Александр Твардовский
Разговор с Падуном
Ты все ревешь, порог падун,
Но так тревожен рев:
Знать, ветер дней твоих подул
С негаданных краев.
Подул, надул — нанес людей:
Кончать, старик, с тобой,
Хоть ты по гордости твоей
Как будто рвешься в бой.
Мол, сила силе не ровня:
Что — люди? Моль. Мошка.
Им, чтоб устать, довольно дня,
А я не сплю века.
Что — люди? Кто-нибудь сравни,
Затеяв спор с рекой.
Ах, как медлительны они,
Проходит год, другой...
Как мыши робкие, шурша,
Ведут подкоп в земле
И будто нянчат груз ковша,
Качая на стреле.
В мороз - тепло, в жару им - тень
Подай: терпеть невмочь,
Подай им пищу, что ни день,
И крышу, что ни ночь.
Треть суток спят, встают с трудом,
Особо если тьма.
А я не сплю и подо льдом,
Когда скует зима.
Тысячелетья песнь мою
Пою горам, реке.
Плоты с верховья в щепки бью,
Встряхнувшись налегке.
И за несчетный ряд годов,
Минувших на земле,
Я пропустил пять-шесть судов, —
Их список на скале...
И челноку и кораблю
Издревле честь одна:
Хочу щажу, хочу топлю, —
Все в воле Падуна.
О том пою, и эту песнь
Вовек не перепеть:
Таков Падун, каков он есть,
И был и будет впредь.
Мой грозный рев окрест стоит,
Кипит, гремит река...
Все так. Но с похвальбы, старик,
Корысть невелика.
И есть всему свой срок, свой ряд,
И мера, и расчет.
Что — люди? Люди, знаешь, брат,
Какой они народ?
Нет, ты не знаешь им цены,
Не видишь силы их,
Хоть и слова твои верны
О слабостях людских...
Все так: и краток век людской,
И нужен людям свет,
Тепло, и отдых, и покой, —
Тебе в них нужды нет.
Еще не все. Еще у них,
В разгар самой страды,
Забот, хлопот, затей иных
И дела — до беды.
И полудела, и причуд,
И суеты сует,
Едва шабаш, —
Кто — в загс,
Кто — в суд,
Кто — в баню,
Кто — в буфет...
Бегут домой, спешат в кино,
На танцы — пыль толочь.
И пьют по праздникам вино,
И в будний день не прочь.
И на работе — что ни шаг,
И кто бы ни ступил —
Заводят множество бумаг,
Без них им свет не мил.
Свой навык принятый храня
И опыт привозной,
На заседаньях по три дня
Сидят в глуши лесной.
И буквы крупные любя,
Как будто для ребят,
Плакаты сами для себя
На соснах громоздят.
Чуть что — аврал: "Внедрить! Поднять —
И подвести итог!"
И все досрочно, — не понять:
Зачем не точно в срок?..
А то о пользе овощей
Вещают ввысоке
И славят тысячи вещей,
Которых нет в тайге...
Я правду всю насчет людей
С тобой затем делю,
Что я до боли их, чертей,
Какие есть, люблю.
Все так. И тот мышиный труд —
Не бросок он для глаз.
Но приглядись, а нет ли тут
Подвоха про запас?
Долбят, сверлят — за шагом шаг
В морозы и жары.
И под Иркутском точно так
Все было до поры.
И там до срока все вокруг
Казалось не всерьез.
И под Бердином — все не вдруг,
Все исподволь велось...
Ты проглядел уже, старик,
Когда из-за горы
Они пробили бечевник
К воротам Ангары.
Да что! Куда там бечевник" —
Таежной целиной
Тысячеверстный — напрямик —
Проложен путь иной.
И тем путем в недавний срок,
Наполнив провода,
Иркутско ГЭС ангарский ток
Уже потек сюда.
Теперь ты понял, как хитры,
Тебе не по нутру,
Что люди против Ангары
Послали Ангару.
И та близка уже пора,
Когда все разом — в бой.
И — что Берлин,
Что Ангара,
Что льявол им любой"
Бетон, и сталь, и тяжкий бут
Ворота сузят вдруг...
Нет, он недаром длился, труд
Людских голов и рук.
Недаром ветер тот подул.
Как хочешь, друг седой,
Но близок день, и ты, падун,
Умолкнешь под водой...
Ты скажешь: так тому и быть;
Зато удел красив:
Чтоб одного меня побить —
Такая бездна сил
Сюда пришла со всех сторон;
Не весь ли материк?
Выходит, знали, что силен,
Робели?..
Ах, старик,
Твою гордыню до поры
Я, сколько мог, щадил:
Не для тебя, не для игры, —
Для дела фронт и тыл.
И как бы ни була река
Крута — о том не спор, —
Но со всего материка
Трубить зачем же сбор!
А до тебя, не будь нужды,
Так люди и теперь
Твоей касаться бороды
Не стали бы, поверь.
Ты присмирел, хоть песнь свою
Трулишь в свой древний рог.
Но в звуках я распознаю,
Что ты сказать бы мог.
Ты мог бы молвить: хороши!
Все на одни весы:
Для дела все. А для души?
А просто для красы?
Так — нет?..
Однако не спеши
Свой выносить упрек:
И для красы и для души
Пойдет нам дело впрок...
В природе шагу не ступить,
Чтоб тотчас, так ли, сяк,
Ей чем-нибудь не заплатить
За этот самый шаг...
И мы у этих берегов
Пройдем не без утрат.
За эту стройку для веков
Тобой заплатим, брат.
Твоею пенной сединой,
Величьем диких гор.
И в дар Сибири свой — иной
Откроем вдаль простор.
Морская ширь — ни дать ни взять —
Раздвинет берега,
Байкалу-батюшке под стать,
Чья дочь — сама река.
Он добр и щедр к родне своей,
И вовсе не беда,
Что, может, будет потеплей
В тех берегах вода.
Теплей вода,
Светлей места, —
Вот так, взамен твоей,
Придет иная красота, —
И не поспоришь с ней...
Но кисть и хитрый аппарат
Тебя, твой лик, твой цвет
Схватить в натуре норовтя,
Запечатлеть навек.
Придет иная красота
На эти берега.
Но, видно, людям та и та
Нужна и дорога.
Затем и я из слов простых
И откровенных дум
Слагаю мой прощальный стих
Тебе, старик Падун.
1958
| Предыдущее
стихотворение |
