<< На главную страницу сайта

Весенняя школа - 2005

Мифология как система

Программы курсов

Владимир Владимирович Напольских
доктор исторических наук; профессор;
Кафедра теории языка и перевода,
Факультет профессионального иностранного языка,
Удмуртский гос. университет; Ижевск

Мифотворчество в удмуртской национальной этнографии и фольклористике

4 занятия

Рассматриваются элементы удмуртской традиционной духовной культуры, народной религии и мифологии и воззрения на их сущность и происхождение национальных учёных. Примеры способствуют, во-первых, ознакомлению курсантов с историей духовной культуры народов Поволжья, во-вторых - служат поводом к разговору о сущности мифа и неизбежности мифотворчества.

Настоящие тезисы представляют собой наблюдения, сделанные над живой традицией в удмуртской (в смысле локальном, а не национальном) "гуманитарной науке". Кажется, однако, они вполне применимы к любой мифологической традиции вообще.

1. Всякое знание создаётся и существует в силу традиции - обоснованность, соответствие фактам и методологическая корректность его получения не играют никакой роли, важно лишь принятие определённой точки зрения как истинной, точнее - именно принятой, признанной как истинная (на деле она может быть истинной в научном смысле слова, а может и не быть таковой - это не имеет никакого значения). При этом, кажется, нарочно избегают историографического анализа, дабы не вскрывать сакрализованного (ставшего тайным) механизма становления традиции - с одной стороны, и чрезвычайно стремятся к созданию кумиров из давно почивших мифических основателей традиции (мифических потому, что на самом деле, как показывает реальный историографический анализ, традиция бывает создана отнюдь не ими).

2. Отсюда вытекает: необходима группа людей, которая приняла бы данное знание, и для которой данные представления являются руководством к мировоззрению ("коллективное сознание"). Мифологизированное знание, т. о., в силу самой своей групповой природы автоматически превращается в этнодифференцирующий признак, происходит деление людей на "свой" - "чужой" относительно принятия или непринятия данного знания. В силу того, что коллектив, принявший данный миф на самом деле формируется ещё до и в процессе принятия (читай: становления) мифа, субъективно отыскиваются иные признаки для самоидентификации и обозначения себя ("археологи", "работники нашего института" - "университетские", "финно-угроведы", "национальная интеллигенция", "какой период?" - и т. п.). По этим же причинам невозможно существование индивидуального знания и отдельных учёных как лиц свободной профессии: необходима осознанная и декларируемая принадлежность к "школе", "научному направлению", "коллективу" и т. п. Когда такая принадлежность не декларируется, субъект становится вне коллективного мифологического знания, следовательно плоды его творческих усилий знанием не являются ("он - не учёный", "он не имеет филологического образования", "вмешивается не в свою область", "ты где копал?"). Отсюда - стремление к созданию вокруг себя как можно более многочисленного и надёжного коллектива, выражающееся в массовом производстве аспирантов, взаимных восторгах по поводу защищаемых диссертаций всё равно какого качества и т. п.

3. Поэтому мифологизированное знание, как это ни странно, для самих адептов данного культурного выбора не имеет самостоятельной ценности, на деле оно служит лишь инструментом, "оселком": всякого рода разговоры, обсуждения, любая вербальная деятельность имеют целью не постановку проблем, уточнение, объяснение, развитие знания или, скажем, хотя бы получение эстетического удовольствия от воспроизводства мифа (хотя эта сторона дела немаловажна и имеет свои ритуальные формы), но исключительно выяснение отношений людей по поводу мифа (выяснить и уточнить деление на "свой" - "чужой", обыграть миф как этнодифференцирующий признак), что согласуется с полным отсутствием научной критики и дискуссии как жанра (ср. абсолютную коплиментарность так называемых "рецензий" местных авторов и склочный, с переходом на личности, раздачей ярлыков и т. п. характер "дискуссий").

4. Поскольку значение имеет не объяснение знания и тем более не развитие его (постановка проблем, разработка гипотез и т. п.), но прежде всего рецитация текста, постольку и в передаче текста новым адептам (т. е. в местном "образовании") господствует средневековая дидактичность и традиционализм ("запись под диктовку"). Само такое преподавание уже имеет целью выяснить желание и способность того или иного новичка принять учение и, в конечном счёте, постепенное введение его в круг неофитов. Поэтому в преподавании, например, просто умалчивается о гипотезах и даже фактах, не согласующихся с учением; царит высокомерное отношение к ученикам (они ещё не проверены на предмет верности); присутствует постоянное опасение рассказать лишнее, дать возможность другим "украсть идею" (новых идей-то как таковых нет, есть определённый набор раз и навсегда данных истин, и продвинутые в иерархии сообщества субъекты занимаются тем, что устанавливают соотношения этих истин, и данный страх понятен: во-первых, ограниченость материала не даёт возможности принять участие в "творчестве" всем желающим, во-вторых - только опытные адепты учения знают, что на самом деле соответствует традиции и будет принято сообществом, неопытный же может по недомыслию взорвать традицию изнутри).

5. Естественно, происходит тотальная ритуализация всех форм общественной активности по поводу знания (читай: мифа). Свободное поведение исключено, так как оно не позволяет по внешним признакам выявить своих и чужих. Необходимы стандартные "свои" формы поведения, которое состоит из чётко определяющихся жанров: "выступление оппонента", "научный доклад", "отчёт на комиссии", "экзамен", "консультация" (даже взятки берутся в ритуализованной форме - в виде платы за такие консультации и занятия), "беседа со студентами", "тост на банкете" и т. д. Банкет, в частности, вообще - важнейшее проявление, во-первых, коллективной солидарности, во-вторых - способ проверить "своих" на прочность (что у трезвого на уме, то у пьяного на языке; к тому же пьяный может нарушить ритуальные формы поведения ? повести себя недостаточно почтительно и т. п.) Эстетическое удовольствие, которое получают адепты при исполнении ритуалов, включающих как важнейшую часть, и рецитацию мифов (в докладах, выступлениях оппонентов, лекциях и т. п.) определяется в основном ни с чем не сравнимым чувством единения и является для них одним из сильнейших жизненных стимулов.

6. Естественно, вследствие всего описанного выстраиваются ритуальные отношения и обусловленная ими общественная организация ("он был моим научным руководителем", "он был моим оппонентом", "это - ученик такого-то", "они копали с тем-то" и т. п.).

Рекомендуемая литература:

1. Напольских В. В., Кузьминых С. В. Рецензия на книгу: [Патрушев В. Финно-угры России. - Йошкар-Ола, 1992] // Финно-угроведение. Йошкар-Ола, 1994. - № 1.

2. Напольских В. В. О "древнетюркских" заимствованиях в удмуртском языке // Финно-угроведение. Йошкар-Ола, 1995. - № 3 - 4.

3. Napolskikh V. V. First Udmurt-English-Finnish dictionary. Review on: [Udmurt-English-Finnish Dictionary with a basic grammar of Udmurt. Compiled and edited by Pirkko Suihkonen with the co-operation of Bibinur Zagulyayeva and Galina Tronina (Lexica Societatis Fenno-Ugricae, XXIV). Helsinki: Suomalais-Ugrilaisen Seura, 1995. - 326 pages] // Finnisch-ugrische Forschungen. Helsinki, 1997. Bd. 54: 1-2.

4. Напольских В. В. Рецензия на: [Миннияхметова Т.Г. "Календарные обряды закамских удмуртов". Диссертация, представленная на соискание учёной степени кандидата исторических наук по специальности "этнология (этнография)"] // Финно-угроведение. № 1. Йошкар-Ола, 1997.

5. Напольских В. В. "Угро-самодийцы" в Восточной Европе // Археология, этнография и антропология Евразии. - № 1 (5). Новосибирск, 2001.

6. Напольских В. В. Сравнительно-историческое языкознание и идеология: пути панфинно-угризма в Финляндии и Удмуртии // Язык и общество на пороге нового тысячелетия: итоги и перспективы. Тезисы докладов международной конференции. Москва, 2001.

7. Напольских В. В. Удмуртские материалы Д. Г. Мессершмидта. Дневниковые записи, декабрь 1726 г. - Ижевск, 2001. [Введение, комментарии]

8. Напольских В. В. Рецензия на: [Неоязычество на просторах Евразии. Составитель, редактор В.А. Шнирельман / Приложение к журналу "Страницы". Москва: Библейско-богословский институт Св. апостола Андрея, 2001. 177 стр.] // Вестник Евразии. Acta Eurasica. Москва, 2002. № 1 (16).

9. Напольских В. В. "Угро-самодийская" топонимика в Прикамье: заблуждения и реальность // Древнетюркский мир: история и традиции. Материалы одноименной научной конференции. Казань, 2002.

10. Napolskikh V. V. On the literary sources of M. G. Khudiakov?s Song of Udmurt Heroes // Dynamics of tradition. Perspectives on oral poetry and folk belief. Essays in honour of Anna-Leena Siikala on her 60th birthday 1st January 2003. Ed. by Lotte Tarkka / Studia Fennica Folkloristica, 13. Helsinki, 2003.

11. Белых С. К. Ещё раз об этнониме ар // Финно-угроведение, № 3. Йошкар-Ола, 1996. С. 86-94.