обслуживает главным образом транспортные нужды и с этой точки зрения делится на зимнее - санное и летнее - верховое. Охота служит для обеспечения пищей и одеждой. Охота в основном производится на диких оленей ради мяса и шкур, которые идут в пищу и на одежду, и на песцов, шкура которых идет исключительно на продажу.

Долгане расселялись немногочисленными группами, так как скудная природа Севера не обеспечивала достаточными средствами к жизни большие коллективы. Последние требуют освоения обширных охотничьих территорий, а это практически неосуществимо при наличии такого несовершенного средства передвижения, как олень, особенно летом, когда на нем можно проехать за день не больше 20 километров.

_____________________

* Миддендорф А. Ф., Путешествие на север и восток Сибири. Часть II, Петербург, 1878. Третьяков П. И., Туруханский  край, его природа и жители. Записки Русского Географического Общества за 1869 г., т. II.

с.8

Поиски новых пастбищ для оленей и охота на дикого зверя заставляют все время менять место обитания. Летом долгане откочевывают на самый север или поднимаются на каменистые "гольцы", где гораздо холоднее, чем в низинах. Это делается для сохранения стад от комара, водящегося в несметном количестве в болотистых низинах тундры. Олени не переносят комара и разбегаются.

С наступлением осени долгане возвращаются к "краю леса". К этому вынуждают их жестокий климат тундры, зимние пурги и отсутствие топлива.

Один или два самых холодных месяца проводятся оседло в избах-рублянках или преимущественно в нартяных чумах - рамочных домиках на санках, с железной печью внутри. Этот тип жилища появился сравнительно недавно и заимствован от русских купцов, которые разъезжали по тундре в таких нартяных чумах. Не требуя для своей установки много времени, что особенно важно при жестоких морозах, нартяный чум почти вытеснил прежние типы зимних жилищ.

Летом для совместной пастьбы оленей в тяжелое время комара долгане объединяются в небольшие группы в 5-6 чумов, кочующие под предводительством выбираемого ежегодно весною одного из более влиятельных родичей. Каждый день вечером хозяева отдельных чумов собираются у своего предводителя, где и обсуждают маршрут кочевки cлeдующeгo дня. Большое значение в таких объединениях оленеводов имеют охотники; они продуктами охоты обеспечивают всех членов группы. Если же почему-либо не бывает дичи или рыбы, то всю группу кормят более зажиточные, убивая для этого своих оленей. При этом владельцы оленей ничего не получают за них, так как это считается их обязанностью и невыполнение ее вызывает общественное недовольство и порицание.

С наступлением осени, когда пропадают комары и отпадает необходимость в коллективной пастьбе оленей, объединения распадаются, и каждая семья начинает кочевать отдельно.

С наступлением зимы каждая семья продолжает жить отдельно в своем нартяном чуме, иногда составляя немногочисленные поседения из двух или трех чумов. При этом следует

с.9

отметить, что в то время как летом - во избежание лишнего груза при верховой езде - количество шестовых (летних) чумов бывает ограничено и в каждом из них живет до четырех семейств, - зимою каждая семья занимает обычно весь нартяный чум.

До самого недавнего времени у долган не существовало купли и продажи, каждый мог просить недостающее у своего имущего соседа. Да и сейчас еще это практикуется нередко среди долган. Факты такого рода ясно говорят о том, что пережитки первобытно-коммунистических отношений до сих пор еще имеют место среди долган. Многочисленные аналогичные отношения среди долган, часть которых уже приведена нами выше (совместное кочевание, выборы сородича в руководители, взаимопомощь), подтверждают с несомненностью, что еще в сравнительно недалеком прошлом родовые отношения были очень сильны среди долган (не говоря уже о пережитках, позволяющих утверждать наличие родового строя в недалеком прошлом).

Хотя разложение родового строя началось, видимо, еще до прихода русских завоевателей, но низкий уровень развития производительных сил не привел к общественному разделению труда, к выделению ремесла, которого и сейчас мы не встречаем среди долган.

Постепенно, по мере разрастания родов, нарушилось их территориальное единство. Это вызывалось, с одной стороны, необеспеченностью крупных коллективов необходимыми средствами существования в охотничьем типе хозяйства (об этом мы уже говорили выше). С другой стороны, в этом же направлении действовали и частые внутренние и внешние войны, раздроблявшие на части отдельные роды, смешивавшие между собой членов разных родов, совершенно обособленных в территориальном отношении, приводившие, наконец, к уменьшению населения.

Появление на территории долган якутов в XVII столетии  привело впоследствии к потере долганами родного языка.

С проникновением русских разложение родовых отношений ускоряется. Влияние торговых связей и усвоение более высокой техники в основном производстве - охоте - приводит

с.10

к более быстрому накоплению богатства. Пушнина, до этого времени не имевшая ценности, так как на одежду почти исключительно употреблялись оленьи шкуры, становится уже товарным продуктом.

Замена примитивных силков более удобными пастями - деревянными ловушками давящего типа - увеличивает добычу песцов и способствует, следовательно, ускорению накопления богатства. С этого времени пушнина и становится целью и средством эксплоатации долган со стороны русских и якутских торговцев.

Надо сказать, что элементы эксплоатации возникли, конечно, еще ранее на основе развития примитивного скотоводства - оленеводства. Накопление в одних руках довольно большого количества оленей требовало пастухов для освоения стада, а это приводило к использованию чужого труда со всеми связанными с этим последствиями.

В царское время, вплоть до самой революции, долганам приходилось испытывать гнет двойной эксплоатации: с запада - русской, с востока - якутской. В те времена на Хатанге можно было встретить и енисейского купца-русского и торгашей-якутов из самых дальних улусов. Часть долганского и якутского населения обслуживала этих торговцев, становилась посредниками, приказчиками и помогала таким образом эксплоатировать своих родичей. Эти торговые отношения сыграли в жизни долган, как и всего туземного населения бывшего Туруханского края, да и всего севера России, чисто колониальную роль и привели к вымиранию целых народностей, как это особенно ярко показано в отношении другой енисейской народности - кетов (енисейских остяков) - В. В. Передольским в его книге "По Енисею"*.

Громадные богатства пушного зверя явились причиной самой беспощадной эксплоатации туземцев. Приезжие торговцы способствовали самому грабительскому расхищению природных богатств в погоне за наживой. Отдаленность края только усиливала исключительный разгул купцов-самодуров. В связи с этим заслуживает упоминания один специальный

_______________

* Передольский В. В., По Енисею. Петербург, год не указан. Изд. Девриена.

с.11

"инструмент", привезенный этнографом-собирателем прежнего времени К. М. Рычковым и хранящийся в музее Института антропологии и этнографии Академии наук СССР в Ленинграде (№ 1527-4). Это "зубной ключ" купца Сотникова по прозванию - Ландур. Посредством этого ключа Сотников выдергивал зубы у своих несостоятельных должников-туземцев.

Такова в общих чертах картина долганского общества в прошлом, которая нашла свое отражение в опубликованном в настоящем сборнике фольклорном материале этой народности.

Освобожденные Октябрьской революцией от вековой колониальной эксплоатации, долгане создают уже новый фольклор, как в зеркале отражающий новую светлую действительность.

Почетная задача будущих собирателей - ознакомить нашу советскую общественность с новыми памятниками устно-народного творчества.

В годы, когда записывались приводимые фольклорные материалы (1930-1931 гг.), в словесном творчестве долган еще не были отражены те великие сдвиги, которые были достигнуты тогда в центральных районах СССР. В виду крайней отдаленности края, советизация в этот период только начинала проникать в массу туземного населения.

Памятники устно-народного творчества долган распадаются на следующие пять видов: 1) загадки, 2) рассказы, 3) сказки, 4) былины и 5) песни.

Загадки служат развлечением в долгие полярные ночи, занимается ими, большей частью, молодежь, дети. Иногда загадки импровизируются, но в большинстве случаев передаются из поколения в поколение. Приведем некоторые из них:

Большой дикий олень в тупике зимовал, говорят (Стельки из травы внутри обуви).

У вертлявого зверя поскоблить не найдется мяса (Комар).

с.12

Люди стояли по обеим сторонам озерка, жердями чума перебрасывались (Ресницы при мигании).

Много людей, схвативши друг друга за волосы, плясали, стояли (Остов шестовою чума).

Стадо оленей кругом озерка кормится стоит (Зубы).

По сторонам лесистой сопки два лося кормились лежали (Уши).

Золотое блюдечко по воде плывет (Солнце).

Много людей мигают стоят (Звезды).

Рассказы - преобладающий вид устно-народного творчества долган. Они подразделяются на: а) короткие, чрезвычайно разнообразные по своему содержанию, и 6) легенды и предания историческою характера.

Короткие рассказы - наиболее популярный вид устно-народного творчества. Заслуживают они интереса не столько по красоте языка, сколько по разнообразию сюжетов. Мы здесь найдем зооморфные мотивы, объясняющие причину появления того или иного животного пли птицы; совершенно неожиданно можем встретить рассказы о проделках лисицы, совпадающие с приключениями Рейнеке или лисы русских сказок. Много рассказов говорят о превращении людей в животных и обратно.

Большое место занимают любопытные повествования о путешествиях по различным неведомым странам и о встречах с различными необычными людьми, вероятно, отражающие следы былых многочисленных передвижений.

Но более всего рассказов связано с верованиями, с шаманством. Это вполне понятно. В обществе, где господствовало первобытное мировоззрение, объясняющее все происходящее только анимистическим путем, религия тонкими нитями проникает во все поры жизни.

Как мне удалось выяснить лично путем неоднократных наблюдений, рассказы, какого бы фантастического содержания они ни были, воспринимаются слушателями как повествования об истинных происшествиях, имевших когда-то место. Постараюсь иллюстрировать это фактами.

На моих глазах полоумная племянница долгана Гиргуо переносила немало обид от окружающих, убежденных в неизбежности скорого ее превращения в медведицу, так как

с.13

это же самое якобы случилось в прошлом с одной из ее предков.

Как бы ни казались нам абсурдными некоторые рассказы, в глазах долган они правдивы. Вспоминаю один интересный случай из практики полевой работы. Рассказчик, сообщив мне о возможности сожительства человека с медведем, спросил меня в присутствии многих: "Скажи, пожалуйста, разве это не верно? Ты, русский, должно быть не веришь этому?" Наученный горьким опытом, как бесцельно в таких случаях убеждать, я ответил: "А ты бы сам попробовал пойти пожить с медведем". Не ожидавшие такого ответа присутствовавшие смущенно замолчали. Я видел по их лицам внутреннюю борьбу - ни смеха, ни шуток не было.

Исторические легенды и предания большей частью описывают приключения безоружных героев, чаще женщин, спасающихся благодаря легким уверткам от набега "чангытов" - разбойников. Большинство этих преданий чрезвычайно нецензурного содержания. Встречаются такие предания и о войнах.

Сказки - довольно длинные повествования с фантастическими сюжетами. Во многих из них чувствуется русское влияние. Более самобытны юмористические сказки, как, например, "Сордоок Собруоння".

Из перечисленных видов устного творчества долган только сказки требуют специальных исполнителей, другие виды исполняются почтя всеми, но, конечно, больше всего их рассказывают старики, сказители былин и отчасти шаманы, то есть, с одной стороны, люди пожившие, с другой - имеющие дар слова.

Олонго - былины, длинные, местами рифмованные, повествования, где песня чередуется с рассказом. Обыкновенно поются те места, где вводится речь того иди иного героя, сообразно с темпераментом последнего изменяется и тембр голоса.

Сказители - специалисты, избранники добрых божеств и духов. В старину доброе божество (айыы) сказало шаману, что оно создаст сказителя былин, чтобы люди не могли скучать. Талантливые сказители создают свою школу, их сюжетами пользуется молодое поколение. Так, например, Петр

с.14

Аксенов со станка Авам говорил мне, что он считает себя как бы учеником сказителя Мёкютяя. Разумеется, никакой специальной выучки не существует, известный сказитель не набирает учеников. Последние сами, присутствуя при рассказывании былин, запоминают содержание и впоследствии передают его, не подражая рабски, а внося нечто живое от себя.

Искусными былинниками считаются  затундренные якуты, живущие за рекой Хетой, на Хатанге и около озера Ессей.

Рассказывание былин требует особой обстановки. Знаменитые сказители говорят только после наступления темноты. При этом в старину знаменитые сказители заставлял и накрывать голову большим платком.

Часто былина рассказывается в течение нескольких ночей, но каких бы размеров она ни была, она обязательно должна быть прослушана до конца, в противном случае сокращается век сказителя. Если былина очень длинная, требующая для рассказа нескольких ночей, она расчленяется на части, как бы на главы. Но и в этих случаях все части должны быть рассказаны до конца. Слушатели время от времени своими выкриками дают понять сказителю, что они слушают его со вниманием. Если во время рассказывания кто-либо из слушателей заснет, хороший сказитель узнает об этом, даже и не видя, - речь его не течет уже так плавно и гладко, как до этого. Он начинает испытывать затруднения в подборе слов или, как говорят долгане, "языком своим узнает, кто спит".

О высоком значении сказителей былин у долган говорит следующее сказание:

"В старину к одному сказителю вошла русская болезнь (оспа) и сказала: "Укажи мне на людей, чтобы я могла съесть их". - "Ладно", - ответил сказитель. И вот, после этого, стал говорить былину, направляя ее содержание в подземный мир*) и, указывая рукою, отправил оспу в ту сторону. Как стал говорить сказитель, появилась большая дорога

__________________________

* Это означает, что сказитель начал описывать постепенное нисхождение в подземный мир.

с.15

с многочисленными жителями. Вот по ней и отправилась оспа. Через долгое время она вернулась обратно. Как увидел сказитель, оспа совершенно исхудала. Как же будет иначе, все люди были тенями. С тех пор оспа дала слово, что никогда не станет показываться людям. Так в старину знаменитый сказитель спас своих людей от болезни". (Филипп Большаков, станок Долганы).

Таким образом, по верованиям долган, все образы, которые рисуются сказителями былин, способны превращаться в видимый мираж, в тени. Долгане продолжали пользоваться этою способностью сказителя до последнего времени.

Случаются иногда такие болезни, причину которых шаман  никак не может узнать, не может выяснить, от какого духа происходит зло и какие меры необходимо принять против него. И вот при таких-то затруднительных случаях и оказывается необходимой помощь со стороны сказителя. Его специально призывают к больному и, с исчезновением вечерней зари, заставляют рассказывать былину. Шаман в это время прячется около больного. Когда сказитель доходит  до того места, где абаасы (злой дух) начинает сражаться с героем доброго божества и последний начинает одерживать победу, тогда из больного выходит поедающий его .абаасы, чтобы помочь побежденному в былине осилить героя божества. Вот только этого и ожидает шаман. Увидев и узнав, какой это злой дух, он соскакивает и начинает камлать, уже зная, что может предпринять в данном случае (Степан Дураков, станок Летовье).

Во время эпидемии заставляют вечером рассказывать "хорошие былины", в которых несчастья героев кончаются счастливым исходом.

Во время прилета гусей весною запрещают рассказывать былины - гуси пролетают по другим местам; также не заставляют рассказывать былины накануне охоты на диких оленей, чтобы последние не убежали, испуганные образами былин.

Рассказывание былин сопряжено с опасностью для жизни сказителя. Когда последний, рассказывая былину, начинает петь, приходит абаасы и состязается с ним в пении. Услыхав

с.16

голос абаасы, сказитель должен замолчать, сказав: "Я все-таки тебя превзошел".

Некоторые из сказителей после такого рода состязаний из-за боязни совсем перестают рассказывать былины. Так, например, долган Иван Кожевников, проживавший в мое время севернее станка Рассоха, в недавнем прошлом знаменитый сказитель, бросил рассказывать былины и теперь рассказывает только сказки, не требующие исполнения песен. При свидании со мной он также, несмотря на все упрашивания, наотрез отказался от былин и дал записать только несколько сказок.

Как правило, сказитель за свой труд ничего не получает, но в пургу, когда население вынуждено бывает отсиживаться, все собираются в один чум и заставляют рассказывать былину и за это одаривают сказителя одной оленьей лямкой.

В Норильском и Авамском районах долганам совершенно незнакомы пословицы. На востоке, с приближением к Хатанге,  пословицы иногда употребляются, но очень редко, большей частью заимствованные у якутов.

Песни долган разделяются на короткие лирические, выполняемые не профессионалами, - авторами их являются любые юноши и девушки, - и длинные, исполняемые специальными "песенными людьми".

Первый вид песни - это любовная песня, импровизируемая молодыми людьми. Носят эти песни хвалебный или задорно-насмешливый характер. Они не длинные, всего лишь 4-5 куплетов, а то и меньше, после исполнения они сейчас же забываются и судьбою их никто уже более не интересуется. Большинство этих песен, несмотря на то что импровизируются девушками, бывают чрезвычайно вольного содержания, что совершенно не считается неприличным. Язык их отличается особенной искренностью и задушевностью и часто достигает высокой поэтичности. К сожалению, преобладание в языке песен уменьшительных глагольных форм, придающих совершенно особенный оттенок ласковости и грусти, в переводе не может быть сохранено, так как упомянутые уменьшительные формы в русском языке отсутствуют.

с.17

Второй вид песен выполняется особыми высокоодаренными импровизаторами - песенными людьми. Песни эти происходят от абаасы и имеют своих духов - "хозяев слова".

К певцам гораздо чаще, чем к сказителям, приходит абаасы и подпевает. Услыхав голос абаасы, певец также должен сказать: "Я все-таки превзошел тебя" и перестать петь. Если он этого не сделает и абаасы пропоет дальше, певец заболеет или умрет. О своем состязании с абаасы песенный человек никому не должен рассказывать.

"Один песенный человек, оставшись ночью смотреть за оленями, стал петь. К нему сзади подошел абаасы и начал подпевать. И человек и абаасы продолжали петь вперегонку в продолжение трех дней и трех ночей. Воспели все существующее: и людей, и чум, и оленей, и деревья, и травы, и все окружающее их. Несмотря на это, человек все-таки превзошел абаасы, найдя и воспев один лишний вид травы" (Павел Яроцкий, река Пясина).

В Норильске рассказывали мне, что у песенных людей вдохновение приходило временами и что, будто бы, в старину бывали такие песенные люди, которые, когда наступало время им петь, залезали на специально устроенный помост (лабаз) и, лежа на боку, по несколько дней воспевали все окружающее. Или же пойдет, бывало, песенный человек пригонять оленей к стойбищу, поднимется на высокую сопку, перед ним раскинутся тундра, реки, горные хребты, и начнет он тогда воспевать окружающее.  Таких певцов много не бывает, в продолжение нескольких десятков лет появляются один или два. В мое время ни одного уже не было.

Кроме песенных людей, есть еще так называемые "песенники". Последние существенно отличаются от двух указанных выше категорий певцов, это уже не простые импровизаторы, их песни служат для исцеления больных и сопровождаются особыми обрядами и без необходимости не исполняются. Песенники представляют как бы более примитивную стадию шаманства. Получают они свой дар от "дочерей облаков" - злых духов, среди которых находится и  русская женщина Оспа. Они перед этим некоторое время

с.18

психически болеют. После нескольких лет своей лечебной деятельности песенники или делаются обыкновенными людьми, теряя свой дар, или становятся шаманами.

В годы, изобилующие болезнями, песенничество принимает массовый характер. При этом песенники - мужчины и женщины - одеваются в нарядное платье и разъезжают по чумам, распевая песни от имени вселившихся в них духов и предсказывая будущую судьбу хозяев. Когда они заходят в чум, хозяева ставят им угощенье Но песенники до него не дотрагиваются, так как пищу ставят не для них, а для абаасы, которые находятся внутри их и невидимо едят поставленное.

Происхождение песенников долганы связывают с якутами. Обычно "дочери облаков" находят людей, прилетая  с города Булунуой (селение Булун на устье реки Лены).

На западе, в Норильском районе и на Пясине песенников не бывает, появляются они приблизительно со станка Волосянка - Летовье и чаще встречаются с удалением на восток. Много певцов среди затундренных якутов, ничем не отличающихся по образу жизни от долган.

Таким образом, бытовая песня, песня удовлетворяющая эстетическим запросам, в жизни долган имеет весьма ограниченное значение по сравнению с их ближайшими соседями -  якутами, создавшими высокохудожественную лирику и большое количество замечательных весенних песен, воспевающих природу.

Песенные люди не являются художниками, удовлетворяющими запросы населения. Они поют вовсе не для слушателей и никто не собирается специально слушать их, как рассказчиков или сказителей былин. Песенные люди поют не по просьбе слушателей, а исключительно для самих себя, когда придет вдохновение.

Шаманские заклинания и песни песенников имеют только узкопрактическое значение. Таким образом, подлинными песнями могут быть названы только любовные.

Хороводные пляски долган продолжаются целыми днями, сопровождаются однообразными выкриками: "hейруо! hейруо!", лишенными какого бы то ни было значения.

с.19

Гораздо большим распространением пользуются так называемые "простые песни", песни без слов, состоящие из одних мотивов. Простые песни распеваются всеми от мала до велика, без различия пола. Здесь, очевидно, мы имеем дело уже не с песней, как таковой, но с музыкой, с музыкальным творчеством.

Второй вид музыкального творчества долган - это "пение спиной", требующее уже для своего исполнения специалистов. При этом поющие (если можно так назвать) производят горловые звуки, напоминающие хорканье оленя. С этими певцами также состязается абаасы.

Мне думается, что эти два последних вида музыкального творчества указывают на генезис песни в примитивном обществе.

Песня не сопровождается аккомпанементом, так как кроме шаманского бубна у долган никаких музыкальных инструментов не существует. На востоке, в районе Хатанги, можно встретить "хомус" - якутский варган, привозимый от вилюйских якутов. Появился он всего лишь несколько лет тому назад и никакого значения в быту не имеет, так как умеющих в совершенстве играть на варгане, как это имеет место у якутов, у долган нет.

Переходя к характеристике языка рассказов, былин и песен, можно сказать следующее. В долганском устно-народном творчестве нет витиеватости, аллегорий и длинных сравнений; бледными кажутся долганские олонго -  былины сравнительно с якутскими, не уступая однако им по содержанию.

В долганском эпосе явно преобладает прозаическое повествование, простое описание событий над изысканностью поэтического стиля. Исключение в этом отношении составляет только любовная лирика. Когда мне приходилось прочитывать долганам изданные на якутском языке Э. К. Пекарским "Былины", красота и вычурность языка последних приводили слушателей в большое изумление. Надо полагать, что в данном случае не обошлось без влияния бедной впечатлениями северной природы. В поэзии же якутов продолжают сохраняться влияния тех южных народностей, с которыми им приходилось сталкиваться по пути к своей новой

с.20

родине. А эти народности были высоко культурными, имевшими даже свою письменность, как, например, монголы. Точно не выяснено, когда именно пришли долганы на свою современную территорию и на какой стадии общественного развития находились они в это время. Можно утверждать только одно, что они, конечно, находились на более низком уровне культурного развития, чем якуты, в момент их прихода на реку Лену, - на это указывает хотя бы неумение долган добывать металлы. Поэтому нет ничего удивительного, что мы не находим у долган такой высокой поэзии, как у якутов. Если не принимать во внимание песен, то остальные памятники устно-народного творчества долган распадаются на две резко отличающиеся друг от друга по своему содержанию группы - рассказы и былины.

Большой интерес представляют для нас рассказы, в которых мы сталкиваемся с действительной реальной бытовой обстановкой долган. Они изображают чумы, оленей, промыслы - всю кочевую жизнь.

Другое дело былины. Олени тут почти не упоминаются, - описывается в былинах, в большинстве случаев, оседлая жизнь.

В качестве домашних животных имеют место, как это ни  странно, лошади и коровы, отсутствующие в домашнем хозяйстве. Интересно отметить, что в то время как для лошади употребляется общетурецкое название "ат", для обозначения коровы применяется русское "корообо"; якутское слово "ынах" долганам неизвестно.

Поскольку, в большинстве случаев, сказителям не приходилось никогда видеть лошадей и коров, они часто наделяют их наподобие оленей ветвистыми рогами и запрягают их в былинах всегда по-оленьи. Надо отметить, что оленья упряжка при переводе теряет свое значение, и русский читатель не может уяснить действительного смысла. На русском языке название как оленьей, так и лошадиной узды и вожжей совершенно одинаково, тогда как в подлиннике эти части оленьей упряжки называются иначе. "Ловят" в былинах коров и даже лошадей, конечно, таким же способом, как оленей, накидывая на рога плетеный ременный аркан, как это описано в сказке "Окуолай".

с.21

В первое время меня очень удивляло, что у оленеводов отсутствуют былины, где говорится об оленях, и я много раз пытался находить их. И тогда мне в ответ на мои расспросы говорили: "Да иногда бывают такие олонго, но мы их называем самоедскими (тавгийскими)".

Некоторые сказители пытались слово "ат" объяснить как равнозначное с якутским "кёлё" - скот, ездовое животное. Иногда, когда "ат" действительно наделяется свойствами оленей, это кажется вероятным. Но я все-таки не уверен в этом, поэтому воздержусь от положительного утверждения.

Если рассказы мало отражают общественную дифференциацию  долган, то большинство сказок, наоборот, полно такими мотивами и носит яркие следы столкновения классовых интересов, усилившегося в связи с появлением русских и якутов.

Видное место в сказках уделяется купцу, богатому и самовластному, который заставляет бедняка, сына пашенного, выполнять свои прихоти. Купец часто при этом ассоциируется с царем. Иначе и не могло быть. Грабил не только купец, но также сборщики ясака - чиновники русского царя, который по вполне резонным понятиям долган мог быть очевидно купцом. Интересно в этом отношении отметить одну из сказок, повествующую о наказании русского чиновника, воровавшего сушки из казенных магазинов (см. "Сын нищей").

Мы приходим к следующим выводам: весь долганский фольклор распадается на самобытный и на заимствованный. Самобытный фольклор - это рассказы, отчасти сказки, заимствованный - олонго. О заимствовании говорит весь необычный для долган, изображаемый в последнем хозяйственный уклад; нетрудно видеть, что даже сама схема построения былин почти совпадает с якутским олонго.

Желая более детально выяснить этот вопрос о заимствовании, я, не ограничиваясь одними долганами, расспрашивал встречавшихся мне норильских и захетских эвенков, особенно из рода Ялигир, относительно существования у них длинных произведений типа олонго; это было тем более удобно, что почти все они свободно говорили по-долгански. Эвенки мне передавали, что у них олонго нет, рассказы не бывают длинными. Мне кажется, что и некоторые слышанные

с.22

мною сюжеты долганских рассказов должны совпадать в эвенкийскими. На это указывают пересказы эвенкийских сказок, опубликованных В. Н. Васильевым. Особенно характерны сказки о шаманах, превратившихся в гусей*. К сожалению, отсутствие публикации эвенкийского фольклора не дает возможностей для более детального сравнения**.

Ленинград 31 июля 1935 г

            Андрей Попов

__________________

* Васильев В. Н. Образцы тунгусской народной литературы. Записки Русского Географического общества по отделению этнографии, т. XXXIV, 1909.

** Статья написана автором до опубликования следующих работ: Василевич М. Материалы по эвенкийскому (тунгусскому) фольклору, вып. 1. Ленинград, Издание Института Народов Севера. 1936, и Ошаров М. Северные сказки, Новосибирск, 1936.