[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]
Кому это надо?
Питерское Гуманитарное агентство "Академический проект" выпустило две значимые книги - "Стихотворения" Набокова в Большой серии Новой Библиотеки поэта (издание подготовила Мария Маликова) и первый том Собрания сочинений и писем Фета ("Стихотворения и поэмы. 1839-1863"; редактор тома Вячеслав Кошелев). Их почти одновременный выход ставит перед любителем российской словесности ряд вопросов.
Не секрет, что Набоков - писатель культовый, а потому издание его тома в престижной серии закономерно. Несмотря (а точнее - очень даже смотря) на то, что поэзия не самая яркая часть набоковского наследия, а издана она прилично (напомним только о превосходном пятитомном Собрании сочинений "русского периода" - СПб., 1999-2000). Конечно, можно указать на расширение раздела стихотворений, не входивших в прижизненные сборники, публикации переводов (как на русский, так и с русского) и качественную работу комментатора. Конечно, "Стихотворения" не пройдут незамеченными в кругу специалистов (особенно - истовых "набоковоманов"). Конечно, речи о "полноте" и "академизме" при недоступности архивов звучат нелепо. И вообще лучше с Набоковым в Библиотеке поэта, чем без оного. Кто бы спорил. Но почему-то кажется, что не столько Набоков нуждается в "промежуточном" издании под маркой БПБС, сколько серия - в Набокове. Какая же Библиотека поэта без "Отвяжись, я тебя умоляю..."?
Да вот такая. Та самая, в которой Полонский выходил в последний раз в 1954 году (и нельзя сказать, что с тех пор мы сильно продвинулись в публикациях одного из крупнейших лириков второй половины XIX века), Козлов - в 1960, Шевырев - в 1939, а, к примеру, Семен Бобров, Михаил Милонов, Василий Комаровский, Александр Добролюбов, Иван Коневской, Георгий Иванов или Борис Поплавский - никогда. (Комаровский и Коневской, впрочем, недавно изданы - но не в БПБС.)
С поздней перестройки (когда уже "стало можно", а госфинансирование еще не кончилось) приоритетом для Библиотеки поэта стали прежде "закрытые" поэты. Что понятно. Здесь были сильные научные свершения - тома Кузмина и Волошина (вышли в самую книжную непогодь середины 90-х), ближе к нашим дням - Гиппиус, Мережковский, в Малой серии - Садовской, Мариенгоф, братья Бурлюки. Впрочем, счесть удачей републикацию "Стихотворений" Сологуба (1975) - при всем уважении к памяти М. И. Дикман, готовившей этот том под советским гнетом, - довольно трудно. Двухтомник Вячеслава Иванова, где недостаток листажа привел к разрушению структур авторских сборников, оставил смешанные чувства. Да и изданные при "старом режиме" тома Белого, Бальмонта, Брюсова давно нуждаются в радикальной корректировке.
Того печальнее, что "серебряновечная" стратегия отодвинула все прочее в сторону, тогда как большинство наших поэтов "второго ряда" (имею в виду XVIII-XIX века) должно быть издано заново, на уровне современных филологии и без пакостного идеологического привкуса. Правда, картина меняется: в прошлом году появился том Аполлона Григорьева (увы, прошел незамеченным), в этом - Державина (увы, без поздних стихотворений и трагедий, каковые с 1810-х годов несправедливо игнорируются "культурным сообществом"), ныне нам обещают Случевского (увы, опять лишь в одном томе, что неизбежно деформирует образ удивительного, но грешившего многописанием поэта). Но в целом установки прежние. "Запретная" (когда-то!) экзотика больше привлекает и исследователей и благотворителей (почти все тома Библиотеки поэта выходят с помощью того или иного фонда). Выбить денег на два тома Случевского или бесспорно великого Державина не вдвое, а раз в десять труднее, чем добиться поддержки однотомника. Так - разумеется, вопреки воле авторитетной редколлегии и подвижников-редакторов - происходит маргинализация серии. Потому как Библиотека поэта - это не собранье модных книг, а свидетельство о том, что есть целое русской поэзии и какова ее роль в живой культуре.
Вот здесь-то и оценишь почин группы филологов (в основном работающих в губернских университетах), взявшихся за Фета. В сущности, то, что мы живем до сих пор без репрезентативного издания Фета, - национальный позор. Можно (даже должно) делать "академических" Пушкина, Гоголя, Гончарова, Толстого, Блока (над их собраниями сейчас идет работа) сколь угодно "медленно". Во-первых, "академическое" издание требует особой скрупулезности; во-вторых, эти классики (как и Лермонтов, Тургенев, Островский, Достоевский, Чехов) - при всех оговорках вечно меж собой спорящих филологов - доступны публике в "реальном" виде. Фет же (как и Карамзин, Жуковский, Тютчев, Лесков, Бунин, Пастернак - называю лишь бесспорные имена!) - не доступен.
И дело тут не сводится к эпистолярию (частью - неопубликованному, частью - рассеянному по раритетным изданиям) и прозе (многажды оклеветанной, замечательно интересной и актуальной, а главное неразрывно сцепленной с лирикой Фета). Текстология стихов Фета (в частности, вопрос о редакторской правке, которую по не всегда ясным причинам авторизовывал поэт) - проблема сложнейшая, а канонизированная (опять-таки согласно "авторской воле") композиция его поэтического корпуса усложняет читательское восприятие, превращая Фета в "поэта без истории", предлагая нам миф о неизменной и автономной "красоте".
Вовсе отменить этот миф невозможно (сам поэт к нему руку тоже приложил), и редакторы собрания не затевают "революции ради революции". Однако воспроизведение прижизненных сборников (в случае, когда стихи переходили из книги в книгу, дается отсыл к предшествующей публикации) и помещение "ранних" и "поздних" редакций в основном корпусе позволяют ощутить динамику творчества (и судьбы!) великого поэта. Если все пойдет по плану (предполагающему 20 томов), то нас можно будет поздравить, а редакторов - сердечно поблагодарить. (Что не исключает ученой дискуссии.) Вопрос в том, пойдет ли?
И вопрос не праздный. Начатое в 1999 году Собрание сочинений и писем Жуковского (М., "Языки русской культуры") добралось пока до второго тома. Десятитомник Ремизова (единственное качественное Собрание, издающееся "Русской книгой") движется со скрипом. В обоих случаях дело упирается в "презренный металл". На контртитуле фетовского тома читаем о поддержке Федеральной программы "Культура России" (ура! только любопытно, спонсируется все собрание или одна книга?) и Курского государственного педагогического университета. Господи, а университет-то (где профессора нищенствуют) кто "поддерживает"?
Грустно. И не потому что, дескать, до классики никому дела нет. Очень даже есть. И тем, кто за гроши дело делает, и тем, кто собирает доходец с перепечаток. Наши издательства (включая крупнейшие) систематично выпускают классику, обычно не вкладывая ни копейки в "аппарат". Тексты "бесхозные", правовладельцев нет. Юридически все нормально, но надо же помнить о том, что когда-то кто-то готовил к печати все - включая "Евгения Онегина" и "Анну Каренину". И если труд ушедших филологов используется на благо не только читателей, но и издателей, совсем не худо бы им задуматься о положении тех, кто сегодня "строит" книги, которые будут переиздаваться завтра и послезавтра. Если воротилы книжного рынка живут в своей стране, для них не должно быть безразличны судьбы "Новой Библиотеки поэта", "Литературных памятников" или собраний сочинений "неизданных классиков" - без которых Россия не была бы Россией.
05/11/02
[Главная] [Архив] [Книга] [Письмо послать]