Устюжанинова Мария

Категория пространства в обряде первого выгона скота на Каргополье.

В пространственном отношении первый выгон воспринимается как переход скота из домашнего пространства в пространство пастбища, причем пастбище осмысливается по многим причинам, которые будут рассмотрены ниже, качественно иным, «чужим» местом по отношению к комплексу домашних построек. Два эти вида пространства, в каждом из которых совершается определенная совокупность обрядов, соединяются дорогой, по которой гонят корову на пастбище. Сама дорога, соответственно, воспринимается как путь ритуального перехода из «своего» пространства в  «чужое», поэтому она также сопровождается определенными обрядовыми действиями. Необходимо отметить, что пастбище не является конечным пунктом назначения в обряде первого выгона, поскольку скоту еще предстоит вернуться домой. Таким образом, пространство в обряде первого выгона является цикличным, замкнутым. В данном контексте под благополучием, которое должен обеспечить обряд первого выгона, понимается успешное, «правильное» преодоление коровой этого цикла. 

Домашнее пространство неоднородно – внутри него есть элементы в большей степени, чем остальные содержащие семантику дом. Сюда относятся: матица (несущая потолочная балка), каковая имеется и во дворе, стол и печной столб, которым соответствуют кормушка в хлеве и столб во дворе. За матицу в избе затыкаются различные обереги: например, сухая ящерица от тараканов. За матицу в хлеве по возвращении хозяйки с пастбища помещается пучок вербы, которым она гнала корову, причем до первого выгона верба могла храниться за матицей в избе: «[Вербочки] Положат, пока коровы не пойдут на пасбище. [Куда?] А куда - под грядку, около печки куда-нибудь положат» (Архив фольклорной экспедиции РГГУ в Каргопольский р-н Архангельской обл. – далее КА, Печниково).  За матицу  же помещали оберег от грома: «Верес в Великий четверк: вересинку одну кладут в избу, другую тоже там... во хлеф под матицу - эта щиталась святая... вересинка вере... што от грому сохраняет» (КА, Абакумово). Этот обряд, возможно, связан с первым выгоном, так как, во-первых, подготовка к первому выгону совершалась преимущественно в Великий четверг, а, во-вторых, гром был крайне нежелателен в день первого выгона. Итак, за матицу, как в хлеве, так и в избе помещались различные обереги, причем подчас к обряду первого выгона могли относиться помещенные и за матицу в избе.

 За матицу в хлеве затыкается шерсть, обрезанная с коровьего хвоста либо в день первого выгона, либо при подготовке к нему – в Великий Четверг: «Хвост подстрижошь. кончик хвоста, что за зиму отрастает, кладёшь его в уголочек, в хлев, где она спит, чтобы она возвращалась к хвосту своему» (КА, Тихманьга). Так как матица является символом домашнего пространства, а хвост частицей коровы, то, понятно, что хвост, заткнутый за матицу, «прикрепляет» корову к домашнему пространству и обеспечивает ее благополучное в него возвращение. Таким образом, в обрядовом обрезании хвоста и помещении его в конкретное место хлева отражена  замкнутость пути, совершаемого коровой в день первого выгона.

Обрезанный хвост также может затыкаться за кормушку: «хвосты подрезают, приговаривают, чтоб домой скотина ходила. Перед выгоном им подрезают хвост, кончик, хвост складывают у кормушки. Говорят, вот подружка, вот где твой хвост, чтоб тут был твой нос. И она домой сама прийдёт» (КА, Ловзаньга 99). В данном случае уместно провести параллель между столом, как местом для семейной трапезы, и кормушкой – она функционально заменяет скоту стол. Так как и матица, и кормушка – квинтэссенции домашнего пространства, то  между ними отсутствует качественная разница как вариантами мест, куда может помещаться подрезанный хвост.

Важно отметить присутствие в хлеве иконы, которая используется и в обряде первого выгона: «[Вопрос собир.: Вешали в хлеву икону?] Вешали. А вешали вот в угол. Как в большом углу иконы висели, так вот» (КА, Кречетово). Как видно из этого примера, нахождение иконы в хлеве сопоставлено с красным углом в доме, что еще раз подтверждает внешнее и функциональное сходство между избой и хлевом.

Большая часть «домашних» обрядов первого выгона совершается не в хлеве, а во дворе: «[при выгоне] надо веть вокруг скотины обойти во дворе»(КА, Кречетово). Этот факт связан, согласно объяснению самих информантов, с тем, что, во-первых, в хлеве слишком мало места для совершения обхода, который является одним из центральных обрядов первого выгона, (двор занимает большую площадь, чем хлев, который входит в состав двора). Во-вторых, именно двор граничит непосредственно с внешним (наружным) пространством, которое и считается чужим по отношению к закрытому, замкнутому пространству двора. В-третьих, можно предположить, что обход совершается именно во дворе по аналогии с обходом пастуха, который производится не собственно в месте пастьбы коровы так же, как и двор не является местом постоянного пребывания коровы зимой – таким образом, двор и загон сопоставляются по признаку их промежуточности по отношению к пути коровы из хлева на место пастьбы. Итак, во дворе совершается обход коровы, после которого производится ее кормление ритуальным, специально заготовленным хлебом. Одним из вариантов предметов, с которых производится кормление, является скатерть. Скатерть в традиционной культуре – неотъемлемый атрибут стола, поэтому кормление со скатерти, помимо других коннотаций, имеет цель «привязать» скотину к домашнему пространству.

Важную роль в обрядах первого выгона играет столб, находящийся во дворе. За него, как и за матицу, может затыкаться подрезанный у коровы хвост: «[Шерсть, состриженную с хвоста] А это на столб положат, на дворе» (КА, Кречетово), хотя в таком случае столб, видимо, рассматривается как несущая конструкция и качественно от матицы не отличается. Заметим, что в редких случаях вокруг столба во дворе может производиться обход:  «Кажда хозяйка… свою корофку во дворе ищё обойдёт… до миня [до пастуха]. [Во дворе?] Ф своём во дворе кругом столба. С иконкой и тоже… [Кругом столба?] Да. [Как это? Корову обводят кругом столба?] Просто с ку… идёш, например вот, видёрко возьмёш с кусоцками, накрошат там, как есть, или картошка, и вот она [корова] взади ходит, а она [хозяйка] ходит с иконкой. Обойдёт тоже три раза» (КА, Тихманьга). Стоит оговориться, что на  данном примере рассматривается обход с другой семантической коннотацией, в отличие от упоминавшегося выше обхода вокруг коровы. Данный вид обхода имеет целью закрепить скотину за домашним пространством, поэтому он и производится вокруг столба – конструкции двора, которая символизирует жилище коровы в целом. Одной из разновидностей такого типа обхода может быть обведение коровы вокруг избы.

Порог двора является собственно границей между домашним и «чужим» пространством. Поэтому переступание коровой порога сопровождается целым комплексом обрядовых действий. Во-первых, на порог кладется пояс, который снимает с себя хозяйка. Домашнее пространство является «своим» именно по отношению к человеку, то есть человек представляет собой центр домашнего пространства. Пояс, в свою очередь, символизирует барьер между человеком и окружающим миром. Он постоянно носится на теле и может сниматься только в случаях контакта  с «чужим пространством», каковым и является для хозяйки место сгона в первый день пастбищного сезона. Таким образом, в обряде первого выгона пояс используется с целью установить границу между домашним и «чужим» пространством, куда гонят корову. После того как корова переступила порог, хозяйка может, во-первых, повязать пояс назад на тело, произнося при этом такого вида словесную формулу: закопать плетешок у самого порога "коль крепко и плотно пояс вокруг меня держался, так крепко Лада круг своего двора держись" (КА, Лекшмозеро). Так пояс воплощает идею принадлежности коровы домашнему пространству так же, как пояс является неотъемлемым атрибутом человека. Во-вторых, пояс может быть закопан под порогом или накрыт доской. Это делается, с одной стороны, для того, чтобы, корова не задела пояс, перешагивая его – граница между своим и чужим пространством не нарушается, что очень важно для правильного взаимодействия между ними. Мотив целостности границы встречается также в свадебной обрядности: когда молодые входят в дом, невеста не должна задеть порога, для чего жених может перенести ее через него. Момент преодоления границы при переходе в иное по отношению к субъекту пространство непосредственно связан с дальнейшим пребыванием в этом пространстве, поэтому так важно успешное его перешагивание. Сомнению стоит подвергнуть мнение некоторых исследователей, что пояс, положенный на порог, символизирует путь коровы до пастбища, так как пояс, когда он находится на теле человека, замкнут в круг, поэтому он вряд ли символизирует дорогу, которая является пространством разомкнутым. Более уместно в данном случае проводить параллель между замкнутостью пояса и цикличностью пути коровы в день первого выгона.

Закопанный под порогом пояс может оставаться лежать там на более длительный срок, чем день первого выгона, - в течение трех дней или даже всего пастбищного сезона. Тогда корова переступает через него неоднократно, в чем отражена функция пояса как посредника при установлении контакта между «своей» и «чужой» сферами. Если же указывается, что пояс лежит под порогом в течение трех дней, то это может быть связано с тем, что коровы пасутся в загоне как промежуточном месте пастьбы обычно именно три дня, поэтому в данном случае наличествуют прочные пространственно-временные связи.  Помимо этих функций, пояс, воспринимаемый как оберег человека, предназначен и для защиты скота от опасностей внешнего мира. В некоторых случаях информанты оговаривают, что пояс кладется на порог двора с его внутренней стороны. Здесь, по-видимому, отражено постоянное желание носителей традиции акцентировать в обряде первого выгона принадлежность коровы домашнему пространству.

Помимо пояса, на порог двора могут класться либо предметы печной утвари, либо различные инструменты с железными элементами: топор ножницы, коса.  Размещение всех этих предметов на пороге, помимо обережной функции, которую они исполняют, являются очередным подтверждением ритуальной роли порога как границы между домашним и внешним пространством.

 Функциями границы наделяется не только порог, но и дверной проем двора целиком. Над воротами двора при проходе через них коровы помещается иконка, представляющая собой оберег от внешних интенций. Помещение иконы над порогом двора аналогично местонахождению ее на пастбище – она также висит над входом, через который коровы попадают внутрь загона. Данное сходство подтверждает внешнюю симметричность пространства двора и пространства пастбища. Еще одним доказательством наличия аналогий между двором и пастбищем служит тот факт, что пастух подобно хозяйке может расстилать свой пояс на пороге последнего.

Обращение хозяйки к домовому с просьбой охранять ее скотину может происходить как в хлеве, так и во дворе в зависимости от того, сопровождает просьба домовому какой-либо еще обряд или нет. Понятно, что, если обращение к домовому сопутствует положению пояса на порог, то оно происходит во дворе. Если же с хозяином «общаются» в хлеве, то такое общение воспринимается как самостоятельный обряд: «Ну во хлеве тоже хозяина просили. "Хозяинушко-батюшко, ну, вот мы привели Пестрёношку, вот пой да корми да жалей, как я буду поить да кормить да жалеть."» (КА, Волосово) или «[Хозяина] просили: "Хозяинушко-батюшка, спаси и сохрани скотинку". Войдёш в хлев и попросишь» (КА, Бор). Однако и во дворе обращение к домовому может быть не связано с другими действиями: «во дворе был хозяин над скотом, и она просила, шобы скотину всё лето он хранил и берёг. Раньше зверей-то было: шо волков, то хозяин охранял дом и скотину. (КА, Тихманьга). В данном тексте интересен тот факт, что основополагающие функции домового как хозяина домашнего пространства совмещаются с функциями покровителя скота, в связи с которыми он может покидать домашнее пространство, что отражено, например, в следующем тексте: «[Когда выгоняли скот, обращались к дворовому:] Хозяин-батюшка, невидимушка и Хозяюшка-матушка, невидимушка, Я вам корюсь, молюсь и прошу вас. Выпускаю я своу коровушку (там по клицьке), Стерегите и берегите, На поскотинку водите, Пойте, кормите. И с поскотинки водите, Спасите и сохраните. От лесу тёмново. От зверя цёрново, От девки пустоволосой, От мужика троезубово» (КА, Тихманьга) или «"ты скотинку выгоняй утром на зоре на пазбище, а вечером загоняй домой"» (КА, Бор). 

 Очередное сходство между пространствами избы и двора подтверждает следующий пример: «Хозяина уж просят, придёшь, на все четыре угла поклонися: "Хозяюшка-матушка, хозяюшка-батюшка, на весну скотинку выпустить на весну, берегти, хранить"» (КА, Бор). Сообщение информанта показывает, что формы обращения к домовому во дворе и в избе идентичны – в избе также кланяются на четыре угла.

После выхода коровы из двора хозяйка брала с земли след коровы и кидала назад во двор: «Дак уж это приметы такие. У нас вот выходишь, когда коровушка только выходит первые вот эти следы коровьи-то след-от землёй так во двор, сама это делала. Ну во двор кинешь, чтобы она домой ходила» (КА, Ухта). Таким способом также проецируется возращение коровы, замкнутость ее пути.

Дорога коровы на пастбище является частью внешнего пространства по отношению к хлеву, она представляет собой переходную сферу между пастбищем и двором. Следовательно, правильное преодоление этого пространства обеспечит и благополучное пребывание коровы на пастбище. Поэтому дорога на пастбище регламентирована большим количеством запретов и предписаний. Например, категорически запрещено гнать коров мимо похоронной процессии, вплоть до того, что первый выгон не назначается на время присутствия в деревне покойника.

Также встречается запрет переходить дорогу коровам с пустыми ведрами. Помимо общей для встречного с пустыми ведрами коннотации, в данном случае она приобретает дополнительный оттенок: поскольку в день первого выгона проводится устойчивая параллель между водой и молоком коровы, то пустые ведра могут спровоцировать малое количество молока. Напротив, встречный с наполненными ведрами благоприятствует увеличению надоя. Единственный пример, где приветствуется остановка по дороге на пастбище, связан с посещением часовни, около которой стоял священник, кропивший скотину святой водой: «А у нас тут коров гонили. У нас там цасовня была, туда гонили, в цасовню. И поп служил и спрыскивал. И коней тожё. Поп шёл с иконами с Погоста. Там и скотину гоняли из всех деревён. Под цасовню идут коровы, кони тожё туда идут. Сделан ход был по цасовню. А поп сверху [их кропил]» (КА, Кречетово)

Хотя корову на пастбище может сопровождать неограниченное количество членов семьи, основная масса запретов, касающихся дороги на пастбище относится к хозяйке, поскольку ее поведение в день первого выгона проецируется на поведение коровы. Как переходное пространство дорога представляет опасность для человека, поэтому внешний вид хозяйки должен быть предельно близок надлежащему облику женщины -  запрещается выгонять с непокрытой головой  и без обуви. Хозяйка может нести с собой ритуальные предметы, использовавшиеся ей во время домашнего обрядового комплекса: икону, хлеб, свечу, которые используются в данном случае как обереги. Роль погонялки играет пучок вербы.

Место, до которого гонят корову, как уже говорилось выше, собственно пастбищем не является, поскольку пасли раньше в лесу. Оно представляет собой огороженный загон, сооружаемый специально к началу пастбищного сезона, для того, чтобы, во-первых, коровы паслись там первые несколько дней и привыкли друг к другу и к своему новому состоянию. А, во-вторых, именно в загоне пастух совершает основные ритуальные действия в день первого выгона. Ниже уже отмечалась внешнее сходство между организацией пространства пастбища и двора. Этот загон и осмысляется хозяйками в контексте первого выгона как «чужое» пространство. Симметричность «того» и «этого» мира характерна для их восприятия в традиционной культуре. Восприятие загона как потустороннего пространства подтверждает строгий запрет хозяйке заходить внутрь него. Другим доказательством этому является и запрет выгонять стельную корову – в таком положении скотина принадлежит, как и беременная женщина, двум мирам, поскольку в ней находится часть мира иного, поэтому для нее крайне опасно попадать в пограничные пространства.

Чрезвычайно важна не только дорога на пастбище, но и возвращение хозяйки назад домой. Поведение хозяйки по дороге назад полностью проецируется на поведение коровы. Хозяйке строго запрещается заходить куда-либо, ей следует прямо пойти домой, тогда и корова не будет заблуждаться. Интересный обычай наблюдается в селе Ошевеск: на обратном пути хозяйки кидают вербу, которой гнали корову на пастбище, в реку (что делают и в других селах для продуцирования большего количества молока). Далее смотрят: если верба поплыла прямо, значит, корова будет возвращаться прямо домой, если же она начала «вилять», тогда и корова будет плутать. Таким образом, проводится параллель между рекой и дорогой как видами переходного пространства.

Хозяйке первой необходимо замкнуть пространственный цикл первого выгона и привести его в исходную точку – двор, что должно спроецироваться и на корову. Хозяйка, возвращаясь, приносит в хлев пучок вербы, которым гнали корову, и затыкает его за матицу. Этот случай может быть одним из вариантов действий с вербой после выгона, либо во двор может приноситься часть вербы, а часть оставляться на пастбище. Для этой же цели с утреннего ритуального кормления коровы может оставляться половина хлеба с тем, чтобы докормить его после ее возвращения. Таким образом, путь коровы в обряде первого выгона замыкает три его пространственные сферы – домашнюю, переходную и «чужую».