стр. 49
Н. АСЕЕВ
АНТИГЕНИАЛЬНАЯ ПОЭМА
Наш путь стихотворца -
не выдуман
он стал только
вдвое скорей,
мы щиплем теперь
индивидумов,
как раньше -
щипали царей.
I. ВСТУПЛЕНИЕ,
в котором автор ведет читателя к герою сквозь вьюгу.
Хорошо
гуляет вьюга за окном,
белый сумрак
расстилает волокном.
Хорошо в Москве
метелице гулять,
Засыпать в снега
дворы и флигеля.
Хорошо
московской умнице
перемешивать
по улице.
Чтоб не видно было
выбоин да ям,
Намела она
сугробы по краям;
чтоб не слышно было
поздних шагов, -
стр. 50
навалила
мерцанья снегов;
а над крышами -
кружится
серебристое
кружевце.
Мы идем,
воротники отвалив,
белою заметью
виски подбелив.
Эка вьюга -
неуемница,
больно за уши
щиплется.
Замела она
дворы и следы -
сразу стали мы
стары и седы.
Будто прожили
тысячу лет,
будто кончился
нынешний свет.
Расступилась
белых улиц тишина,
редко-редко
желть окошка зажжена.
Отработала
Москва свои часы -
завалилась:
отозваться не проси.
Если нам
переулком итти,
вряд ли встретится
кто на пути.
Только где-то
у мерзлых ворот
над костром
не замолк говорок:
стр. 51
Под тулупною
тяжестью
речь несложная вяжется.
Стоп!
Давай-ка посидим минутку
с ним,
с этим поздним
разговорщиком ночным.
Собеседник -
приветлив и сед,
будто создан
для долгих бесед;
впрочем -
может,
в метель занесен,
разговором
он гонит свой сон.
Только видно:
он дед мозговой -
у него
не пустой разговор.
II. ПЕРВЫЙ РАЗГОВОР
про вагоновожатого, тоже пытающегося стать героем
Вагоновожатый
вел вагон;
трудно
вагоновожатому.
Скучно было
в руке его
млеть
рычагу зажатому.
Скучно мыкаться
день-деньской.
Путь свой
меряя заново,
шел вагон
по Тверской-Ямской,
стр. 52
шел,
гремел
да позванивал.
Шел вагон себе
так и сяк,
без озорства
и паники;
вдруг -
откуда возьмись -
такся
с резвой такой
компанийкой.
Вагоновожатый
глаз скосил,
глянул поверх
и искосу;
Смотрит внутри его -
магазин:
шубы -
цены не высказать:
дамские юбки -
вверх до колен -
видно,
что на душе ее;
словом сказать -
буржуазный плен,
мелкое
окружение.
Вагоновожатый -
в бег вагон: -
не уступать
нэпачеству:
пьяный шофер
от него в угон.
Стоит ли
с этим пачкаться!
Но у вожатого
муть в глазах,
стр. 53
Искр над дугой
блистанье:
- Враз от меня
отлетишь назад,
вмиг от меня
отстанешь.
Мчал вагон
за заставу влет.
Дамский скошен
в испуге рот,
мечет вожатый
глазом:
шубы
свалились наземь.
Как оно вышло -
сказать не могу,
камни тут были
кажется...
Грянул вагон
в такси на бегу
всей разогнанной
тяжестью.
После судили его
за азарт
и за убийство
граждан...
Только случается,
я бы сказал,
этакое
не однажды.
Много из нас
не умеют понять,
как и кого нам
перегонять,
рвут
от зажатой силы
жизни свои
и жилы.
стр. 54
III. РАССКАЗ,
из которого выясняется, что героев принято выдумывать
Хорошо
метель шумит
за окном,
белый сумрак
метет волокном.
Хорошо старик
ведет свой рассказ,
словно
музыкой
слух заласкав.
Как еще
не посидеть
часочек с ним,
с этим
выдуманным
сторожем ночным,
что хранит Москвы дремучие часы,
что ледяшки
надышал себе в усы,
что поник
и хитро и востро
над стреляющим
ракетой костром.
Это ты
сидишь, читатель,
предо мной,
это ты снега
качаешь пеленой.
Не метель
закрывает города,
а твоих
старинных правил
борода
распушилась
исконными
стр. 55
записными
законами.
Чтобы в повести
пришел к тебе герой,
чтобы снял
он тяжесть
с плеч твоих горой,
чтоб тебя растормошил,
разволновал,
чтобы
выдумал высокие слова.
Чтобы этими словами
охмелен,
захрапел бы ты
меж вьюжных пелен.
Подожди,
не смыкай же глаза -
он второй
начинает рассказ...
Кто герой наш?
Кто наш выдумщик?
Кто из низких дел
нас выручит?
IV. ВТОРОЙ РАССКАЗ,
в котором героя дела сменяет герой мысли
Стоит
у лавки винной
старик
старинный.
Стоит он
со стаканчиком
и ждет
заказчиков.
С утра стоит
и топчется
к услугам
общества.
стр. 56
Никто его
не судит...
Да в чем
его вина?
- Негоже быть
посуде
без вина.
Текут в него
опивки
Как в винную
копилку.
Ему
отрежут хлебца,
отломят огурца;
глядишь -
и он согрелся
и зраком
замерцал.
Он -
к ночи весел
и сыт
и пьян
и просит
песен -
гора тряпья.
А к утру -
со стаканчиком
стоит
и ждет заказчиков.
И в общем
результате -
не плох
изобретатель.
Другие -
к хмелью пущему -
услужливо
суют
стр. 57
непьющему
и пьющему
посудину
свою.
У всех ворот
простаивая
- За жизни
красоту!
Посудиной
хрустальною
сияют
на свету.
Уж если сами -
пьяницы,
другим
чего ж желать?!
И песнями
баянятся
их мысли
и дела.
Подожди
с твоею сказкой, говорун,
нынче этакое
нам не ко двору.
Ты не хочешь ли сказать,
что паразит
этой ночью,
этой вьюгой нам грозит?
Что останется над нами,
как была,
нищей мудрости
тугая кабала?
И что жизнь свою
построим мы,
подгибаясь
под героями.
Я отвечу
на глухие слова:
стр. 58
- Наша жизнь
по-иному нова.
Ты послушай
мою теперь речь -
как снимаем
героев мы с плеч.
V. ТРЕТИЙ РАЗГОВОР И ПОСЛЕДНИЙ
о героях и гениях безо всякой насмешки
Не забывай
мой стих,
слов прямых
и простых.
Люди
любят героев
издалека
заметных,
затканных мишурою,
в лаврах
и позументах.
От головы
Нерона
дальним векам
завещан,
в мир,
мечом покоренный,
тянется
луч зловещий.
Тьмою
летел Атилла
над целиной
людскою, -
чтоб
времена мутило
ужасом
и тоскою.
Над простотой
миллионов
стр. 59
виснули,
тяжесть вытряхнув
тени
Наполеонов,
Карлов,
Петров
и Фридрихов.
История
делает вид,
что мир,
как встарь, неизменен,
что так же,
был знаменит
Владимир Ильич
Ленин.
Долой
буржуазную ложь,
встающую
пыли горой:
если не он,
то кто ж
был
против героев?
Равен
с любым в рост,
Ленин
был прост.
Разбивая
толки кривые,
предрассудков
толпы,
он
никому
не сгибал выи
и никого
не покорял.
Он
никому не вставал на плечи,
стр. 60
взор перед ним
ни один не мерк,
все его
поступки
и речи -
поднимали
головы вверх.
Зная,
что каждый цех
светом
грядущего светел,
он -
не один за всех -
шагом
историю метил.
Глядящий
миллионами глаз
не в мелочи
личных выгод, -
он знал,
что герой - класс
сможет -
события двигать.
Ленин
был рад
с ним
итти в ряд.
Из предрассветной глуби,
день
различая по-разному,
люди
провидцев любят,
мир
покоряющих разумом.
Плоск
человеческий пласт,
густ
человеческий рой;
стр. 61
ждем,
чтоб возник среди нас
гений
или герой.
Эти басни -
других опасней.
Если взвивается
в небо комета -
тьма над землею
не поредеет.
Будем ли ждать
своего Архимеда?
Звать и желать
своего Фарадея?
Нет!
миллионами воль
сплавимся
с пламенем этим
и миллионами
вольт
новое время
осветим!
Не делайте
Ленина гением, -
случайным
комком ума:
ему песнопения -
жизнь сама.
VI. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
А пока
метель гуляет за окном,
мы давай
с тобой запомним
об одном:
пусть, не зная
ни героев,
ни владык,
стр. 62
подрастает
наше племя
молодых.
Мы поможем им
сильнее день со дня
против гениев
восстание поднять.
Мы поможем
слиться силе молодой -
так,
чтоб кровь переплескалась сквозь ладонь.
И поняв,
как эта сила велика,
каждый,
мужеством
в речах своих ретив,
над героями поднимет
на века
неразжеванное слово -
коллектив.
(Удар за ударом. Удар второй Литературный альманах / Под редакцией А. Безыменского. М.; Л. Госиздат. 1930. )
