ЛИТЕРАТУРНАЯ ПОЗИЦИЯ ИЕРОНИМА ЯСИНСКОГО
(1880–1890-е годы)

Резюме

ЕЛЕНА НЫММ

Творчество Иеронима Иеронимовича Ясинского (1850–1930), известного в конце XIX — начале XX вв. писателя, критика, переводчика, издателя и редактора ряда журналов, а также автора книги мемуаров «Роман моей жизни» (1926) после его смерти было забыто читателями, подобно творческому наследию многих других писателей «второго ряда» II половины XIX века (П. Д. Боборыкина, А. К. Шеллера-Михайлова, С. Н. Атавы-Терпигорева и т. д.). Однако творческая судьба Ясинского складывалась более драматично, чем у большинства литераторов-«восьмидесятников». Писатель, первоначально выделившийся на общем фоне литературы 1880-х гг. своими новаторскими интенциями, позволяющими говорить о нем как о предшественнике символизма, лишь в 1890-е гг. пополнил ряды эпигонов школы реализма. Литературный талант Ясинского был замечен многими современниками. По воспоминаниям Л. Ф. Пантелеева, Н. Г. Чернышевский в 1880-е гг. в ссылке говорил, оценивая положение дел в литературе, что «из современных беллетристов самый крупный Максим Белинский» (Пантелеев 1958: 470). Символистский критик А. Волынский в 1896 г., отмечая с прескорбием падение таланта Ясинского, писал: «Художественный талант Ясинского, — жгучий, острый и по манере интеллигентный, с поэтической злостью в чисто-натуралистическом изображении душевных драм, с выдающейся способностью к выписыванию широких картин из центральной русской жизни, — весь разменялся на беллетристический цинизм самого дурного тона, на мелкую литературную ябеду <…>» (Волынский 1896 в: 333). В 1911 г. А. В. Амфитеатров в письме к М. Горькому делился своими читательскими впечатлениями: «Сижу читаю Иеронима Ясинского и изумляюсь, что дожил до 48 годов, не подозревая, что на Руси был такой писатель, чуть мне не современный! Каким манером он сошел на нет? Ведь даже, когда он пасквили, погубившие его репутацию, пишет, талантлив и ярок дьявольски» (Амфитеатров 1988: 300). Творчество Ясинского относится к такого рода явлениям, на которые указывал в свое время Ю. Н. Тынянов. Исследователь говорил о том, что необходимо снять оценочность с понятия «массовая литература», которая нередко включает в себя не только явления эпигонства, но и литературные явления, имеющие «эволюционное значение» (Тынянов 1977: 271–272).

Отсутствие читательского интереса к творчеству Ясинского, а также репутация «ренегата», изменившего своим демократическим убеждениям, стали причиной достаточно позднего возникновения интереса к личности писателя со стороны историков литературы (первое исследование, затронувшее проблемы творчества Ясинского, появляется в 1959 г. (это статья Леонида Громова «Чехов и “артель” восьмидесятников» (см. Громов 1959)). Статья Л. Громова обозначила три основных аспекта последующего изучения творческого наследия Ясинского в исследовательской литературе. Во-первых, это изучение писателя как представителя массовой литературы 1880-х гг. (см.: Букчин 1982 б; Катаев 1982 б; Башкеева 1984; Абашина 1992). Во-вторых, сопоставление произведений Ясинского с чеховским творчеством и обнаружение взаимных литературных влияний писателей (Букчин 1982 а; Катаев 1982 а; Башкеева 1984; Толстая 1999). И, наконец, третьим аспектом изучения творческого наследия литератора становится выявление его связей с зарождающимся в России символизмом (Муратов 1983; Башкеева 1984; Минц 1988; Минц 1989; Абашина 1992; Толстая 1999). Наиболее перспективным и принесшим уже сейчас ощутимые результаты следует признать изучение творчества Ясинского в рамках литературы пресимволизма. Объяснение феномена русского символизма невозможно без изучения его истоков. Фундаментальные работы в этой области принадлежат З. Минц, которая полемически пересмотрела работы своих предшественников в исследовании этого литературного явления (см. об этом: Пильд 2003 б).

Существующая традиция изучения творчества Ясинского свидетельствует о том, что выработались определенные схемы в описании как художественного метода писателя, так и его литературной позиции, которые не всегда можно счесть удовлетворительными. Если в целом суммировать все высказывания о Ясинском критиков и историков литературы, исследователь сталкивается с проблемой формальной и содержательной невозможности свести их в единую, цельную картину литературной эволюции писателя. Как правило, основные константы эстетических установок Ясинского объединяются историками литературы чисто механически, отсюда и возникает представление о частых, ничем не мотивированных переходах писателя с одной эстетической платформы на другую (с позиций натурализма или народнической литературы на позиции «чистого искусства», декадентства или символизма). Лишь в последнее время появляются работы, в которых делаются попытки рассматреть закономерности литературной эволюции Ясинского. Одной из попыток описать литературную позицию Ясинского является статья Л. Пильд «Иероним Ясинский: позиция и репутация в литературе» (см. Пильд 2003 а).

Наиболее актуальной задачей на данном этапе изучения творчества Ясинского, как нам кажется, является детальное описание литературной позиции писателя, выявление причин, влияющих на изменение эстетических взглядов литератора, и описание целостной картины его творческой эволюции в 1880–1890-е гг. (период, вызывающий наибольшие разногласия среди исследователей). В диссертации мы описываем то, как сам Ясинский целенаправленно моделирует свою позицию в литературе, какие стратегии вырабатывает для утверждения себя как среди литераторов-современников, так и в истории русской литературы. Самоопределение писателя осуществляется по трем основным линиям. Во-первых, осознание своей роли в подготовке русского символизма. Во-вторых, определение своего места в литературном процессе двух последних десятилетий XIX века (соотнесение себя с большими писателями — Э. Золя, Г. Флобер, Л. Толстой, и с литераторами «второго ряда»). И, в третьих, построение отношений с русским читателем конца XIX в.

Представленная монография не дает полного и детального очерка творчества Ясинского 1880–1890-х гг., создание которого не входило в задачи нашего исследования. При сохранении хронологической последовательности изложения материала, в поле нашего внимания попадают тексты и жанры, ключевые для реконструкции литературной позиции писателя. Выбор жанра для выражения собственной позиции в литературе значим для Ясинского и, как показывает исследование, подвергается сознательной рефлексии со стороны литератора. Можно сказать, что литературная стратегия Ясинского сказалась и в предпочтении тех или иных жанров для решения поставленных задач. Позиция Ясинского как литературного новатора в первой половине 1880-х гг. выражается в экспериментальном освоении жанра стихотворения в прозе. Такие жанры, как повесть, рассказ и новелла, оказываются для него «полем эксперимента» в сфере поэтики. Начиная с середины 1880-х гг., жанрами, в наиболее явном виде выражающими его литературную позицию, становятся роман и литературно-критическая статья, в 1890-е гг. в их число входят мемуарный очерк, публицистическая статья и нравственно-религиозный трактат (см. «Этика обыденной жизни» — 1898). В поисках Ясинским подходящих жанров для выражения литературной позиции заметны следы его размышлений над феноменом массовой популярности Л. Н. Толстого среди читателей.

Монография состоит из шести глав. В задачи первой главы («Литературная позиция И. Ясинского в 1880-е гг.») входит описание двух эстетических установок писателя в 1880-е гг. (установки на литературное новаторство и элитарного читателя, с одной стороны, а таже установки на метод французского натурализма и массового читателя — с другой), сосуществование которых в творчестве Ясинского неоднократно ставило в тупик критиков и историков литературы. Ясинский стремится занять в литературе одновременно и позицию «чистого художника», пишущего «для немногих» (идеалом для него становится Г. Флобер, влияние которого на прозу писателя особенно сильно в эти годы), и положение массового писателя, имеющего успех у широкой читательской аудитории (в этом отношении ближайшим ориентиром становится литературная позиция Э. Золя). Наше исследование показало, что, действительно, в творчестве писателя 1880-х гг. есть периоды, когда та или иная эстетическая «программа» занимает доминирующее положение в автометаописательных текстах (например, натурализм на рубеже 1870–1880-х гг. или эстетизм в 1884 г.), однако в произведениях Ясинского наблюдается одновременная реализация обеих «программ».

Свою позицию «чистого художника» Ясинский открыто заявил в статьях 1884 г. в газете «Заря», которые были восприняты в критике как отказ писателя от своего демократического прошлого в литературе. Основным источником рассуждений писателя об искусстве становится эстетика французского поэта-пресимволиста Ш. Бодлера. В рамках установки на «чистое искусство» в творчестве Ясинского идет освоение новых жанров (стихотворение в прозе, новелла), новой стилистики в прозе («импрессионизм») и новых тем. Одной из таких тем становится тема «великого/нового человека». В третьей главе монографии («“Новый человек” в повести И. Ясинского “Учитель” (1886)») мы показываем, что Ясинский одним из первых в русской литературе обращается к философии Ф. Ницше, генетически и типологически соотнося ницшеанского сверхчеловека с тургеневским Базаровым и героями-идеологами Ф. Достоевского. Однако, несмотря на явное предвосхищение Ясинским более позднего увлечения индивидуализмом Ф. Ницше в среде писателей-символистов «старшего поколения», в его творчестве второй половины 1880-х гг. представлена нехарактерная для декадентской литературы трактовка образа сверхчеловека Ф. Ницше.

В 1880-е гг. литературная стратегия Ясинского характеризовалась также поисками механизмов воздействия на читательское мнение (не случайно вопросы прагматики искусства находились в центре обсуждения участников дискуссии 1884 г. в «Заре»). Сознательный эпатаж общественного мнения как элемент литературного поведения Ясинского обнаружился впервые именно в полемике 1884 г. со сторонниками «тенденциозного» искусства. Линия эпатажного поведения была подхвачена Ясинским в романе «Иринарх Плутархов» (1886) и последовавшей затем литературно-критической полемике вокруг романа, рассмотрению которой посвящена вторая глава нашего исследования. Данные этой главы дают представление об одной из используемых Ясинским стратегий в создании писательского успеха (формировании репутации «массового писателя») и отстаивании своей литературной позиции. Материал этих двух глав монографии наглядно демонстрирует осуществление в творчестве Ясинского 1880-х гг. двух во многом противоречащих друг другу эстетических «программ».

Опробованный в романе «Иринарх Плутархов» памфлетный принцип построения текста берется Ясинским на вооружение (можно указать на его рассказ «Петя Крохобор» (1886), романы «Старый друг» (1887), «Свет погас» (1889), «Лицемеры» (1893), «Горный ручей» (1894), «Прекрасные уроды» (1900) и др.). Создавая сочинения подобного рода, Ясинский преследует несколько целей. Во-первых, он стремится сформировать себе широкий круг читательской аудитории. Скандальный характер этих произведений привлекает внимание к их автору как со стороны литераторов, так и со стороны читателей. Во-вторых, популярность произведения у читателей выполняет свою роль в распространении идей «чистого искусства», которые он открыто отстаивает в 1880-е гг. в своих текстах. В-третьих, произведения подобного рода отражают противостояние Ясинского демократической критике, которое иногда превращается в самоцель.

Четвертая глава («О литературной позиции И. Ясинского в 1890-е гг.») объясняет причины, повлиявшие на выбор Ясинским определенной литературной стратегии в 1890-е гг. В главе очерчено поле критических определений, в которое попадает в эти годы творчество писателя. Ясинский, зарекомендовавший себя как «ренегат», «пасквилянт», «лицемер», «безнравственный человек» и т. п. (работы критиков рубежа 1880–1890-х гг., посвященные подведению промежуточных итогов творчества писателя, закрепили эту репутацию в общественном сознании), в 1890-е гг. активно борется за восстановление своего честного имени в литературе. Целям собственной литературной апологии посвящен цикл мемуарных очерков, которые он помещает в «Историческом вестнике», а также романы «Лицемеры», «Горный ручей» и «Прекрасные уроды».

Пятая глава монографии посвящена роману «Лицемеры» как одной из первых попыток писателя создать себе новое литературное реноме. Выстраивая в романе сложный прототипический ряд, Ясинский пытается, с одной стороны, ответить на критику в его адрес и отвести наиболее неблаговидные обвинения, а, с другой стороны, определить собственную позицию в литературе. Писатель в романе стремится отмежеваться как от декадентской литературы, так и от французского натурализма. Руководствуясь соображениями литературной тактики, Ясинский сближает в «Лицемерах» свою позицию с чеховской. Оба писателя, по мнению автора романа, являются представителями «объективной» литературы, которую нельзя упрекать в «безнравственности». Именно в А. П. Чехове, литературный авторитет которого в начале 1890-х гг. начинает стремительно расти, Ясинский находит союзника в борьбе с литературной критикой.

Стремлением поправить свою репутацию в литературе были продиктованы попытки Ясинского в 1890-е гг. скорректировать две эстетические «программы», заявленные им в 1880-х гг. Программа «массового писателя», ориентирующегося на натурализм, трансформируется у Ясинского в «программу» художника-реалиста, а установка на «чистое искусство» заменяется установкой на «новое искусство». Причем его аргументы в защиту символизма и реализма совпадают. Символизм как элемент художественной поэтики, по Ясинскому, «существовал испокон веков» (Ясинский 1896: 2). Писатель объявляет символический принцип творчества столь же вечным и присущим настоящему искусству, как и реалистический элемент. Отстаивание этих двух направлений в творчестве происходит у Ясинского преимущественно на уровне их манифестации, в действительности «программа» символизма не реализуется в художественных произведениях писателя, которые создаются в традициях литературы эпигонов реализма.

Шестая глава монографии посвящена изучению рецепции русского символизма в текстах Ясинского 1890-х гг. В работах З. Г. Минц были указаны причины «забывания» русскими символистами творческого наследия Ясинского (см. Минц 1988; Минц 1989). Целью данной главы становится выяснение отношения самого Ясинского к этому процессу. В поле исследования попадают как его литературно-критические статьи, так и художественные сочинения. Первая часть главы посвящена рассмотрению литературно-критических статей Ясинского 1890-х гг. Анализ их позволяет проследить динамику отношения писателя к становящемуся литературному направлению, а также выявить причины колебания в оценках творчества разных представителей символистского искусства. Сопоставление текстов Ясинского с работами теоретиков символизма позволяет обнаружить как источники рассуждений писателя о «новом искусстве», так и объекты его скрытой полемики. Вторая часть этой главы основана главным образом на анализе художественной прозы Ясинского 1890-х гг., описывающей феномен бытового и литературного «декадентства». Центральный сюжет этой части связан с историей биографических и литературных контактов Ясинского и З. Гиппиус, жизнетворческие установки которой становятся предметом пристального внимания писателя в 1890-е гг.

Как показало исследование, задачам создания себе положительной репутации в литературе подчинены литературно-критические статьи Ясинского 1890-х гг. о «новом искусстве», в которых он определяет себя как литературного новатора и родоначальника символизма в России. Основываясь на негативных оценках «декадентства» в литературной критике 1890-х гг., Ясинский отделяет декадентство от символизма, корни которого возводит к традиции русской литературы (творчество Гоголя, Лермонтова, Фета, писателей 1880-х гг.). «Ненастоящим» московским декадентам и Гиппиус, подражающим в бытовом поведении и литературном творчестве французским декадентам, он противопоставляет русских писателей-«упадочников». Представителями «направления упадка» в русской литературе 1880-х гг, по мнению Ясинского, был он сам и поэт-мистик К. Фофанов.

В своем понимании предыстории современного символизма в русской литературе Ясинский пытается оспорить теорию возникновения «нового искусства», изложенную Д. Мережковским в манифесте «О причинах упадка…». Союзников в скрытой полемике с Д. Мережковским он находит в лице критиков журнала «Северный вестник», опираясь на предложенную в их статьях концепцию символистского искусства. Художественная проза Ясинского этих лет (романы «Горный ручей» и «Прекрасные уроды») подкрепляет «новыми фактами» из области жизнетворчества литераторов круга Мережковских высказанное в литературно-критических статьях осуждение декадентского искусства.

В развитии символизма Ясинский видит залог будущего ренессанса искусства. Редакторская политика писателя в 1900–1910-е гг. выражается в целенаправленной поддержке представителей «нового искусства». Ясинский предоставляет писателям-символистам право голоса в журналах, находящихся по его руководством. В «Ежемесячных сочинениях», «Беседе», «Новом слове» публикуют свои сочинения В. Брюсов, К. Бальмонт, Ф. Сологуб, З. Гиппиус, А. Блок и др. Ясинский помещает в журналах одобрительные рецензии на сборники В. Брюсова, К. Бальмонта, А. Белого, М. Лохвицкой (см.: Ясинский 1903; Ясинский 1904 а; Ясинский 1904 б; Ясинский 1904 в и др.).

Отношение Ясинского к символистам в начале XX века явилось следствием произошедшей в 1890-е гг. внутренней переоценки своей роли в литературе. Начиная с 1890-х гг., он пытается занять место писателя «старшего поколения», учителя и наставника, снисходительно или с поощрением наблюдающего за деятельностью своих литературных преемников и учеников. Причины этих претензий писателя вполне объяснимы, т. к. уже в начале 1890-х гг. его собственные произведения не вызывают у литераторов-современников мыслей о литературном новаторстве. Ясинский представляет собой тип писателя, перешедшего в 1890-е гг. из категории литературных новаторов в категорию «массовых писателей»-эпигонов школы реализма. Этот переход оказался следствием сознательно выбранной Ясинским в середине 1880-х гг. стратегии литературного поведения. Из текстов Ясинского 1890-х гг. исчезают следы художественного новаторства, в то же время возрастает злободневность, памфлетность произведений, необходимые для создания успеха у массового читателя. Реалистический метод явно доминирует в этот период творчества писателя (см. романы «Ординарный профессор» (1891), «Петербургские туманы» (1892), «Нежеланные дети» (1897), повесть «Тараканий бунт» (1899) и др.). «Затухание» линии «чистого искусства» в творчестве писателя, связанной с установкой на эстетические интересы элитарного читателя, приводит к тому, что «пресимволизм» писателя 1880-х гг. не становится символизмом в 1890-е гг.

ЛИТЕРАТУРА

Абашина 1992 — Абашина М. Г. Массовая литература 1880-х — начала 1890-х годов (И. И. Ясинский, В. И. Бибиков): Дис. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. СПб., 1992.

Амфитеатров 1988 — Переписка М. Горького с А. В. Амфитеатровым // Горький и русская журналистика нач. ХХ века: Неизд. переписка. Лит. наследство. М., 1988. Т. 95. С. 300

Башкеева 1984 — Башкеева В. В. Творчество И. И. Ясинского в литературном процессе 80-х годов XIX века: Автореф. диc. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. М., 1984.

Букчин 1982 а — Букчин С. В. И. И. Ясинский // Писатели чеховской поры: Избр. произв. писателей 80–90-х годов. В 2 т. М., 1982. Т. 1. С. 453–457.

Букчин 1982 б — Букчин С. В. Чеховская «артель» // Писатели чеховской поры: Избр. произвед. писателей 80–90-х годов. В 2 т. М., 1982. Т. 1. С. 5–27.

Волынский 1896 — Волынский А. Литературные заметки // Северный вестник. 1896. № 2. Отд. 1. С. 328–341.

Громов 1959 — Громов Л. Чехов и «артель» восьмидесятников // Чехов: Сб. ст. и мат. Ростов / Д., 1959. С. 95–158.

Катаев 1982 а — Катаев В. Б. Иероним Иеронимович Ясинский (1850–1931) // Спутники Чехова. М., 1982. С. 465–467.

Катаев 1982 б — Катаев В. Б. Чехов и его литературное окружение (80-е годы XIX века) // Спутники Чехова. М., 1982. С. 5–47.

Минц 1988 — Минц З. Г. «Новые романтики» (К проблеме русского пресимволизма) // Тыняновский сборник: Третьи Тыняновские чтения. Рига, 1988. С. 144–158.

Минц 1989 — Минц З. Г. Статья Н. Минского «Старинный спор» и ее место в становлении русского символизма // Биография и творчество в русской культуре начала XX века: Блоковский сборник IX. Учен. зап. Тарт. ун-та. Тарту, 1989. Вып. 857. С. 44–57.

Муратов 1983 — Муратов А. Б. Проза 1880-х годов // История русской литературы: В 4 т. Л., 1983. Т. 4. С. 27–73.

Пантелеев 1958 — Пантелеев Л. Ф. Воспоминания. М., 1958.

Пильд 2003 а — Пильд Л. Иероним Ясинский: позиция и репутация в литературе // Александр Блок и русская литература первой половины XX века: Блоковский сб. XVI. Тарту, 2003. С. 36–51.

Пильд 2003 б — Пильд Л. О генезисе русского символизма в трудах З. Г. Минц // 200 лет русско-славянской филологии в Тарту. Тарту, 2003. С. 350–358.

Толстая 1999 — Толстая Е. Мерцанье и бурленье: Чехов и декаденты в изображении И. Ясинского // Чеховский сборник: Мат. лит. чтений. М., 1999. С. 34–56.

Тынянов 1977 — Тынянов Ю. Н. О литературной эволюции // Тынянов Ю. Н. Поэтика: История литературы. Кино. М., 1977. С. 270–281.

Ясинский 1896 — Я. <Ясинский И. И.>. Критические наброски // Биржевые ведомости (Второе издание). 1896. 9 (21) нояб. № 310. С.2–3.

Ясинский 1903 — <Б. п.> <Ясинский И. И.>. Для отзыва // Беседа. 1903. № 8. С. 497.

Ясинский 1904 а — <Б. п.> <Ясинский И. И.>. Для отзыва // Беседа. 1904. № 2. С. 167–169.

Ясинский 1904 б — <Б. п.> <Ясинский И. И.>. Для отзыва // Беседа. 1904. № 8. С. 794–798.

Ясинский 1904 в — <Б. п.> <Ясинский И. И.>. Для отзыва // Беседа. 1904. № 10. С. 1005–1008.