В «Новом мире» (№ 7) прежде всего обращаешь внимание на посмертную публикацию Сергея Залыгина. «Бабе Ане - сто лет», вероятно, последний рассказ выдающегося писателя, долгие годы возглавлявшего «Новый мир». Живут в полузаброшеной деревне две старухи - бабка, которой и впрямь исполняется сто лет, и шестидесятилетняя внучка. Мыкаются без пенсий, но зато ежемесячно получают от городского внука (уже и не поймешь чьего) пятьсот рублей, вызывающих лютую зависть местных мерзавцев. Те над старухами всячески измываются. А баба Аня с бабой Груней живут. Тихо вспоминают прошлое. Настоящий рассказ позднего Залыгина - такого никто другой не напишет. Как никто другой не напишет и коротких рассказов Бориса Екимова - подборка «Память лета». И ведь просто все: степная балка, в которой иначе дышится, чем на окружающей ее скупой земле; вкус деревенского каймака или зажаренного на сене леща; муравьи, снующие по двору деревенского дома. Читано про это сто раз и перечитано, а замечательно.
И как же неловко смотрятся рядом с Залыгиным и Екимовым вторичные, при всей своей «жизненной фактуре» скверно литературные повесть Михаила Тарковского «Ложка супа» и рассказ Александра Кузнецова «Мираж у Геммерлинга». Нет уж, захочется про пьющих, но чистых душой енисейских мужиков почитать - сниму с полки Астафьева, а потянет на «морскую прозу» - «Три минуты молчания».
Роль «главной прозы» отведена роману Александра Мелихова «Нам целый мир чужбина». Окончание еще следует, но в целом понятно. Обычный Мелихов - замаскированное под роман рассуждение обо всем на свете - с непременным «еврейским вопросом» и непременными же адюльтерными темами. На роман похоже даже больше, чем составившее славу автора «Изгнание из Эдема». Похоже, перед тем, как за дело браться, перечитал Мелихов Трифонова.
Стихотворные подборки представили Елена Шварц, Олег Хлебников и Юрий Кублановский. Поклонников Станислава Лема ждут фрагменты из его совсем новой книги «Мегабитовая бомба» (1999!). Это сборник эссе о проблемах компьютерных технологий (перевод Сергея Ларина). С интересом читаются семейные мемуары физика Дмитрия Костомарова «В ряду поколений» и, как водится, политологическая статья Юрия Каграманова «Квартирный вопрос» может нас испортить» (о новейшем изводе национально-расовых проблем - и у нас и в США). «Литературная коллекция» Александра Солженицына пополнилась заметками о прозе Евгения Носова.
«Знамя» (№ 7) радует публикацией фрагмента романа Алана Черчесова «Венок на могилу ветра» и подборкой стихов Александра Кушнера «Потому что наскучил вымысел...». Черчесов - писатель очень сильный, всерьез работающий на вроде бы давно перепаханном «мифологическом» поле и, к сожалению, недостаточно замеченный. Те, кто в 1994 году прочел в «Волге» роман «Реквием по живущему», крепко помнят густую вязь черчесовского повествования, пластичность описаний, тяжело и медленно раскручивающуюся махину сюжета, жесткий и пристальный взгляд на человека. Судя по фрагменту, нас ждет очень интересный роман. Другое дело, что читать Черчесова - как жернова ворочать. Сквозь громадье четырехчастного целого не всякий пробьется, тем отраднее короткая - и весьма выразительная - знаменская публикация.
Ну а Кушнера просто процитирую - только последнюю строфу ключевого стихотворения: Потому что всего интереснее комментарий/ К комментарию и примечания. Потому,/ Что при Ахменидах: вы знаете, Ксеркс и Дарий - / Не читали, читали, - неважно - сошли во тьму,/ Потому что так чудно под ветром вспухает штора/ И в широкую щель пробивается звездный свет,/ Потому что мы, кажется, сможем проверить скоро/ Рухнет мир без романов и вымысла или нет.
Кроме того, в журнале имеется подборка стихов Новеллы Матвеевой, два рассказа Анатолия Курчаткина , очередные (точно такие же как всегда) «Русские анекдоты» Вячеслава Пьецуха, очерк Николая Работнова «Сороковка» (о «закрытом городе» под Челябинском), продолжение рабочих тетрадей Александра Твардовского, занятная статья Семена Файбисовича «Картина, рукопись и австралийская деревня. Опыт сравнительного анализа отчуждения творческого продукта от автора в живописи и литературе» и дискуссия «Гуманитарная мысль: светская или религиозная?», участники которой - исключая Ирину Роднянскую - блестяще работают в жанре «разговор глухих».
Вагриусовская серия «Мой 20 век» пополнилась томом очерков и рассказов Максима Горького - и это замечательно. Именно в малых, ориентированных на «документальность» формах сполна реализовался талант Горького-прозаика, растущий из его всегдашнего и неподдельного интереса к самым разным людям, будь то случайные встречные или всемирно известный Лев Толстой. Кстати, даже на общем ярком фоне горьковских портретов очерк «Лев Толстой» высится Монбланом. Удивительные витальность и обаяние вечно спорящего с миром и с собой Толстого словно бы передались его младшему собрату. На мой вкус, так лучше этого очерка и пьесы «На дне» Горький ничего не написал. В том вошли так же «Несвоевременные мысли» - антибольшевистские статьи Горького, пребывавшие при советской власти под густой тенью спецхрана и бурно тиражировавшиеся в перестройку. Что же до очерка «В.И. Ленин», который ныне гордо печатается в первой - то есть не исправленной под чьим-то диктатом - редакции, то надо заметить, что и в этом виде он остается показательным образчиком фальши, недомыслия и готовности к полному капитулянству.
В той же серии выпущены мемуарные очерки Дона Аминадо (известный сатирик, после революции отбывший в Европу) «Поезд на третьем пути» и старейшего советского драматурга Иосифа Прута «Неподдающийся».
«Мемуарные виньетки и другие non-fictions» Александра Жолковского (Спб., АЗОТ «Журнал «Звезда»; в рамках непериодического альманаха Urbi) - книга веселая и способствующая подъему настроения. Автор - известный филолог (поперву - лингвист, потом - радикальнейший из отечественных структуралистов-литературоведов, изобретатель так называемой «порождающей поэтики», потом - в эмиграции, куда он отбыл в 1979 году - литературовед, успешно следящий за быстрой сменой научных мод, но сохраняющий собственный слегка экстравагантный исследовательский стиль). Жолковский рассказывает всяческие истории из своей жизни: школьной, студенческой, младоструктуралистской в СССР, профессорской в США. То про симпозиум, то про велосипед. То про диссидентов, то про пишущие машинки и компьютеры. Подвернется ученое наблюдение - годится. Потянуло на «портрет» - тоже хорошо. Эпиграмматических колкостей - пруд пруди, но не думаю, что кто-то из коллег (а «обвиньечена» изрядная часть филологического истеблишмента) на автора обидится. Рассказчик так естественно и очаровательно любит себя, что любви этой хватает на всех персонажей. И на читателей. При том, что автор вовсе не идеализирует советчину (да и американщину тоже) мир книги уютен и добр. Прочтешь - и о себе в кои-то веки с симпатией подумаешь.
18.07.2000