В Резекне состоялись Десятые Тыняновские чтения

С интервалом в два года маленький латвийский город Резекне принимает гостей из Москвы, Петербурга, Риги, Тарту (с некоторых пор и из Европы, Израиля, США). На родину Юрия Тынянова съезжаются литературоведы, историки, культурологи, социологи, искусствоведы - ныне Тыняновские чтения прошли в десятый раз.

Вернее - и это принципиально - состоялись Десятые Тыняновские чтения. На их торжественном открытии инициатор резекнеских конференций Мариэтта Чудакова напомнила о том, какая борьба шла в 1982 году вокруг всего одного слова - "первые". Если чтения "первые", то должны быть и "вторые", "третьи", "десятые". Это понимали ученые и писатели, стремившиеся актуализировать наследие Тынянова (историка и теоретика литературы, прозаика, критика) и по мере сил продолжить его работу. Но еще лучше это понимали партийные функционеры (что московские, что рижские), со скрипом дозволившие "разовое мероприятие" и никак не рассчитывавшие на его долгую жизнь. Летом 1986 года (Третьи чтения - дули уже "свежие ветры перемен") тогдашний "хозяин района" (первый секретарь райкома КПСС) объяснял организаторам конференции, что пора, дескать, кончать с их научными посиделками, а вместо того раз в пять лет устраивать "народные праздники". Заметим, что ни тогда, ни позднее участники чтений не отказывались от внеконференционных выступлений. И в этом году научным заседаниям предшествовали публичные лекции Мариэтты Чудаковой, Александра Осповата и Артура Приедитиса, директора Центра мультинациональной культуры, тщанием которого (при поддержке Фонда Сороса в Латвии) был организован нынешний съезд "тыняновцев".

Артур Приедитис (участник всех десяти конференций) говорил о "локальном культурном контексте Тыняновских чтений", о том, как на смену коммунистическому диктату пришел узкий национализм, о нынешнем небрежении русской культурой, об исторических корнях этого печального положения дел. Говорил обстоятельно, конкретно, внешне бесстрастно - и с огромным живым чувством, чувством человека европейских духовных горизонтов и настоящего патриота Латгалии.

Латгалия - пространство особенное, здесь веками сосуществовали латыши, русские (в начале века - это Витебская губерния; в культуре Латгалии издавна большую роль играли русские старообрядцы), литовцы, поляки, евреи (приснопамятная "черта оседлости"). Многоязыкая и насыщенная исторической памятью Режица (так звался городок в пору тыняновского детства), по признанию самого писателя, учила его говорить. Учила ощущать историю как личное достояние. Учила свободному и широкому видению культуры. Учила тому, без чего не было бы Тынянова - с его историзмом и верностью поэзии, иронией и открытостью судьбе, жадностью к фактам и смелостью в обобщениях, напряженной (до болезненности) любовью к прошлому и жаждой будущего.

Для профессиональных гуманитариев (не только филологов) Тынянов - великий ученый. Для читающей публики - популярный романист. При всем этом Тынянов не стал "культовой фигурой". В его наследии, как научном, так и литературном, есть, конечно, "готовые ответы" (впрочем, и они взывают к рефлексии новых исследователей), но еще больше там "вопросов", стимулов к расшифровке либо развитию авторской мысли, к конструктивной полемике. Участники Тыняновских чтений всегда - вне зависимости от тем отдельных докладов - старались уяснить, во-первых, что именно сказал Тынянов, во-вторых же, что он недоговорил. Отсюда (а не только в силу широты тыняновских научных интересов и мощных смысловых связей его творчества с самыми разными феноменами русской культуры) редкостная и радостная тематическая пестрота чтений. В тыняновский контекст встраиваются и семантика имперского календаря, и поэтика официальных торжеств, и проблема противоречий в исторических источниках, и механизмы литературной эволюции, и вопрос о возможности цитаты в фольклорном тексте, и полупристойное рифменное клише, и роковая для литературоведения проблема "биография и творчество". Героями десятых чтений были: Пушкин, поэтически оспаривающий Шевырева; Баратынский, конфликтующий с философическими банальностями своей эпохи; Погодин, превращающий свой дневник в творческую лабораторию; чета Мережковских, переосмысливающая давнюю полемику Лескова с Достоевским; Ходасевич в диалоге с крестьянскими поэтами. И конечно сам Тынянов - автор фундаментальных теоретических статей, новеллы "Подпоручик Киже", романа "Пушкин"; Тынянов, восторженно прочитанный Эйзенштейном и вызывающий полемический отклик Набокова. Самое же существенное, что сосредоточенным на столь разных предметах докладчикам было интересно слушать друг друга, что ни одно выступление не осталось без отклика, что дискуссия продолжалась в "свободное время", что разъезжались из Резекне с твердой уверенностью: юбилей юбилеем, а одиннадцатые чтения проводить необходимо. Как и выпускать очередные сборники. Таковых вышло уже десять; если в первом - 130 страниц, то в последнем - на сегодня! - 910.

Будем надеяться на лучшее. В ходе нынешних чтений на доме, где прошло детство Тынянова, вновь появилась мемориальная доска (некогда "пробитая" сквозь партийные заслоны; затем как бы "сама собой" исчезнувшая). Будем надеяться на взросление демократии во всех свободных странах бывшего СССР. Будем надеяться на молодое поколение - среди участников Десятых чтений были исследователи, что в 1982 году (Первые чтения) ходили в начальную школу, а то и в детский сад. И будем с благодарностью помнить о тех, кто некогда формировал неповторимый - академичный и вольный - строй "тыняновки". Нет больше Лидии Николаевны Тыняновой и Вениамина Александровича Каверина, Л. Я. Гинзбург и Т. Ю. Хмельницкой, З. Г. Минц и Ю. М. Лотмана, Н. Я. Эйдельмана и В. Э. Вацуро; за несколько дней до начала конференции ушел из жизни участвовавший в Третьих чтениях Юрий Александрович Молок - блестящий искусствовед, человек большой мысли и большого сердца. Это очень грустно (и не только для тех, кто близко знал ушедших), утраты невосполнимы, но как-то смягчить их тяжесть может только деятельная память, верность традиции, продолжающееся строительство свободной культуры. В частности - Тыняновские чтения.

Резекне-Москва

Подпись:

Режица. Начало века. Доктор Тынянов с детьми - Лидией и Юрием. Теперь на этом доме вновь есть мемориальная доска.

14.08.2000