стр. 89

     Дмитрий Семеновский

     ЧУДАК

     Ну, как не приметить такого чудака? -
     Рассеянным праздным скитальцем
     Он идет по асфальту, глядит в облака
     И трогает тумбы пальцем.

     Зыбкий, непрочный, он так непохож
     На тяжкую улицу эту!
     Его бы - в поле, в волнистую рожь,
     Но там ему места нету. -

     Однажды, подростком, в закатной мгле
     Он услышал гармонию мира. -
     Туманно звучали голоса на селе,
     Было тихо, пахуче, сыро.

     И, грея глаза о теплый закат,
     Увядавший в золотых переливах,

стр. 90

     Он почуял во всем обольстительный лад,
     Как весть о стране счастливых.

     Он понял, какая уродливая ложь -
     Наша жизнь, страданьем поросшая.
     - Если, - думал он, - облик земли хорош,
     То и жизнь пусть будет хорошая!

     Так милостью солнца родился поэт,
     И веселым, и грустным близкий, -
     Мечтатель, влюбленный в улыбки и свет, -
     Такой, как Франциск Ассизский.

     Шли легкие годы. Как будто во сне,
     Он рос под отцовским кровом,
     Набухая, как почки берез по весне,
     Текучим песенным словом.

     И вот - этот город. Кирпичный дом.
     Гулкая, как колокол, лестница.
     Высокая комната с шатким столом.
     Свет электрического месяца.

     Городские совы - золотари
     Гремят по улицам бочками,
     А он, глашатай певучей зари,
     Все клонит лицо над строчками.

     Худая легла на бумагу рука -
     И, с шелестом, в поле бумажном
     Ясной ромашкой распускается строка
     О самом дорогом и важном.

стр. 91

     Глуха, безответна ночная тишь,
     Лишь ветви машут в окошки.
     Где-то в углу голодная мышь
     Грызет случайные крошки.

     Бредит дитя, ровно дышит жена.
     Любимая, верная, бедная!
     Совсем, ну, совсем еще девушка - она,
     А какая усталая, бледная!

     Ситцевое платье, уронив рукава,
     Струится рядом с кроватью -
     И шопотом читает он ромашки - слова
     Скромному ситцевому платью.

     Равнодушно светит на бумажные листы
     Месяц электрический низкий.
     О, чудак, полюбивший полевые цветы,
     О, русский Франциск Ассизский!

     Этот мечтатель, чудак этот - я.
     Это - я слышал музыку мира.
     И в ситце мила мне подруга моя,
     И в грусти нежна моя лира.

     Увядший, осмеянный, втоптанный в пыль,
     Я так рад, что живу на свете,
     Что жидких волос моих легкий ковыль
     Ласкают солнце и ветер.

     Чем жизнь на меня наседает лютей,
     Чем горче мои потери,
     Тем злей ненавижу я муки людей,
     Тем ближе мне птицы и звери.

стр. 92

     Земля, я люблю твой весенний наряд,
     Люди, люблю вас стыдливо.
     И взгляд звезды, и девический взгляд
     Чаруют меня, как диво.

     Цветок, растерявший свои лепестки,
     Бедняк, позабывший удачу,
     От нежности, радости, грусти, тоски
     Я плачу.

(Перевальцы. Федерация. 1930. )

home