Для чего нужен школьный дневник? Вроде понятно: расписание, отметки, домашние задания, "На уроке химии читал постороннюю книгу"... С недавних пор дневники начали украшать всякими забавностями (от котят и цветочков до децлов с соответствующими приколами) - видимо, завлекалочки должны умерять печаль от двоек и учительских порицаний. Дело ясное: надзирательской страсти не убавим, но соединим ее с сюсюканьем и переплясом. Это, однако, не предел педагогического совершенства.

"Дневник московского школьника 5-11 классов" открывает авторское обращение, где говорится, что перед нами очень популярное издание. Конечно, не одной гречневой каше пристало себя хвалить, но авторы все же погорячились. В Москве школ около полутора тысяч, вряд ли в какой из них нет параллельных классов: 30 000 - это никак не "популярность". Да и трудно поверить, что сыщутся в столице 30 000 семей, готовых добровольно выложить 120 (!) целковых за сей подогнанный под школьные нужды кухонный отрывной календарь. Но ведь на что-то авторы и издатели (АНО "Международная школа дистантного обучения") рассчитывают, коли - без всяких рекомендательных грифов - предают тиснению свою продукцию. И не в первый раз: из того же предисловия узнаем, что "Дневники" двух прошлых лет рассказывали о "личностях уходящего века". А ныне пришел черед "дням воинской славы России", утвержденным федеральным законом 1995 года.

На каждой странице над привычной сеткой расписания помещены сведения о каком-либо дне воинской славы с приличествующими случаю картинками. Иные даты размазаны на несколько недель: так Куликовскую битву (21 сентября) поминают аж до самых осенних каникул. Какие-то славные дни удостоены еще и иллюстрированного разворота. Не забыты и даты, приходящиеся на бесшкольное лето, - в конце дневника прославлены Полтава (10 июля), Гангут (9 августа) и победа на Курской дуге (23 августа).

Небрежность видна с первого взгляда. Отсылы к старому календарному стилю то возникают, то исчезают. Суворова именуют графом Рымникским, князем Италийским, а Кутузова лишают титула светлейшего князя. Пересвет и Ослябя названы монахами Троице-Сергиева монастыря - впрочем, эта чушь (в 1380 году преподобный Сергий был жив и монастырь его именем никто не величал) списана из энциклопедического словаря. Советский воинский орден Александра Невского представлен "возрожденным" имперским орденом Св. князя Александра Невского, коим награждались высшие государственные чины (и чаще не за ратные подвиги). Поскольку князь Александр Ярославич возникает в связи с Ледовым побоищем, прозвание его остается загадкой. (Точно, как в шутке Давида Самойлова: Разбил врага на Чудском,/ За что был прозван Невским...) На суворовском развороте (приурочен ко дню взятия Измаила) помещена неподписанная схема битвы - умный старшеклассник может и догадается: рымникской.

Кстати, о старшеклассниках. Любой из них будет унижен, читая подстраничные примечания: "Сражение - крупное боевое столкновение войск" или "Мыс - часть суши, острым углом вдающееся в водное пространство". Он об этом и так знает, как знает - благо историю изучают и в начальной школе - про Дмитрия Донского и Минина с Пожарским. А тавтологичное растягивание "даты" на несколько недель, пожалуй, и умному пятикласснику просигнализирует: перед тобой "туфта", относиться к ней надо соответственно.

Преподавать историю трудно, ибо факты здесь неотделимы от национальной мифологии. Думающий ребенок не может уйти от "наивных" вопросов. К примеру: если мы разбили шведов под Полтавой (1709) и при Гангуте (1714), то с кем же вели Северную войну до 1721 года? Умный учитель ответит по сути; всякий учебник ответит хоть как-то (ибо как-то связь событий всегда намечена); "дата с картинкой" выветривает из исторических - славных и часто трагических - событий всякий смысл. Детям дурят голову, когда победу Нахимова при Синопе (1 декабря 1853) отрывают от вскоре последовавшей крымской катастрофы, а мифологизированное советской властью 23 февраля (1918) от заключенного через неделю постыдного Брестского мира и "превращения войны народов в гражданскую войну".

Здесь суть дела. Вопреки дневнику история России не сводится к истории войн. И тем более - побед. Если перманентно нечто празднуют ("пустые" недели заполняют сведения об орденах и медалях), то "слава" девальвируется. Если говоря о победах, молчат об их "цене" (либо поминают ее вскользь), если имена полководцев закрывают судьбы миллионов павших, то идет штамповка недоумков. Или циников, для которых "высокие слова" (и стоящие за ними события) "звук пустой". Если символами битвы под Москвой становятся строки сталинского приказа и портрет Верховного (с ним мы встретимся и в сталинградском сюжете - фото тегеранской тройки), то перед нами сталинистская агитка. Лишь в пору владычества "отца народов" он - главный виновник трагедии 1941 года, блокады Ленинграда, прорыва немцев к Москве, "полководец", всегда готовый класть пять (да хоть десять) своих за одного врага, предатель собственных воинов, попавших в плен, - приравнивался к святому благоверному князю Александру Невскому и другим великим защитникам отечества. Поздние советские учебники обходились без портретов людоеда. Да, это была трусливая полуправда. Да, втихую пытались восславить Сталина вновь (уверен, что и некоторые учителя тоже). Но даже брежневскому политбюро хватало ума не выпячивать генералиссимуса.

Я не знаю, какое отношение к "Дневнику московского школьника" имеют власти столицы. (Известно, что определение "московский" у нас дорого стоит.) Я не знаю, чем руководствуются педсоветы, настоятельно рекомендующие школьникам пользоваться этим издельем. (Одно утешение - их сравнительно мало.) Я не знаю, кто такие "авторы проекта" В. Л. Кронгауз и Т. Ю. Пылаева, чьи лица украшают заднюю обложку дневника. Зюгановцы? Поборники "плюрализма" и "объективности"? Просто халтурщики? Одно другому-третьему не мешает: невежество, дешевая риторика, безвкусица и презрительное равнодушие к дурачку-адресату (в нашем случае - подростку) равно присущи этим "культурным группам". Зато я знаю, как называется дело, которому они служат. Смотрите заголовок.

03/09/2001