Авантекст в фольклорной традиции
(Программная статья для дискуссии руководителя мастерской
д.фил.наук С.Ю. Неклюдова)
Обсуждаем в конференции
(для участников мастерской)
1. Как известно, всякий фольклорный текст есть более или менее устойчивая
комбинация элементов традиции, которая осуществляется в каждом акте исполнения.
Повторяющиеся элементы варьируют по структуре и составу внутри одного текста,
от исполнения к исполнению, от исполнителя к исполнителю, от традиции к
традиции. При повторной записи обычно несколько меняется объем текста,
его лексический и фразеологический состав, иногда -- последовательность
его конструктивных элементов. Подвижные части произведения в различных
вариантах замещают друг друга, выступая как равнозначные, но эти расхождения
квалифицируются исполнителем как "одно и то же", т.е. не выходящее за пределы
допустимой разработки темы. Следует добавить, что закономерности, согласно
которым в тексте происходят вариационные изменения, не могут нарушать самих
принципов порождения текста и практически должны совпасть с правилами текстуализации.
2. Итак, фольклорный текст не хранится в памяти сказителя в заученном
виде (хотя мера его устойчивости в разных жанрах и традициях весьма различна,
подчас он оказывается чрезвычайно близок к "излагаемому наизусть"). При
каждом исполнении текст как бы заново монтируется по определенным моделям
(сюжетным, композиционным, жанровым). Его конструктивные элементы -- тематические
(мотивы) и стилистические ("общие места", формулы и пр.) -- выбираются
из предоставляемого традицией ассортимента, причем этот выбор имеет определенный
"допуск" и является достаточно пластичным. Отсюда следует, что до своего
изложения фольклорный текст присутствует в традиции скорее как "идея текста"
или как конфигурация возможностей его построения (т.е. не на фенотекстовом,
а на генотекстовом уровне1). Соответственно,
вопрос об интертекстуальности (т.е. о понимании текста лишь благодаря знанию
других текстов) применительно к фольклору должен быть переформулирован,
поскольку большая часть подобного знания здесь будет относиться уже не
к конкретным текстам, а к традиции в целом. Все то, чему предстоит реализоваться
в исполнении (жанровая модель, сюжетный каркас, тематические блоки, стилистические
клише и пр.), имеет "дотекстовый" статус и заслуживает названия авантекста.
3. Термин "авантекст" взят из арсенала понятий "генетической критики",
где он обозначает либо совокупность материалов, предшествующих законченному
произведению (разные редакции, черновые рукописи, наброски, планы и т.п.,
составляющие его "генетическое досье"), либо умозрительную конструкцию,
созданную в результате препарирования этого досье для выявления процесса
формирования смысла произведения 2.
В отличие от письменной литературы, с которой имеет дело генетическая критика,
для устной традиции немыслимы какие-либо "окончательные редакции", а иерархия
вариантов здесь практически отсутствует, все они равноправны (не в художественном
отношении, а по своему статусу). Таким образом, устные варианты не относятся
к "генетическому досье" фольклорного текста. Состав этого досье вообще
не включает речевых артефактов (в первичном значении данного термина),
подобных наброскам, рукописям, правленным корректурам и т.п. (за вычетом
"тренировочных", "пробных" исполнений у эпических певцов и некоторых других
аналогичных случаев). В значительной своей части компоненты фольклорного
авантекста не могут быть предъявлены как "фенотекстовый" продукт, они суть
ментальные данности традиции, составляющие ее когнитивное пространство
и подлежащие описанию на метаязыковом уровне.
4. Адекватный понятийный аппарат для подобного описания можно найти
в современной когнитологии; он уже был успешно использован финскими фольклористами
при анализе несказочной прозы (А.-Л.Сиикала), волшебной сказки (С.Апо),
эпической традиции (Л.Харвилахти)3.
Важнейшие понятия, введенные Т.Ван Дейком и У.Кинчем -- макроструктуры
текста (для его "сути", "общего содержания", "темы") и суперструктуры (для
правил его построения)4. Согласно Л.Харвилахти,
жанровые модели и стилистические формы устной традиции входят в суперструктуру,
тогда как персонажи (включая ролевые амплуа), сюжетные ситуации и действия
образуют иерархические макроструктуры. Единица их линейного членения, соответствующая
завершенному действию, называется пропозицией, а смысловое наполнение эпизода
-- макропропозицией. Продуктивность использования данного понятийного аппарата
не исчерпывается более высокой мерой обобщения хорошо известных фактов.
С опорой на достижения когнитивной лингвистики и когнитивной психологии
данный инструментарий позволяет корректно описать (или хотя бы попытаться
это сделать) "общее знание" фольклорной традиции и ее "память" (что, вероятно,
следует считать одной и той же сущностью, рассматриваемой на уровне синхроническом
-- в первом случае, и диахроническом -- во втором). Пока же языком для
их строго описания фольклористика не располагает.
5. Вспомним, что "авантекстовые" компоненты фольклора принадлежат традиции
в целом, а не данному конкретному тексту и даже не самому произведению
(представление о котором у носителей данной культуры и ее исследователей
базируется на знании о всех его известных вариантах и о возможностях последующих
исполнений). Но непосредственно наблюдаемыми эти компоненты (и формальные,
образующие суперструктуры, и содержательные, составляющие макроструктуры)
становятся только "в связанном виде" -- в составе конкретных текстов. Лишь
по этим наблюдениям можно судить об их "генотекстовом" состоянии.
6. Методологически важно разграничивать две вещи. Во-первых, проекции
в тексте элементов, которые реально живут в традиции. Память ее носителя
в каком-то виде хранит определенные языковые формы (стилистические обороты,
фольклорную топонимику и номенклатуру), понимание смысловых и ритмических
возможностей их употребления, сюжетные контуры текстов (включая последовательность
излагаемых в них событий) и т.д. Их "авантекстовый" статус в традиции несомненен.
Во-вторых, это обобщения и схемы, возникающие как результат исследовательской
рефлексии (такова, например, морфологическая формула Проппа). Они отражают
знание науки о структуре, семантике и прагматике текстов, но никак не знание
самой традиции, эти тексты продуцирующей. Приписывать им статус авантекста
можно лишь с очень большими оговорками. При этом существенно, что таким
статусом обладают только элементы данной конкретной традиции, а не архетипы
и универсалии фольклорно-мифологического сознания вообще. Однако и в первом
случае об "авантекстовых" элементах фольклора, сохраняемых памятью (исполнителя
или всей традиции), можно говорить с тем большей степенью уверенности,
чем ближе они к языковому уровню. Что же касается содержательных и структурных
элементов, несомненно присутствующих в традиции, но в текстах прямо не
артикулируемых, то вопрос об их адекватном описании остается открытым.
И здесь, вероятно, также целесообразно обратиться к аппарату представления
знаний, принятому в когнитивной лингвистике, к ее моделям и репрезентациям
(сценам, фреймам, скриптам, прототипам и др.).
7. Предполагается, что в сообщениях, представленных на семинаре, помимо
всего прочего, могут быть затронуты следующие проблемы:
Картина мира как "авантекст";
Формы репрезентации картины мира в фольклорной традиции;
Картина мира как целое и как "мозаика элементов";
Элемент картины мира и фольклорный мотив;
Несинтактический уровень знания традиции;
Способы описания неартикулированного знания традиции;
Правила порождения устного текста и их сохранение в знании традиции;
Память традиции, память текста, память исполнителя;
Компетенция исполнителя и компетенция слушателей;
"Знание текста" о других текстах традиции;
"Субстанциональные" и "структурные" стереотипы традиции;
Механизмы текстуализации мотива;
Механизмы варьирования в устных текстах;
Варьирование как интерпретация.
1 Термины "генотекст"
и "фенотекст" введены Ю.Кристевой для различения готового структурированного
семиотического продукта, с одной стороны ("произведение", по Р.Барту),
и неструктурированной смысловой множественности, не сводимой к ею же порождаемым
структурам (Kristeva J. Recherches pour une se'manalyse. Paris, 1969, p.
280-283; Kristeva J. Se'manalyse et production du sens // Essais de se'miotique
poe'tique. Publ. A.Greimas. Paris, 1972, p. 216).
2 О концепции авантекста
см.: Ж.-Б. Ноэль. Воссоздать рукопись, описать черновики, составить авантекст
// Генетическая критика во Франции. Антология. Отв. ред. А.Д. Михайлов.
Вст. ст. и словарь Е.Е. Дмитриевой. М., 1999, с. 98-114.
3 Харвилахти Л. Поэтика
эпической традиции: аспекты преемственности и воссоздания народными певцами
(на материале русского, ингермландского и алтайского эпоса). Дисс. в форме
научного доклада, предст. на соиск. ученой степени д-ра филол. наук. М.:
ИМЛИ РАН, 1998, с. 34-55; Рахимова Э.Г. Изучение повествовательной прозы
в финской фольклористике // Литературоведение на пороге XXI века. Материалы
международной конференции (МГУ, май 1997). Отв. ред. П.А.Николаев. М.:
Изд-во МГУ, 1998, с. 255-261.
4 Новое в зарубежной
лингвистике. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка. М., 1988, с. 168-169;
Ван Дейк Т.А. Язык. Познание. Коммуникация: Сборник работ. М., 1989, с.130-132.