Вяч.Вс. Иванов
ПАМЯТИ ВЛАДИМИРА НИКОЛАЕВИЧА ТОПОРОВА
Смерть Владимира Николаевича Топорова нас обязывает по возможности глубже взглянуть на все им сделанное. Трагично то, что оборвалась его жизнь. Мы теперь сами должны посмотреть на основную ее закончившуюся часть – кипучую работу труженика, ни на один день не прерывавшего выполнение поставленных им перед собой задач. Невозможно говорить о настолько богатом и разнообразном творчестве коротко. Я хотел бы немногословно рассказать о выбранном им пути и главных этапах его движения по нему.
Он был прирожденным мыслителем и рано стал понимать это. Первым занятием при вступлении в жизнь в старших классах школы было знакомство с мировой философией. Его уже тогда стали занимать проблемы христианской религиозной мысли. Более того, религиозные размышления подвели совсем еще юного искателя жизненного пути к вопросу: а не лучше ли всего постричься в монахи? Тогда, в середине сороковых годов (когда Русская Православная Церковь только начинала еще новый период жизни, выйдя из полуподпольного сушествования и осуществляя компромисс с Властью), он не последовал этому импульсу, но потом уже как историк России и ее культуры обратился к биографиям первых русских святых и к самому пониманию святости в России, иллюстрируя его подробным разбором житий нескольких из них, всего обстоятельнее – Сергия Радонежского. Я помню, что к концу студенческого времени Топоров рассматривал Евангелие больше всего в эстетическом ключе (разговор тогда был вызван обсуждением рукописи первых частей "Доктора Живаго" Пастернака). Он был открыт к пониманию и несколько иной религиозной философии "осевого" (по Ясперсу) времени, как в своей поздней философской книге для прояснения экзистенциальных идей обращается к Вергилию. С середины пятидесятых годов Владимир Николаевич переводит с пали "Дхаммападу" – один из основных текстов раннего буддизма. Написанное им обширное введение к изданию этого памятника вводило широкого читателя (в то время о буддизме знавшего очень мало) в понимание личности Будды и его учения. Позже он занимается и вопросами буддийской логики, развивая подход, намеченный еше Щербатским. В то время Топоров, увлеченный идеями европейского структурализма, занимается философией математики и современной логикой, в особенности Карнапом, и, как тогда мы все, испытывает воздействие логического позитивизма.
Мне всегда казалось, что если православие как личная вера было дано Владимиру Николаевичу самим его рождением, то буддизм заинтересовал его прежде всего сторонами, напосредственно созвучными его внутреннаму складу. Совсем не все русские православные мыслители так близко подошли к принятию буддийских воззрений. У Топорова я бы отметил по меньшей мере два направления, которые для него сближали буддизм и христианство, в особенности, старую русскую православную тралицию. Во-первых, это понимание возможно малого значения (собственного) Я и связанного с этим желательного преобладания в поведении безмолвия или молчания – об этом, ссылаясь на Нагарджуну, он говорит и в своей биографии Сергия.
Во-вторых, Топоров обнаружил возможность сопоставления буддийского образа дерева Боддхи, сидя под которым Будда достиг просветления (пробуждения к истине), и христианского символа распятия. Оба эти важнейших символа двух мировых религий Владимир Николаевич, стремившийся к поиску универсальных ранних архетипов, возвел к исходному общему образу Мирового Дерева – Arbor Mundi. Еще в 1962 г., занимаясь сибирским шаманизмом во время экспедиции к кетам, Топоров пришел к выводу об универсальной значимости этого образа. В последующие годы, продолжая отмеченное выше стремление к синтезу занятий историей религии и историей искусства, Топоров исследует роль образа Мирового Дерева в буддийском и христианском религиозном искусстве. Он приходит к выводу о том, что мы живем в продолжающейся эпохе Мирового Дерева, которая сменила ранний период зооморфных образов, им (в развитие работ Леруа Гурана) изученных на материале пещер Верхнего Палеолита. Отмеченная Топоровым жесткая схема размешения этих образов животных в пещерах была одним из тех выводов пространственного характера, которыми характеризовались его занятия историей культуры.
Владимира Николаевича Топорова заинтересовали ранние универсальные семиотические комплексы, с которых начинаются ранние культурные традиции разных народов. Об этих комплексах он прочитал доклад на Семиотической конференции в Варшаве в 1966 г., где вместе с польскими семиотиками, логиками и лингвистами его вклад в разработку семиотики оценили Роман Якобсон, Ролан Барт и пишущий эти строки. Вскоре после этого Топоров печатает подводяшую итог этому направлению его работ замечательную статью о мифологических источниках раннеисторических описаний. В ней было показано, что такие ранние традиции, как древнеиндийская, древнекитайская, древнемесопотамская, начинаются с описаний мира, в котором отсутствуют основные явления и противопоставления качеств, формирующиеся по мере постепенного вхождения в историю. Из работ этого мифологического цикла, обращенных к началам всего, едва ли не всего замечательнее сделанное Топоровым открытие: он обнаружил в древнерусской Голубиной Книге, соответствие ведийскому мифе о Пуруше – Первочеловеке, принесенном в жертву и расчлененном, после чего элементы мироздания возникли из частей его тела. Раннему гностицизму, сказавшемуся в Г(о)лубинных книгах, посвяшено несколько специальных статей Топорова, указавшего на их вероятное сходство со среденеиранским Бундахишном. Славяно-иранские мифологические и языковые соответствия стали одной из увлекательных тем серии работ Топорова. Среди них обращают на себя внимания такие сходства, в которых можно увидеть вероятный след митраизма у славян.
Занятия славянской мифологией и фольклором, у Топорова уходящие корнями в русскую традицию, в семье и на дворе рано им освоенную, были непосредственно связаны с его исследованиями этимологического свойства. Невольно вспоминается предложение Ницше посредством этимологии исследовать судьбу нравственных представлений. По отношению к славянским и другим индоевропейским языкам Топоров много сделал для решения подобной задачи. Кладезь этимологических изысканий содержится в изданных томах его этимологического словаря древнепрусского языка и в этимологических работах, первый вступительный том собрания которых надавно опубликован.
Из многочисленных исследований по славянской и балтийской мифологии, выполненных в разное время Топоровым, стоит отметить особо его труды, сконцентрированные вокруг мифа о Боге-Змееборце, и оказавшие (как и его статья об индоевропейской поэтике) значительное влияние на мировую науку. Эти работы, как и другие исследования по мифологии (связанные с символикой чисел и зверей), получили известность и у широкой публики благодаря двухтомнику "Мифы народов мира", одним из главных авторов которого он был.
Занятия славянской, балтийской и древнеиндийскими (и другими индоевропейскими) моделями мира и их праиндоевропейскими истоками у Топорова естественно были связаны и с исследованием их продолжений в фольклоре и художественной литературе. Русская литература от древнерусской вплоть до авторов самого новейшего времени со студенческих лет была в центре внимания Владимира Николаевича. Ему принадлежат исследования и об отдельных произведениях ("Бедная Лиза", "странный" Тургенев), и о многих писателях (Жуковском, Пушкине, Достоевском). Писателям и произведениям, связанные с Петербургом и посвященном этому городу текстом, был посвящен недавно вышедший том избранных работ Топорова, группировавшихся вокруг "петербургского текста" и "аполлоновского текста". В связи с этим последним он изучал соотношение начала гармонического ("аполлонического") и ему противоположного у таких авторов, как Блок, Андрей Белый, Вагинов.
Особого внимания заслуживает книга Топорова о санскритской комедии Шудраки "Глиняная повозка". На этом материале особенно легко войти в свойственную Топорову технику анализа. Эту книгу можно рекомендовать как введение в его труды для начинающих их изучать.
Кажется бесспорным, что созданное Топоровым во всех тех гуманитарных науках, которыми он занимался, останется в ряду высоких достижений энциклопедического русского знания.
Материал размещен на сайте при поддержке гранта №1015-1063 Фонда Форда.
|