Горбачев Александр

 

ОБРЯД ПОИСКА ПРОПАВШЕГО СКОТА.

КОЛДУН И ЛЕШИЙ.

 

1. Вводные замечания

То, что «встреча» лешего и колдуна происходит именно в контексте данного обряда, вполне объяснимо. Вообще, сам обряд поиска скота является некоторым «перекрёстком», на котором встречаются сразу несколько наделённых особыми функциями персонажей (прежде всего – пастух, знаток и леший) и вследствие этого довольно вариативен – в зависимости от участвующих персонажей содержание и количество исполняемых ритуалов может быть разным. Леший является хозяином леса, в котором чаще всего и теряется корова, следовательно, он неизбежно связан с поиском, при этом спектр его ролей крайне широк – от прямого виновника пропажи до осуществляющего собственно поиск животного, закрытого кем-то другим. Знаток не имеет непосредственного отношения к скоту и к лесу, однако именно он является обычным посредником в отношениях с потусторонним миром, а также персонажем, которому присущи некие особые функции и который, в силу своей близости к потустороннему миру, способен на бОльшее, нежели обычный человек. Роли знатка в данном случае также крайне разнообразны – он может выступать и как «закрывающий» корову, и как посредник между хозяином и лешим, и как осуществляющий поиск. Таким образом, в рамках данного обрядового комплекса спектр функций лешего и колдуна весьма схож (очевидно при этом, что в каждом конкретном исполнении обряда действия лешего и колдуна пересекаться не будут).

В нашу задачу входит проследить, как взаимодействуют колдун и леший в рамках обряда поиска, а также выявить специфику их роли в ритуале по отношению друг к другу.

 

Необходимо отметить, что леший – не единственный демонологический персонаж, который может принимать участие в обряде поиска скота. Иногда в сообщениях информанта появляется не леший, а дворовой. Это может объясняться как некоторой контаминацией в современной традиции, путаницей носителей в разных персонажах, так и закономерностью: поскольку корова принадлежит хозяйскому двору, дворовой является её покровителем и вполне логично, что он принимает участие в её поисках. Однако функции, который исполняет дворовой, те же, что и у лешего.

Потом старуха сходила к дворовому:"Корова..". К дворовому сходила. На утро [старуха] говорит : "Пойдём". И пошли на улицу. Только вышли на улицу, чого старха там делала.... я не знаю. [Потом корова вышла из кустов]. Потом корову поймали и привели домой. (Архив фольклорной экспедиции РГГУ в Каргопольский р-н Архангельской обл. – далее КА, Архангело)

<на вопрос о судьбе пропавшей коровы> Он там отвечает [за домового говорит искаженным голосом, более низким и глухим:] "Жива, вон там-то". [Во двор ходили?] Да, во двор ходили, во хлев. Вот он скажот: "Там-то", - и пойдёш, и найдёш там коровушка. (КА, Ловзаньга)

 

Можно говорить о том, что ЛЮБАЯ пропажа в традиции (как современной, так, естественно, и предшествующей) воспринимается как связанная с неким потусторонним персонажем, либо с неким действием, нарушающим запрет и т.п. – иными словами, не бывает простых пропаж. Этот тезис подтверждается, например, тем, что и ритуализованы не только поиски пропавшего скота или человека, но и поиски пропавших вещей, при этом в текстах, произносимых с целью возврата пропажи акцентирована эта связь с потусторонним миром – «Черт, черт, поиграй да отдай» ("Чёрт, чёрт, поиграй, да... ну, там, что потеряли, дак отдай", - это говорили. (КА, Труфаново)). Таким образом, корова не может пропасть просто так, это всегда имеет отношение к потусторонней силе. Можно сказать, что всякая пропажа получает некий  статус аномалии, и тем самым вводится в поле действия потусторонних и демонологических сил, пропажа неизбежно связана с какой-либо магией и, соответственно, поиск тоже может быть произведён только с помощью магии. Такое явление вполне объяснимо, как изнутри данного ритуала, так и в общем контексте традиции. Корова во время выпаса изначально находится в условиях иного, в окружении чужого, потустороннего пространства – и, следовательно, всё, происходящее с ней, каким-то образом связано с действием нечистой силы. К тому же, животное окружено собственно персонажами, обладающими магией или знанием (пастух, леший, при этом часто корова пасется по «лесному» отпуску – а значит, её пасёт непосредственно леший). Вообще, всё, что связано со скотом, тем или иным образом ритуализованно – будь то первый выгон или выпаривание подойников, таким образом, скот постоянно находится в сфере действия магических сил – а значит, и его пропажа не может не быть связана с ними.

Очевидно, что для того, чтобы проанализировать взаимодействие указанных персонажей, необходимо четко определить, как именно они номинируются в традиции. Название «леший» устойчиво и может заменять только абсолютно равнозначными понятиями «лесной» или «хозяин» (при этом обычно уточняется, что «хозяин» именно леса, т.к. «хозяин» есть и в доме (домовой), и во дворе (дворовой), и в ряде других мест). В то же время, колдун может называться по-разному, при этом необходимо разграничить понятия «злой человек» / «знаток» / «колдун».

Мы остановимся на том, что в контексте исследуемого обряда понятия «знаток» (и равнозначное ему «знахарь») и «колдун» можно объединить, исходя из общности их функций (в то же время очевидно, что в других обрядовых комплексах эти персонажи могут выполнять совершенно разные роли) и взаимозаменяемости для информантов. В научной традиции принято считать, что колдун обычно связывается с причинением человеку вреда, в то время как знаток помогает людям (лечит и т.п.). Однако в данном обряде такие различия между персонажами отсутствуют, они синонимичны. Общим их определением может служить следующее – человек, обладающий особым знанием, особыми (более тесными, чем у обычных людей) и взаимоотношениями с демонологическими персонажами и регулярно и осознанно контактирующий с ними. Это отличает указанных персонажей от «злых» людей, которые выступают в данном обряде в основном в связи с причиной пропажи. Сочетание «злые» люди, по-видимому, может обозначать как колдуна (и тогда, чаще всего, указывается на «злых» людей как некий особый разряд жителей деревни - Закрывают, тоже слыхала. [Кто?] А кто ево знат. [Люди?] Люди, люди. Люди, таки есть люди. Злые, нехороши люди. (КА, Саунино)), так и обычного человека, разозлившегося на животное или же на его хозяев, и таким образом способствовавшего его пропаже.:

Раньше говорили:  по злу дак закроют. (КА, Тихманьга).

[КГФ:] Может не хозяин закрываит [скотину], а люди.

[ЕВБ:] Люди могут это самое.

[КГФ:] Сделал им чево-нибудь: "Ну, ладно, я с тобой расщитаюсь". (КГФ+ЕВБ, Печниково)

К «злым» людям во втором смысле примыкают и люди «с тяжелым взглядом», которые обладают способностью наводить порчу. При этом чаще всего не акцентируется их активность в этом плане, «тяжелый глаз» предстает как некоторое врожденное свойство, не зависящее от злой/доброй воли самого человека. Таким образом, человек с «тяжелым глазом» отличается от колдуна, по собственной воле вступающего в контакт с демонологическими персонажами или наносящего вред людям.

Попадётся такой человек нехороший, говорят что тяжёлый глаз такой, попадётся вот и скотина потеряется. (КА, Кречетово)

 

2. Причина пропажи

Параллельность, и в то же время – сложная система соотношения функций лешего и колдуна видна уже в объяснениях причины пропажи скота. Двух этих персонажей можно противопоставить хозяйке и пастуху по линии активности/пассивности. Пропажа животного довольно часто происходит по вине пастуха или хозяйки, поскольку они совершают действия, которые нарушают некий обрядовый запрет (хозяйка выпускает, не благословясь, ругает животное; пастух нарушает отпуск), однако они при этом являются как бы невольными участниками события пропажи, нарушение происходит несознательно и не имеет пропажу ЦЕЛЬЮ; часто причиной пропажи становится как раз несовершение действия, которое должно оберегать скот.

Характерно, что одной из самых частых причин пропажи становится то, что хозяйка (или пастух) посылают животное к лешему (т.е. хозяйка, разозлившись на корову, говорит ей «поди к лешему», после чего животное пропадает) – фактически, в этом случае субъектом, «закрывающим» животное, становится не хозяйка, а опять же лесной, пользующийся ругательством для того, чтобы забрать скотину себе.

А хозяин выпустил корову-то, - это уж я знаю хорошо, - а, говорит, пошла ты к лешему. <…> Вечером коровушки-то и нету.  (КА, Ухта)

Ну так вот её ругают: "Подь ты к лешему". Вот он её и подберёт эту скотину. (КА, Кречетово)

Впрочем, роль пастуха может быть и иной – в ряде случаев он по собственной воле закрывает скотину ([Кто может закрыть?] А с ним поругаешься он это и может сделать, сам может пастух сделать, (КА, Печниково)). Такая двойственность связана прежде всего с неоднозначностью самого пастуха, который, с одной стороны, связан договором с хозяйкой (и значит, должен беречь её скот), но, с другой стороны, связан с демонологическими персонажами, и, следовательно, обладает неким особым знанием, дающим ему возможность «закрыть» скотину. В некотором смысле, случаи закрытия скота самим пастухом можно считать перенесением на пастуха представлений о колдуне и его взаимоотношениях с демонологическими персонажами. [1]

Если хозяйка и пастух для того, чтобы закрыть скот, должны совершить некое действие (чаще всего - нарушить запрет), при этом чаще всего совершение этого действия связано с неосторожностью (хозяйка забывает о запрете и т.п.), то колдун и леший как бы сами являются причинами закрытия. В случае, когда животное закрывает леший или колдун, не требуется конкретного повода; корова пропадает просто по их воле,  в то время как хозяйка и пастух способствуют закрытию невольно, не желая того. В большинстве случаев достаточным для традиции объяснением пропажи становится фраза вроде «это лесной сделал» или «это есть такие люди, что закрывают».

О лесном:

А кто, нечиста сила закрыла... Может быть, лесной... Про это нельзя много говорить. (КА, Ухта)

Дак это уж лесной там, на поскотины лесной дак. Лесной. [...] Закроёт и не найдёшь. (КА, Волосово).

Бывало, этого, случаи, што лесной, значит этово, убрал коровушку. Убрал. (КА, Ухта)

О колдунах:

Были, я слыхала такие люди, што вот знали. Што не выйдёт животина. (КА, Хотеново)

А вот закрывали коров раньше. Старики корову усухутят... (КА, Калитинка)

Дак ходили раньше, были старые-то старухи-то колдовки. Вот примерно животину проклянут, уйдёт, да ищщут, (КА, Кречетово)

 

3. Действия по установления контакта с лешим

Однако наиболее ярко взаимодействие и взаимоотношения лешего и знатка проявляются непосредственно в обряде поиска.

Первым действием после пропажи скота становится обычно поход к знатку. В данном случае, очевидно, обращение к нему связано с функцией посредничества между миром людей и миром потусторонним. Характерно, что единственной альтернативой знатку в данном случае может выступать пастух (Потерялась корова, пастух ищет, он с отпуском пасёт, он и ищет (КА, Кречетово)). Могут обращаться к закрывшему корову:

Кто закрыл [скотину, т.е. сделал ее невидимой], тот и должен [открывать]. (КА, Казаково)

дак уж надо искать - кто закрыл, тому надо и искать. (КА, Нокола)

Однако, чаще всего, обращаются просто к знатку, при этом не уточняется, тот же ли это, кто закрыл, или другой:

Пойдёш вот к старухе тожо - всё: придут. Она и говорит: "Вот ты вовремя пришёл: они живые. Они у тебя закрыты". А вот откуда она-то знает? (КА, Нокола)

[Корову открывать] Это вот люди какие-то знали, не то, чтоб вот это как пастухи, а были такие люди. что они знали. Вот придут к ним, а они там и скажут, даже место скажут, где она, в каком месте находится. (КА, Бор)

Далее действия знатка могут быть различными. Так или иначе, они состоят в какой-либо форме контакта с лесным, целью которого является получение информации о пропавшем животном. Существует, по сути, два глобальных варианта этого контакта. Первый – контакт прямой, когда знаток непосредственно общается с лешим. При этом результатом этого контакта может быть как открытие скотины сразу после разговора, так и некий совет, который знаток затем передаёт хозяевам:

О непосредственном результате:

старуха-то сходит в лес к лесному, да там чёво, с какими словами леснова вызовёт, да порозговаривает, дак откроёт, и придёт животина, и искать не надо. (КА, Кречетово)

Он вечером говорят вот перед двенадцатью часами как-то они общаются, вышел во двор туда в поле, в чистой рубахе да, ну он видно знал чего-то. И вот ему сказало, что искать надо там-то и там-то. Но до утренней зари нельзя. Не покажется. Он утречком встал ранечко и поехал на велосипеде. И точно нашёл. Знал куда, уже наверняка ехал. (КА, Ловзаньга)

О совете:

Вот ходили, распускают волосы, этово, там платье перевёртывают на леву сторону, идут там, где у них указано место там, в поле ли, к лесу ли, если лес недалёко, вот он там спрашивает, ну и приходит, потом рассказываит: "Там у тебя, там ли сбуится ли, ни сбуится", - он тебе расскажет. (КА, Ухта)

Раньше она колдовала, так Пудихой ей звали, так-то она была Авдотья Степановна.Вот она пришла: "Авдотья Андреевна, я тебе сейцас ничего не могу сказать с вечера, вот ночью я, - говорит схожу, - в двенацать ночи и вот я потом, - говорит, - ты приходи завтра". Завтра приходит: "Надо, - говорит, - искать, - говорит, - кругом гумен". (КА, Ухта)

Хотя контакты знатка и лешего по своей сути и отличаются от контактов обычных людей с лешим, общая их символика совпадает. Это и пограничное время, чаще всего – полночь; и необходимость аномального, «перевернутого» внешнего вида (распущенные волосы, вывернутая наизнанку одежда); и место разговора (росстань, перекресток).

В том же смысле, видимо, можно рассматривать случаи, когда знаток сообщает о смерти коровы или же о её скором возвращении. При этом обычно о контакте его с нечистой силой говорится не столь подробно ( в то же время, характерные детали присутствуют: «пошепчут на что», «зделат дак» и т.п.), в то же время, результатом здесь тоже становится точная информация о судьбе коровы, не требующая со стороны хозяина каких-либо действий.

бабушки, которые уж сильн... такие, знающие, знают, они и слова знают, вот, так поговорят, пошепчут на что и посылают хозяев. Скажут: "Идите, вот там ваша будет корова. Или жива или мёртва". Придут, дак другой раз и мёртва. (КА, Лукино)

Только вот их попросить, штобы тебе... штобы не канителицы больше, не ходить не искать дак вот и... на эту и хозяйку и надеились, што она зделат дак... <…> "Подите вот там што и... и ищите, што то он мёртвый лёжит," (КА, Лукино)

Другим (гораздо более распространенным) вариантом действий знатка является случай, когда колдун дает хозяину животного некоторые предметы, с помощью которых тот может уже установить непосредственный контакт с лешим, уговорить его вернуть скотину. Далее хозяин коровы обязан проделать некоторые действия с этим предметом (чаще всего заключающиеся в непосредственном контакте с лесным), после чего корова открывается (либо точно становится ясно, что корова не вернется).

Остановимся подробнее на каждом из этапов.

Итак, знаток чаще всего дает хозяину какой-либо предмет. Существует стандартный набор магических предметов, при этом обычно предметы уже заговорены, т.е. на них «нашептаны» колдуном какие-либо слова, - и одновременно эти предметы предназначены для жертвования лесному.

Можно выделить две основные группы предметов. Первая приобретает сакральный смысл прежде всего собственно из-за наговоренных на них знатком «слов». К этой группе относятся сверток, бумажка. Очевидно, что сами по себе эти предметы не имеют никакого сакрального значения. Однако они приобретают его через «слова», при этом появляется система запретов, которые как бы подтверждают особый статус предметов, запрещая их профанирование. Так, сверток нельзя развязывать, а бумажку (на которой колдун пишет слова) нельзя читать. При этом важна сама идея незнания, потаенности содержания «относов» - то, что внутри, не должно стать известным профану, так как относится к сфере потустороннего мира, предназначено для лешего.

О свертке:

Мать съездила в Карелию к колдуну: Она пришла [к нему] и сказала, што пастух отдал корову. Она дала ну относ... она снесла в лес, клала.. и нельзя глядеть, чё завёрнуто [что несла]. (КА, Орлово)

Люди были. И ходили к ним. Они там нам давали, какой-нибудь свёртоцек дают, там чево они ходят, делаюца, я уж этово не знаю. (КА, Волосово)

старушка давала ей какую-то травину, да там они где-то с папой в лесу [травину спрятали]. [А какая травина?] Мама сама не видела, в тряпке завёрнуто было, там она наверно нашептала чево што ли (КА, Рягово)

о бумажке:

Да, говорю, вот:"Александра Иванна, у меня конь потерялся. Што узнать-то, неко, живой ли нет. И дала мне бумашку на расстань, это, не надо глядеть в этой бумашке (КА, Архангело)

Тётка мне цё-то дала в бумажке: "Поди, бежи бегом, грит, да не оглядывайси, чцё бы не творилось, только не оглядывайси (КА, Печниково)

К другой группе «относов» можно причислить предметы, которые связаны с потусторонним миром уже сами по себе, а не только из-за нашептывания слов. Эти предметы имеют устойчивую символику в традиции и часто используются для установления контактов с демонологическими персонажами. Наиболее часто используются яйца (в определенном количестве – обычно 1, 3, 9, 10, 12) и хлеб (часто – с солью). Важно отметить, что эти предметы регулярно используются в качестве формы оплаты за пасьбу скота: так, среди обязательных продуктов, даваемых пастуху и каждый день, и, в особенности, на первый выгон, называются яйца и хлеб/пирог. В то же время, так же в рассказах о заключении отпуска пастух оплачивает труд самого лешего (Остаётся ему, хозяину [лешему], яйцо положить, хлебушка положить, пирожок положить, ну вот такое вобщем (КА, Печниково)).

Он пошёл на Новое село к одной старушке, она слова давала. Ему дала слов и нашептала на кусок, и велела взять ему яйцо. (КА, Ухта)

Она мне и говорит: Танюшка, возьми яичко от чёрной курицы, три яичка, хлеба, говорит, со солью, чёрного, и в двенадцать часов ночи поди, говорит, в поле, откуда, грит, растерялись, туда, грит, и пойди (КА, Печниково)

Вот она [знахарка] говорит: "Поди домой, возми хлеба да и иди вот. Она, - говорит, - п ридёт". (КА, Ловзаньга)

После получения относа хозяин скота возвращается домой, при этом чаще всего с этим возвращением связан ряд запретов. Очевидно, все они связаны с тем, что в руках у профана находится некий предмет, связанный с потусторонним миром и демонологическими персонажами, и, соответственно, запрещены любые действия, которые могут повлечь за собой опасные для человека последствия. Характерен запрет разговаривать со встречными – несущий относ молчит, таким образом приобретая одну из часто встречающихся характеристик персонажей потустороннего мира (молчание, Неговорение), кроме того, и сам данный знатком предмет непосредственно связан с потусторонним миром, соответственно, все происходящее с хозяином скота семантизируется – так, первый встречный может выступать в роли вестника, дающего информацию о том, где находится корова. Кроме того, запрещается оглядываться. Вообще, эти запреты очень схожи с теми, которые действуют в лесу при непосредственном контакте с лешим. Можно сказать, что при получении относа человек уже некоторым образом находится в поле действия потусторонних сил, в более тесной связи с ними – и, следовательно, его действия должны быть строго регламентированны.

И когда она сходила и пришла, [бабка] говорит, вот я вам тут всё дала, она завернула в тряпочцку, и вот идите. Этово не трогайте и ни с кем не разговаривайте. И назад не поворачивайтесь. Идите до дому. Домой придите, забирайте постарше ково-нибудь. Ну мы дядю взели и пошли. (КА, Саунино)

А она говорит - Аннушка, ты пойдёшь, дак кто тебе встретится - ты не с кем ни здоровайся и ни с кем и не говори. И приди домой. (КА, Ловзаньга)

 

4. Непосредственно поиск (контакт с лешим)

После получения относа хозяином и возвращения домой наступает время непосредственного контакта с нечистой силой. Для этого контакта необходимы соответствующие время и пространство. Время похода в лес – это обычно полночь – традиционное время всяких контактов с нечистой силой, «страшное время», либо заря (как вечерняя, так и утренняя), видимо, как пограничное время между днем и ночью (Она говорит: иди на зоре на этой, на вецерней теперь. Вецером-то. <…> Потом опять сходи на утренней зоре, говорит. (КА, Волосово)). Пространство, где происходит встреча, чаще всего, - это «росстань», перекресток дорог, либо поскотина. Иногда, впрочем, место не уточняется.

Надо сказать, что непосредственно встреча с лешим происходит далеко не всякий раз, когда хозяин потерянной скотины идет в лес (на перекресток) для того, чтобы проделать с относом действия, указанные колдуном. Довольно часто ему просто необходимо сказать написанные знатком слова, либо положить относ в нужное место. Однако, тем не менее, сделать это необходимо ровно в тех же условиях, что и во время непосредственного контакта с лешим (время – полночь, место – перекресток, вывернуть одежду наизнанку и пр.), то есть, по сути, хозяин всё равно контактирует с потусторонними силами через саму ритуализованную передачу относа.

Кроме того, для того, чтобы встретиться с нечистой силой, необходимо совершить ряд действий, которые демонстрируют вхождение человека в мир потусторонний, обратный обычному человеческому: обычно одежда выворачивается наизнанку («на леву сторону»), либо же просто снимается (Меня старуха знала, научила: в двенацать цасов ночи сходи, роздевайсь донага. Я розделась донага тут за деревней, где вот дороги вот так [перекрещаются], вот километра нету. (КА, Кречетово)). Кроме того, необходимо распустить волосы.

Вот ходили, распускают волосы, этово, там платье перевёртывают на леву сторону, идут там, где у них указано место там, в поле ли, к лесу ли, если лес недалёко, вот он там спрашивает, ну и приходит, потом рассказываит: "Там у тебя, там ли сбуится ли, ни сбуится", - он тебе расскажет. (КА, Ухта)

Помимо предписаний, существует и ряд запретов, необходимых для успешного контакта с нечистой силой. Прежде всего, это запрет на говорение во время встречи с лесным. Молчание в традиции вообще считается признаком потустороннего мира, поэтому молчащий хозяин пропавшего скота таким образом приписывает себе ещё один признак, позволяющий облегчить контакт с лешим. Характерно, что тот же запрет говорить (и оглядываться) присутствует при возвращении хозяина от знатка, давшего ему относ.

Утром пойдём, станешь на перекрёсток дороги, но ни с кем, кто бы тебе ни говорил, ничеуо, ты никогда [нрзб.] не обращай внимание ни на что, не здоровайся, ничего. Придёшь, поклонись, и твои кони [нрзб.] придут. (КА, Ухта)

Вполне типичен и запрет поминать Бога во время встречи с нечистой силой:

Нельзя Господа Бога вспоминать, если вспомнишь Господа Бога, он к тебе не придёт и не скажет ницё. (КА, Кречетово)

Таким образом, контакт как обычного человека, так и знатка (см. выше) с лешим достигается посредством совокупности ряда предписаний и запретов, направленных на временное снятие с ищущего скотину признаков этого мира и приписывание признаков мира потустороннего.

 

При описании контакта с лешим традиционно используется ряд штампов, характеризующих обстановку встречи. Так, в большинстве случаев, появление лешего сопровождается страшным ветром, который характеризуется выражением «вершины до земли гнуло». При этом, в ряде случаев, это единственный (но и достаточный) фактор, по которому можно судить о присутствии нечистой силы при самом совершении обряда.

А от один старичок подсказал, што сходите до полуночи в лес. Снести десяток яиц и кинуть. Но кинуть наопашку (ну налево, ну не гляди куда они полетят) И не оборачивайси, иди. Там тебя хлестать бует, но ты иди, не оборачивайси. Он сходил ночью и снёс. И шёл - берёзы гнуло до земли. Иво только не захлёстывало. А утром пригонили стадо. (КА, Кречетово)

Видимо, появление нечистой силы именно в таком, скорее знаковом виде, более часто, нежели прямое появление лешего, которое описывается довольно редко. Чаще всего лесной появляется в виде мужика или старика (старухи). При этом в большинстве случаев сообщение о встрече с лешим приобретает черты мифологического рассказа: появляются довольно подробные описания, микрофабула.

Идёт так как мужик, шапка, не толста шапка такая, как с ушами вроде, подходит. Я стою, ницё не надо говорить, молчать надо. Бога не вспомнёшь - ой, господи. Ногая стою, дак он говорит: Знала, цево делать, ха-ха-ха-ха, захохотал да и всё, как над дурой, ушёл. Повернулся и пошёл обратно. (КА, Кречетово)

Ну идёт, говорит, в шляпе, в сапогах, брезентовом таком одёже, гонит, идёт с вицей. Этот колдун сказал ей, что ты не шевелись, пока пусть он, говорит. отгониться от тебя. И эту, твою корову отмахнёт, так сделала, что твою корову должен отмахнуть. Она не выдержала, говорит угонит, крыкнула, говорит: "Красунюшка!" А ён обернулся, да как на наопашку трахнул ей вицей и выхлестнул глаз. (КА, Хотеново)

Интересно, что примерно в таком же обличии предстают «вестники», т.е. существа, которые появляются перед ищущими во время попытки вступить в контакт с демонологическим персонажем, и становятся одним из возможных вариантов указывания потусторонними силами на то, где находится корова. Поскольку сама обстановка встречи с лешим характеризуется предельной ритуализованностью и семантической напряженностью, то каждый появляющийся субъект связывается с поисками пропавшей коровы. В качестве вестников могут выступать как животные (собака, птица и т.п.), так и люди. При этом в последнем случае зачастую неясно, идет ли речь об обычном человеке, который в силу особой ситуации становится вестником, либо собственно о лешем, появляющемся в виде старика.

А как этот узелок кладёш на ростани под кустик, потом, хоть птица летит, надо спросить не видали ли моих овець ли там - найдётся. Хоть птица - кто первый [встретится]: или собака бежит ли, целовек. Говорит, я пошла - попали три парня, бутто деревенских, они так её показалися только. А я - говорит, -сразу-то забыла, не спросила, а маленько прошла, а потом: "Ой, ребята, не видали моих овец?" Они засмеяе+лися и пошли. А я - говорит, -недалёко отошла - у меня овца лежит, коньцихая. Не сразу спросила. (КА, Орлово)

В современной традиции, судя по всему, основной формой взаимодействия с лешим в целях нахождения потерянного скота является всё же не встреча с ним, а опосредованный контакт. Чаще всего он заключается в произнесении «слов», данных ищущему знатком, и помещении относа в некое определенное место, однако две эти формы могут существовать и не вместе (т.е. могут произноситься слова без каких-либо операций с относом, и наоборот).

Можно говорить об общей схеме текстов, которые говорятся в таких случаях. Они состоят из двух основных элементов – обращение к лесному и непосредственная просьба вернуть животных, при этом коровы часто называются ласкательно, так, как их называет хозяйка.

Вот, сказала, что "На заре выйди на кресную улицу [на перекрёсток] а вот там порычи их, што идите домой: "Матушки, цыпоньки [?], идите, хозяинушко-батюшко, разрешите там всё..." (КА, Бор)

Я потом взяла туда, к лесу-то стань  да вот так туда эдак и крици [под ноги]: "Царь лесной, а хозяин дворовой, да три раза поиграй поиграй да отдай моих - как зовёшь?" Я гоуорю: Серушками. "Царь лесной, а хозяин дворовой, поиграй-поиграй моих серушок." Три раза. (КА, Волосово)

Относ обычно кладется под куст или под дерево (при этом распространен вариант, когда относ кладется под можжевельник (в Каргополье традиционное название «верес»; растение, имеющее особенный статус в традиции), либо непосредственно на перекрестке, при этом два этих варианта также могут сочетаться.

идти туда на пастбище, где коровы пасутся, под кустом где-то там и оставить то, что он велел яйцо ли... (КА, Кречетово)

Так чего нать ложила в куст. <…> В куст бросить, да он возьмёт без меня, лес богатый. (КА, Архангело)

Они там нам давали, какой-нибудь свёртоцек дают, там чево они ходят, делаюца, я уж этово не знаю. Да люди скажут, што ходьте там на ростань, положите под камень. (КА, Волосово)

Бабка ему сказала. "Возьми, - говорит, - относ, и иди на перекрёсток трёх дорог. Относ- надо хлеба посыпать солью и отнести хозяину: "Хозяин лесной, отпусти мою скотинку домой". На перекрёсток трёх дорог положить под кустик этот хлеб и идти не оглядываться. (КА, Ухта)

В итоге, если контакт с лешим успешен, о судьбе коровы становится известно вскоре после него – она может прийти домой сама, быть пригнана нечистой силой,

5. Выводы

Таким образом, в контексте данного обряда функции лешего в целом ряде случаев как бы передаются знатку: он может выступать в роли закрывающего корову (при этом восприятие закрытия лешим и знатком практически совпадают), в то же время, может и находить её без какого-либо участия хозяина скотины, с помощью некоего колдовства, неясного профану. В некоторых своих функциях леший и колдун в данном обряде дублируют друг друга, похожи и некоторые обрядовые элементы, связанные с этими персонажами (например, формулировка о закрытии скота лешим и колдуном, а также запреты, связанные с возвращением от колдуна / походом в лес для контакта с лешим). В то же время, колдун выполняет и функции, связанные с посредничеством между хозяином пропавшей скотины и лешим, - и в этом случае обряд включает в себя наибольшее количество этапов. При этом необходимо отметить разный характер контактов хозяина с колдуном и хозяина с лешим, хотя результат этих контактов довольно часто одинаков (корова находится/становится известно о её судьбе).

При этом можно заметить, что, по сути, основным событием обряда в большинстве случаев является взаимодействие лешего и знатка. По сути, знаток передает лешему некоторое сообщение, после чего ему (колдуну) становится известно о судьбе коровы: она открывается (выводится из лесу и пр.), оказывается мертвой, завещанной лешему по отпуску. Сам хозяин, таким образом, выполняет в данном случае некую посредническую функцию в передаче сообщения (хотя диалог может проходить и непосредственно между знатком и лешим). С другой стороны, нередки и случаи, когда хозяин производит все ритуальные процедуры, связанные с поиском, без помощи знатка, однако это процедуры несколько другие: во-первых, многие из них производятся внутри собственно хозяйства (окликание скота в печную трубу, высыпание мусора на задворки и др., в то же время, распространен обряд «ставить крестики» на перекрестках, находящихся вне дома и двора), во-вторых, они могут быть исключительно с опосредованным контактом с лешим, прямой контакт, по-видимому, возможен только с помощью знатка.