Премия "Национальный бестселлер" заявила о себе осенью прошлого года. Характеризуя новорожденную награду для прозаиков, ее изобретатели подчеркивали: а) открытость процедуры; б) внепартийность премии; в) установку на "продвижение" лауреатов. Последний мотив слышен как в названии премии, так и в ее девизе - "Проснуться знаменитым". Девиз, если учесть его генезис (строки Ахматовой "Молитесь на ночь, чтобы вам/ Вдруг не проснуться знаменитым"), звучит то ли двусмысленно, то ли эпатирующе, но зато хорошо запоминается. На замечания о том, что бестселлеры определяет рынок, а не какое-то там лауреатство, президент премиального Фонда писатель Татьяна Набатникова ответила здраво: "Назначить "бестселлером" нельзя, но можно провести работу, умножающую число продаж. "Промоушн" называется" ("Книжное обозрение", 2001, 22 января). Решению этой благородной задачи должны послужить и издание текста-лауреата тиражом от 50 000 экземпляров (обязательство Оргкомитета), и поощрение не только победителя, но и его команды (призовой фонд - 10 000 у. е. - делится между автором, издателем и "угадавшим" шедевр номинатором в пропорции 4:4:2; если побеждает неопубликованное сочинение, то деньги делят автор и номинатор по схеме 7:3; если победитель выдвинут двумя и более номинаторами, то поощряется тот, что прономинировал раньше), и весь процесс выявления "героя" - потому так значимы "открытость" и "внепартийность".

С "открытостью" вроде складно. "Книжное обозрение" опубликовало сперва премиальный устав, затем список номинаторов (89 писателей, критиков, издателей, журналистов), затем Большого жюри (22 человека - пишущая братия, включающая спецов по кино и театру, разбавлена актрисой Юлией Рутберг, художником-"митьком" Владимиром Шинкаревым и двумя учеными - востоковедом и физиком). Правда, с оглашением Малого жюри и его Почетного председателя вышла заминка - обещались назвать 25 декабря, но пока молчат. Зато 5 февраля появился список соискателей с указанием "кто кого выдвинул".

10 апреля мы узнаем, как голосовали члены Большого жюри. Их задача прочесть список выдвинутых сочинений (весь или выборочно, что, по-моему, странно) и - без взаимных консультаций - назвать по два своих претендента в шорт-лист: первый получает 3 балла, второй - 1; результаты суммируются и 5-6 текстов отдаются на суд Малого жюри. Сколько в него войдет народу, неизвестно, но совещаться и там не будут: в последнюю пятницу мая (в этом году - 25) в Петербурге каждый из судей назовет своего кандидата, и снова заработает арифметика. При полном разнобое либо равенстве результатов решение принимает Почетный председатель, "общественный или политический деятель, не связанный с литературой напрямую" - его выбор (из шорт-листа при полном расхождении судей, из двойки-тройки - при паритете) обжалованию не подлежит. Ясно, что "гласность" и "арифметический подход" замыслены как противодействие "сговорам" и "компромиссам", за которые вечно бранят иные премии.

Заметим, что гордящийся прозрачностью "Национального бестселлера" Оргкомитет почему-то сам не вполне "прозрачен". Его состав в прессе не публиковался; кроме занятой практическими делами (за что ей спасибо!) Татьяны Набатниковой, "на виду" только один из инициаторов премии - питерский критик Виктор Топоров. (В интервью Набатниковой упомянут еще банкир Владимир Столяренко.) Тайной остаются и изрядные источники финансирования - призовой фонд, оплата работы членов двух жюри, будущее издание, нынешний пиар. Слухи ходят разные: кто о влиятельнейшем банке говорит, кто - о ЦК КПРФ. На этом фоне не радует заминка с Малым жюри и - особенно - с Почетным председателем. Если предположить, что выбор придется делать именно "общественному или политическому деятелю" (шанс велик!) и что оный деятель прочитает шорт-лист (а иначе на кой черт он нужен!), то понятная разница между Владимиром Гусинским, Сергеем Кириенко, Владимиром Потаниным, Геннадием Селезневым и Сергеем Шойгу (имена беру "от фонаря") окажется судьбоносной. При всей внепартийности.

Внепартийность премии дышит в списках номинаторов и судей. Вот вам круг газеты "Завтра" и "бондаревского" писательского союза, вот "постмодернистский крутой молодняк", вот ориентированные на коммерцию издатели, вот члены правительства (впрочем, министр культуры Михаил Швыдкой и замминистра печати Владимир Григорьев от номинаторской миссии уклонились), вот литератор с Дальнего Востока, а вот - с Ближнего. И даже от "либерального истеблишмента" (члены редакций "толстых журналов", писатели и критики "с именами") представители есть. Правда, здесь сияют лакуны: кого-то не позвали, а кто-то (по-моему, зря) от "игры в бестселлер" отказался. В результате список номинаторов сократился с 89 человек до 49. Доминируют здесь (как и в Большом жюри) три группы: "коммуно-патриотическая", "радикально-постмодернистская" и "питерская". Грубо говоря, те, кому остальные премии ("интеллигентские", "шестидесятнические", "московские", "коррумпированные") "не ндравятся". Те, кто спят и видят "культурную революцию". Симпатии "авангарда" и национал-большевизма основаны не только на посыле "дружим против этих". Матерщина, наркотический кайф и сексуальная крутизна отменно уживаются с "патриотизмом" и ностальгией по СССР. Культ силы, презрение к рефлектирующим говорунам, антигуманизм, отторжение культуры, неоязычество... - есть "общая почва". Достаточно назвать имена Эдуарда Лимонова или бурно раскручиваемого ныне Павла Крусанова (оба на премию номинированы). Аналогии с началом ХХ века возникают сами собой. Что же до "питерцев", то напомню: во-первых, город на Неве не зря зовется "колыбелью трех революций" (здесь любые идеологические песни звучат резче, чем в "эклектичной" Москве), а во-вторых, обидчивый "невский патриотизм" нередко оказывается сильнее идейных противоречий.

Это тенденции, требующие оговорок. Неприязнь меж "подручными партии" и авангардистами не иссякла. Ряд питерцев "Бестселлер" отверг. Среди номинаторов немало достойных. Да и презумпции невиновности никто не отменял. (Потому сам я счел за честь назвать свои кандидатуры и жалею, что иные уважаемые коллеги этим пренебрегли.) Но и закрывать глаза на тенденции как-то глупо. Список, где Александр Проханов уживается с Ниной Катерли, а Сергей Болмат со Станиславом Куняевым - чтение не для слабонервных.

От пестроты глаза лезут на лоб. Трижды номинирован только роман Татьяны Толстой "Кысь", по два раза - "Замыслил я побег" Юрия Полякова, "Живите в Москве" Дмитрия Александровича Пригова, "Венок на могилу ветра" Алана Черчесова, "Ложится мгла на старые ступени" Александра Чудакова. Кто-то назвал не два, а одно сочинение. Так в лонг-лист вошел 81 текст. Спасибо, не 98, как было бы при полном плюрализме 49 номинаторов. При этом в список не попали очевидно событийные вещи. При этом есть в нем публицистические статьи. (А что? Проза! Не стихи. Значит, можно.) При этом за скобки выносим самовыдвижения и "перекрестное опыление" (X выдвигает Y, а Y - X) - "творческого единомыслия" не запретишь. При этом около двух десятков (!) "бестселлеров", мягко выражаясь, не вполне соответствуют условиям конкурса. Дозволено номинировать рукописи - и номинируют. Только не рукописи, а принятые к печати вещи. Появившиеся в первых журнальных номерах или вышедшие книгами в новом - 2001 - году. Это я знаю, что такие-то романы публикуются "Новым миром", "Звездой" и "Вагриусом". А выдвинувшие их ответственный секретарь "Нового мира" Михаил Бутов, соредактор "Звезды" Яков Гордин и директор "Вагриуса" Глеб Успенский - понятия не имеют. (Не касаюсь сюжетов, где номинаторы могли - хотя бы гипотетически! - не знать о скорых изданиях.) А разве нельзя так? Можно! При установке: премия через год "ухнет". А вдруг не загнется? Тогда мы еще раз эти вещи прономинируем. Уже не как рукописи. Они ведь претерпят существенные изменения. Как претерпели их сочинения, изданные книгами в 2000 году, а прежде печатавшиеся в журналах. Но ведь "новая редакция"! Что-то мне сия сказка напоминает? Ага, советские борзописцы меняли тексты своих "опупей" ровно на столько процентов, сколько нужно было для полновесного гонорара. Теперь спекулируют (не писатели, а их симпатизанты!) не ради гонораров, а ради мест в премиальном поминальнике. И предел: замечательный писатель Борис Стругацкий выдвигает роман Юза Алешковского "Смерть в Москве". Написан он в 1984-85 годах. Вскоре издан в США. Вошел в состав трехтомника Алешковского (М., "ННН", 1996). Но ведь в 2000 переиздан "Вагриусом"! И роман хороший!

Исключая последний казус, я сознательно не называю писательских имен. Авторы не ответчики за разгильдяйство или цинизм номинаторов. (Оргкомитет об этом был обязан думать - до публикации списка.) Но у меня нет уверенности, что члены Большого жюри станут вникать в библиографические тонкости. Промазать легко. И придется тогда писателям, угодившим в шорт-лист по недоразумению, слушать улюлюканье.

Нет у меня (особенно после лонг-листа) уверенности и в том, что "сработает арифметика". Слишком разные в Большом жюри люди. А ну как получим 22 текста, набравших по 3 балла? (Вторыми же кандидатурами - 1 балл - можно "назначать" явно непроходимых писателей. Дабы не подыграть сильным, но "чужим".) Да даже два голоса (6 баллов) в таком раскордаже обретают вес - подумаешь, 20 остальных судей против! Увы, эта демократия смахивает на лотерею. И то же в Малом жюри: у всех соискателей по 1 голосу, у одного - 2; волоките лавры и мешок с у. е.! И того веселей "весомое слово" Почетного председателя. Вдруг да не успеет видный политик 6 книг прочесть? Ничего, поговорить с ним точно успеют. Не знаю, кто после этого "проснется знаменитым". (Может, и хороший писатель - смотря кто с Председателем побеседует.) Литераторское сословие проснется с похмельной оскоминой.

Я не хочу такого финала. И полагаю, что его можно избежать даже при нынешнем диком списке. Просто членам двух жюри, Оргкомитету, журналистам, пишущим о "Национальном бестселлере", всему литераторскому сословию стоит задуматься о реальных критериях - логики, вкуса, этики. Корпоративной чести.

07.02.2000

P.S.

Нашлись!

В статье "Каково-то мы проснемся" ("Время новостей" от 7 февраля) было выражено недоумение в связи с тем, что состав Малого жюри литературной премии "Национальный бестселлер" остается тайной. Причиной, кажется, явилась "техническая накладка". Во всяком случае из заслуживающих доверия источников получена информация о людях, что выберут "главную книгу" 2000 года.

В Малое жюри вошли: телеведущий Дмитрий Дибров, переводчик Виктор Коган, прозаики Павел Крусанов (вероятно, его роман "Укус ангела" теперь "снят с пробега"; оно и резонно - опубликован-то в N 12 "Октября" за 1999 год!) и Эдуард Лимонов, музыкальный критик и главный редактор русского "Плейбоя" Артемий Троицкий, поэт Елена Шварц; Почетный председатель Ирина Хакамада.

Как кажется, состав Малого жюри точно соответствует той модели премии, что была предложена во вчерашней статье. Чаемый многими синтез национал-большевизма и постмодернизма на глазах наливается плотью. Размышляя об этом феномене я писал: "Культ силы, презрение к рефлектирующим говорунам, антигуманизм, отторжение культуры, неоязычество... - есть "общая почва". Достаточно назвать имена Эдуарда Лимонова или бурно раскручиваемого ныне Павла Крусанова". Выделенный курсивом пример был в газете (но не в сетевой версии!) сокращен - по "форматным" соображениям.

Что же до Почетного председателя, то Ирина Хакамада - идеальный пример внешне "либерального" политика, отчетливо ориентированного на левые интеллектуальные приоритеты. В сфере культуры особенно легко смыкающиеся с приоритетами ультраправыми.

08.02.2000