[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]
Памяти Беллы Ахмадулиной
Нас мало, нас, может быть четверо… — писал в баснословные года Андрей Вознесенский. Пятеро их было, пятеро — и все пятеро (вне зависимости от того, кого Вознесенский сгоряча из летящей на сверхскорости машины высадил), все пятеро полвека с лишком назад энергично и упоенно меняли воздух русской поэзии. Тогда все пятеро были нужны жаждущим новизны и свободы читателям — как отнюдь не метафорический воздух. И самый старший, прошедший войну, но всем теплым лирическим существом своим тяготевший к молодым, рыцарственный и простодушный, аристократично-народный, интеллигентно-фольклорный Булат Окуджава. И громокипящий, рвущийся обнять (запечатлеть стихом) весь мир и выговорить наконец-то обжигающую правду Евгений Евтушенко. И — что бы кто теперь ни утверждал — «правильный», ясноглазый, уверенный, что все в конечном итоге будет хорошо, Роберт Рождественский. И зодчий экстравагантных чертогов, неутомимый изобретатель и экспериментатор Вознесенский. И она — Белла Ахмадулина, предпоследней из великолепной пятерки покинувшая дольний мир, единственная женщина среди задиристых, ранимых, победительных, рисковых, устремленных в будущее, спешащих, сбивающихся с пути, но неуклонно продолжающих штурмовать небо поэтов, чей выход на авансцену был неотделим от случившегося в середине ХХ века пробуждения русской свободы.
Женственная стать Ахмадулиной определила ее прихотливую и в конечном счете счастливую судьбу. Переливчатый плавный голос, то классически строгий, то по-уличному раскованный, то пленительно нежный, то чарующе капризный, но всегда почему-то узнаваемый, был важнее отдельных слов, строк, смыслов. Она пела. И это пение знаменовало торжество красоты и свободы в скованном и испуганном мире. Она не страшилась любить и плакать, вздыхать и приветливо улыбаться, чаровать изысканными фиоритурами и тянуть, тянуть, тянуть кажущуюся бесконечной мелодию. Были рядом другие женщины, сочинявшие незаурядные стихи, но Ахмадулина всегда смотрелась (звучала) полновластной государыней. Самое европейско-азиатское (итальянско-татарское) поэтическое имя мягко и властно нарушало установленные стандарты, а его звучание странным образом работало на ту же царственность и единственность. В первой половине столетия была Ахматова, во второй — Ахмадулина. Конечно, созвучие случайно, но ведь волшебном поэтическом пространстве ничего «просто так» не происходит. В Ахмадулиной видели (слышали) всю русскую женскую поэзию — условно говоря, от несправедливо забытой Каролины Павловой до еще неродившейся в пору ахмадулинского дебюта Веры Павловой. Благородство, изящество, печаль, боль, музыкальность, непосредственность, вызов, гордость, жалость, невнятность, тревога, одиночество, смелость — и все в аффектированно женской тональности. Не темы работали и даже не биографические легенды — раз и навсегда сложившийся образ: красавица, страдалица, ангел залетный. Без ваших пошлостей.
Я пред бумагой не робею / и опишу одну из сред, / когда меня позвал к обеду / сосед-литературовед. // Он обещал мне, что наука, / известная его уму, / откроет мне, какая мука / угодна сердцу моему. // С улыбкой грусти и привета / открыла дверь в тепло и свет / жена литературоведа, сама литературовед <…> Литературой мы дышали, / когда хозяин вел нас в зал / и говорил о Мандельштаме. / Цветаеву он также знал. // Я думала: Господь вседобрый! / Прости мне разум, полный тьмы, / вели, чтобы соблазн съедобный / отвлек от мыслей их умы. // Скажи им, что пора обедать, / вели им хоть на час забыть / о том, чем им так сладко ведать, / о том, чем мне так страшно быть.
Какие же после этого допустимы рассуждения? О творческой эволюции? (Которой в общем-то не было.) О влияниях? О звукописи, сплавляющей изысканность с небрежностью? О переводах с грузинского? О посвящениях друзей и посвящениях друзьям? Короткий перечень излюбленных приемов и биографических сюжетов так же неуместен, как величественный послужной (наградной) список.
Прощай! Все минет: сад и дом, / двух душ таинственные распри / и медленный любовный вздох / той жимолости у террасы.
Поэтическое имя Белла Ахмадулина в нашем словаре будет жить долго.
Андрей Немзер
01/12/10